Попытка предисловия, рецензии, и критики в одном флаконе к выдающейся работы профессора Санкт-Петербургского государственного университета доктора философии Игоря Ивановиче Евлампиева «Неискаженное христианство и его первоисточники».
В исторической науке на данный момент весьма укоренилась версия, что Иисус был учеником Иоанна, провел с ним много времени, научился у него премудрости, и потом сам стал учителем мудрости и начал проповедовать. А после гибели Иоанна занял его место и возглавил секту, которую до Него возглавлял Иоанн. Вот только ученые расходятся во мнениях, к какой же из иудейских сект принадлежал сам Иоанн, поскольку от этого зависит то Учение, которое приписывается Иисусу в том числе и в известных нам евангелиях, как канонических, так и апокрифических.
Прежде чем исследовать эту научную версию, было бы желательно понять, что же проповедовал сам Иоанн Креститель, и кем были его и учителя, и последователи, ученики. Каноническая версия гласит, что он был сыном священника, семья которого состояла в родстве с Пресвятой Богородицей. А потом вдруг сразу Иоанн является Израилю пророком в диком виде отшельника из пустыни с проповедью покаяния и оставления грехов через омовение в Иордане. Версия более чем сомнительная ввиду того, что Иоанн по рождению выходит потомственным священником и его родовой долг и участь – служение Богу в Иерусалимской храме, обязанность почетная и уважаемая в обществе, отказаться от которой по Закону нельзя, невозможно. Инвалид или душевнобольной мог быть отставлен от служения по причине невозможности его исполнения. Или тот, кто пошел наперекор иудейскому религиозному Закону и стал общественным изгоем, примкнув к какой-либо из маргинальных религиозных течений и сект внутри иудейской религиозной общности.
Из известных истории иудейских сект три: самаряне, иудейские язычники-вероотступники, поклонявшиеся вне Храма, фарисеи-книжники, являвшиеся служилым чиновничеством еврейского государства и садукеи-отставники, потерпевшие поражение в политической борьбе за власть с фарисеями – нам не подходят, все они в общем-то принадлежали к единой еврейской вере в бога-яхве, и в исповедании этой веры мало чем различались. Две другие – ессеи и зилоты-ревнители при ближайшем рассмотрении оказываются, скорее всего, одним и тем же религиозным движением, суть которого состояла в гораздо более тщательном и скрупулезном, формально мелочном исполнении еврейского Закона, чем было заведено у «классических» иудеев. В частности, они были помешаны на бесконечных ритуальных омовениях по любому поводу – но, однако, кроме проповеданного Иоанном омовения «во оставление грехов» - такого богохульства ревнители Закона не могли и вообразить себе. Официальное прощение грехов носило в Израиле обязательный ритуальный характер заместительной жертвы: бога надо было умилостивить, заплатив священникам за жертвенное животное и его убийство в храме ВМЕСТО согрешившего – тогда, жизнь за жизнь, бог прощал ему грехи до следующего раза. И потому верующему в Закон еврею омыть себя водой из речки и получить за это от еврейского бога прощение грехов было просто немыслимо.
Собственно, это же относится и к проповеди отшельника-одиночки – если бы, как написано в евангелиях, Иоанн, придя из пустыни, просто позвал к себе народ креститься «во оставление грехов», никто бы к нему не пошел и не пришел, иудеи покрутили бы пальцем у виска: мол, сбрендил чудак, перегрелся на солнце в своей пустыне – и никуда бы не пошли, мало ли видали они чокнутых лжепророков до этого.
Для привлечения народа нужна была проповедь совсем иного рода, которая перевернула бы в людях сердце и душу, а вместе с тем и все прежнее миропредставление вплоть до отречения от старой веры в еврейского бога во имя чего-то неизмеримо лучшего и великого. «Покайтесь, ибо приблизилось к вам Царствие Небесное» - ни о каком небесном царстве иудеи слыхом не слыхивали, а верили в обетование Завета со своим богом, который обещал им всемирное еврейское царство и мировое господство ЗДЕСЬ, в этом мире, ради которого они ожидали прихода своего машиаха, которого все еще ждут до сих пор. Так что же проповедовал им Иоанн, прозванный Крестителем? Думаю, что он проповедовал НОВОГО БОГА, и именно поэтому приобрел очень быстро всенародную популярность, и убит был тоже именно за это. Он начал крестить не просто «во оставление грехов» - кто может прощать грехи кроме Бога? А еврейский бог прощал грехи только одним известным способом: за грех – смерть, и потому убей вместо себя другого и будешь жив. И тут вдруг какой-то косматый Ваня обещает простить грехи, полив тебя водою из речки – не сходятся концы. Нет, он именно другого бога предложил, и кто крестится во имя Его, ОТ НЕГО, а не от Вани, получит отпущение грехов и вечную жизнь в Небесном Царстве. Напомню, что именно эта идея присутствует и сегодня в христианском крещении, согласно которой в крещении человеку без покаяния прощаются все его грехи, и забытые им тоже – и прямиком в Царство Небесное.
Никакого омовения грехов быть не могло, если бы ему не сопутствовало новое религиозное учение, проповедовавшее ДРУГОГО бога, настоящего, доброго и милостивого Неведомого дотоле Отца Небесного. Именно через омовение и крещение во имя этого Бога народу было обещано Иоанном, возвестившим Царствие Небесное, приблизившееся в Силе, прощение и оставление грехов БЕСПЛАТНО всем – согласитесь, что предложение было такое, от которого вряд ли кто откажется. И понесет за тот же неосязаемый невидимый товар немалые деньги священникам в иерусалимский храм, до которого путь неблизок и нелегок, еще и дойти надо пешком, где из транспорта только осел с поклажей да собственные ноги.
Ну хорошо, допустим – а откуда Иоанн узнал про этого нового Бога, если жизнь провел вдали от людей, скитаясь по пустыне? Можно, конечно, как водится у православных, сослаться на чудо, но это же ничего не объясняет, поскольку непроверяемо. Иоанн был воспитан в священнической семье, в иудейской родовой вере – и откуда бы ему узнать о каком-то другом боге, который настолько разительно отличается от множества других языческих богов Израиля, что способен увлечь умы и сердца целого народа проповедью одного человека? Это же должно быть разработанное религиозное учение, связно рассказать о котором тоже нужно уметь – иначе кто бы ему поверил-то? И где же Иоанн-иудей мог почерпнуть такое учение, не покидая пределов иудеи? Может, все-таки чудо, как было с Иисусом?
Имеется, однако, другое объяснение, весьма неожиданно обретенное наукой на рубеже 19-20 вв. О существовании еще одной еврейской религиозной секты – мандеев – в 1-м веке в палестине, и именно на территории «Галилеи языческой», родине Иисуса, ученым стало известно сравнительно недавно, лет всего не более 150-и назад.
И что же это за мандеи такие? Немногочисленный народ с таким названием, сохранивший свою национальную и религиозную идентичность, своеобычную культуру и литературу, и даже язык, похожий на древнеарамейский родной язык Иисуса, был обнаружен, описан и изучен на территории Ирака, в болотистой местности Месопотамии, научными этнографическими экспедициями, посещавшими его на протяжении последних примерно ста лет, начиная с конца 19в. Оказалось, и было доказано по изученным сохранившимся литературным памятникам культуры этого народа, что происходит он из палестины, восходя к еврейскому населению древнего израиля. А в месопотамию переселился целиком разово, наподобие легендарного Исхода евреев из Египта, совершив свой исход, более похожий на бегство, под угрозой полного уничтожения со стороны иудейской секты зилотов, «ревнителей» Закона, устроивших резню «иноверцев» после гибели их самого главного пророка и предводителя, до сих пор почитаемого ими святого – кого бы вы думали? ИОАННА КРЕСТИТЕЛЯ собственной персоной. Исход этот произошел в раннехристианские времена до Первой Иудейской войны, развязанной, кстати, теми же зилотами, и приведшей к уничтожению еврейской государственности с депортацией всего населения еврейских территорий за пределы палестины, и рассеянию еврейского народа.
Итак, предположительно, Иоанн Креститель в евангельские времена возглавлял секту мандеев, жительствовавших в среде еврейского народа, в Галилее языческой, но исповедавших другую, нееврейскую веру в другого Бога. И что же это за Бог такой, откуда взялся, и как в него могли уверовать те, кто считался евреями, богоизбранным народом Яхве по рождению, и по Закону за измену своему богу подлежал побиению камнями? Откуда вообще в палестинской глубинке, в еврейской среде могла взяться какая-то другая вера, каким ветром ее туда надуло? Поразительно, что из еврейской истории ни о каких мандеях ничего не известно, никто из древних историков о них не упоминает. Но, однако, мандеи наших дней обладают развитой религией и культурой, возникновение которой возводят именно к своим палестинским еврейским предкам. А вот религиозная литература мандеев, сохранившаяся до наших дней, имеет перекличку с гностическими памятниками, обнаруженными в составе библиотеки Наг-Хаммади, и даже некоторые общие с этой библиотекой тексты, например, книгу Адама, в которой Адаму и Еве Богом при изгнании из рая дается пророчество о будущем человечества и пришествии Спасителя. Но самое главное, что эти мандейские священные тексты – ТАЙНЫЕ, то есть они составляют религиозное тайнознание, к которому не только сторонние люди, но и сами рядовые мандеи не допускаются, но лишь особо посвященные учителя или НАЗОРЕИ. Сразу оговорюсь во избежание недоверчивых вопросов: о том, как ученым удалось получить доступ к современному мандейскому тайнознанию, можно прочитать в научных обзорах на эту тему, если кого это интересует.
И вот тут возникает сразу несколько важных соображений.
Во-первых, до сих пор толком неизвестно происхождение христианских гностических текстов и вообще того, что относят к христианскому гностическому тайнознанию, приписанному Иисусу, который якобы поделился некими небесными тайнами с некоторыми учениками до своей смерти и Воскресения, с другими – после, явившись им в видениях, которые эти тайны потом записали и хранили в кругу особо посвященных, как средство и путь ко спасению через овладение этими тайнами для одних только избранных. До археологического открытия библиотеки Наг-Хаммади сами тексты христианского гностицизма считались утраченными, о них имелись лишь упоминания в трудах отцов-ересиологов. Однако, в составе обретенной в Наг-Хаммади гностической библиотеки оказались не только христианские гностические тексты, но и часть текстов, отнесенных к дохристианскому гностицизму, о котором вообще ничего толком неизвестно. Опять-таки имелись лишь догадки о существовании такого течения в иудаизме, а также некоторые сведения об эллинском и – что для нас важно – персидском дохристианском гностическом тайнознании. И вот именно с этими дохристианскими памятниками имеется явственная связь и совпадение религиозного тайнознания мандеев. То есть, можно предположить, что мандеи, жившие в евангельские времена в палестине, как раз и были той школой иудейского дохристианского гностицизма, из учения которой впоследствии развился гностицизм христианский. А Иоанн Креститель был назореем, то есть учителем секты мандеев, решившим это учение довести до народов, населяющих древнюю палестину, своей проповедью о том Неведомом Боге, религию которого исповедовали мандеи.
Во-вторых, по возвращении евреев в палестину после 50-летнего рабства всем народом, до этого насильственно переселенным в Вавилон, и всяких связанных с этим возвращением нестроений, персидским наместником Иудеи стал еврей Неемия, который заслужил свою должность тем, что был виночерпием царя Артаксеркса. Неемия прибыл в провинцию около 445 г. до н.э. вместе с писцом по имени Ездра. Ездра имел с собой письмо царя Артаксеркса, дававшее ему право судить, штрафовать, сажать в тюрьму и даже предавать казни тех, кто не исполняет Тору, окончательный текст которой Ездра привез с собой, видимо, и составив его из имевшихся до него более древних текстов Закона, известных науке как эллохист, яхвист и девтерономист, к которым он сам добавил, дописав, самую объемную и объединяющую все части в какое-то подобие единства часть собственного сочинения, известную современной науке, как жреческая составляющая еврейской библии. Этот текст, который составил и привез Ездра, и был известной сегодня окончательной редакцией Торы.
То есть, началось окончательное религиозное объединение еврейского народа на основе исключительного поклонения одному только еврейскому родовому богу-яхве, продолжавшему оставаться вполне языческим божеством, одним из многих, ПОЛИЦЕЙСКИМИ МЕРАМИ, то есть принудительное обращение населения в единую веру единого бога – типа крещения Руси Владимиром. С точки зрения государственности вполне себе обычное дело: кто не с нами, тот против нас, враг. Что всегда с неизбежностью приводит к неотвратимому возникновению оппозиции несогласных и противостоянию с ней вплоть до вооруженного смертоубийства, то есть по сути к гражданской войне (что и происходило в Израиле неоднократно на протяжении последующих 400 лет вплоть до Пришествия Спасителя). И в том числе среди прочего - к возникновению подполья, то есть всяких тайных обществ на конспиративной основе, существующих на нелегальном положении.
Иудаизм вынес из вавилонского плена и освоил многие стороны местных древнеиранских религий, впитав их в себя и переварив по-своему, подстроив под потребности своей родовой религии. Таковым была прежде всего идея религиозного монотеизма, почерпнутая из зороастрийской веры древних иранцев, веривших – буквально – в доброго Бога-Творца, очень похожего на того нашего Отца Небесного, Которого проповедовал Иисус, но совсем не похожего на родового еврейского бога-яхве, сколько бы ни подлаживали евреи своего бога под Нашего и ни подсовывали христианам эту божественную подделку. Кстати, монотеизм так и не прижился ни в иранской зороастрийской религии, частично заимствованной иудеями во время вавилонского плена, ни у иудеев, приладивших его к своему исконному язычеству в качестве пятого колеса к телеге: даже во времена земной жизни Иисуса иудеи все еще продолжали оставаться язычниками-многобожниками. Да и еще веков десять такими и оставались. А монотеизм прикрутили к своему многобожию в виде «монолатрии»: всех других богов признавали, но кланялись одному Яхве, богоизбранниками которого считали себя, по причине, что их родовой бог «ревнив» и за измену ему – смерть.
Однако, представляется вполне возможным, что часть вернувшегося из плена населения Израиля уже не была верна иудаизму, позаимствовав у вавилонян их основную религию – зороастризм – в полноте веры в него. И, таким образом, эти люди, поселившиеся на территории бывшего иудейского царства, уже не были евреями, перестав поклоняться еврейскому богу, по принадлежности к религии которого и определяется еврейство как таковое. То есть, семиты по национальности, имевшие предками евреев, и оказавшиеся по этой причине в составе вернувшегося из вавилонского плена в иудею народа, евреями уже не были и считаться не могли по причине религиозной принадлежности к другой вере в другого Бога. И потому оказались обречены быть изгоями собственного народа в своей стране.
Наперекор официальной государственной вере, насаждаемой принудительным путем, неотвратимо должна была появиться – и появилась – вера в ДРУГОГО Бога, как протестное явление. И такая новаторская протестная религия неизбежно появилась на рубеже веков ветхой и новой эры, как раз в пределах тех четырехсот лет, отделявших послепленный яхвизм от Рождества Христова. Когда она точно зародилась, и каким путем, пока достоверно установить не удалось, но в первом веке н.э. мы ее находим в виде развитого религиозного движения поистине всенародного и во многом революционно-протестного по отношению к религиозным властям древнего Израиля: «Явился Иоанн, крестя в пустыне и проповедуя крещение покаяния для прощения грехов. И выходили к нему вся страна Иудейская и Иерусалимляне, и крестились от него все в реке Иордане, исповедуя грехи свои».
И наконец, в-третьих, религия сохранившихся в месопотамских болотах остатков древнего народа, оказавшегося на поверку евреями, изменившими родовой еврейской вере, имеет сродство как с зороастризмом, с верой в доброго Бога-Отца Небесного, так и с раннехристианским гностицизмом, к которому тяготеет своими литературными памятниками, частично совпадающими с находками в основном гностической библиотеки Наг-Хаммади. Надежно доказать прямую связь с зороастризмом и происхождением мандейской религии от послепленных евреев-зороастрийцев пока не удалось, как не удалось и связать дохристианские гностические литературные произведения, обнаруженные в Наг-Хаммади ни с зороастризмом, ни с мандеями. Однако, как гипотеза, эта связь представляется убедительной и поддерживается научным сообществом.
Проще говоря, было бы логичным представлять себе происхождение раннехристианского гностицизма из гностицизма ДОхристианского, о происхождении которого практически нет сведений, как последовательное развитие послепленного еврейского зороастризма в замкнутой среде секты еврейских изгоев. Таковыми вполне могли бы явиться упомянутые мандеи, об истории существования которых в дохристианские времена ровны счетом ничего неизвестно. Это странно: вдруг Израилю являет себя некий проповедник, который впоследствии оказывается мандейским пророком, а о самих мандеях до этого его явления Израилю нет ни слуху ни духу. Если есть пророк и проповедник – значит, должна быть и религиозная среда, его воспитавшая, из которой он вышел и явился. Такой средой, о самом существовании которой не осталось никаких исторических упоминаний, вполне могла бы быть замкнутая религиозная секта мандеев, на протяжении веков ТАЙНО (оттого и нет сведений) исповедующая в иудейском окружении религию ДРУГОГО Бога, религиозных изгоев еврейского народа, нашедших приют на территориях еврейских язычников, самарян и галилеян, и компактно проживавших на протяжении более чем 400 послепленных лет до Рождества Спасителя, мимикрировав под религиозность окружающей народной среды. Этим, кстати, вполне логично объяснилось бы само происхождение гностицизма как тайнознания: тайна просто потому, что отступников за ее оглашение могут убить религиозные фанатики – что и случилось в конце концов с мандейским пророком Иоанном, выдавшим мандейскую тайну Израилю в виде проповеди о новом Неведомом Боге и поплатившимся за это головой. И с породившей его тайной сектой, вдруг обозначившейся в Галилее языческой, как бы взявшейся из ниоткуда, и после казни Иоанна вырезанной «ревнителями» Закона чуть менее чем полностью. Такое постепенное развитие чрезвычайно сложных богословских концепций «тайнознания» внутри замкнутого религиозного сообщества на протяжении веков могло бы дать более логичное объяснение возникновению христианского гностического учения, которое согласно общепринятым представлениям вдруг тоже взялось ниоткуда со своей развитой системой «небесной иерархии» и настоящей «драмой идей» в отношениях небожителей между собой и с подчиненным человечеством.
Более того, отсутствие каких бы то ни было сведений о мандеях в исторических анналах как раз свидетельствует в пользу этой версии: затесавшаяся среди других иудейских сектантов малочисленная и малозаметная община, внешне замаскированная под родовое племя обычных малограмотных обывателей, нисколько не привлекала к себе внимания чем-либо до начала пламенной проповеди своего свихнувшегося на благовестии адепта, ставшего Иоанном Крестителем.
Но и этого мало: сами рядовые мандеи, как выяснила наука уже в 20-м веке, мало что знали о своей необычной религии, поскольку внутри секты существовала целая иерархия посвящений в «тайное знание», допускались к которому лишь избранные после многолетних испытаний и окончательного поставления в НАЗОРЕИ, то есть в учителя. То есть, даже если бы кто-то из мандеев начал болтать о своей «другой» религии, вряд ли он привлек бы чье-нибудь серьезное внимание к своим невежественным бредням. Так что вполне возможно, что гностическое тайнознание мандеев-назореев веками развивалось в тиши потаенных комнат, втайне от иудейского окружения – и вдруг выскочило из-за черты оседлости с револьвером в руке революционера Иоанна, вывалив на остолбеневших евреев проповедь о приближении Неведомого Бога и Его Небесного Царства, в преддверии которого нужно срочно омыться-очиститься от грехов, чтобы очередной апокалипсис встретить во всеоружии.
К этому стоит добавить, что Захария и Елисавета, родители Иоанна Крестителя, почитаются у современных мандеев их святыми наравне с самим Иоанном, что дополнительно опровергает иудаизирующую версию евангелия от Луки о священстве Захарии: скорее всего Захария был вовсе не священником Храма, а именно мандейским назореем, в семье которого родился и воспитывался Иоанн, к которому по еврейскому обычаю перешло наследственное учительство отца. А вся легенда происхождения Иоанна от священника в ев. Луки рушится как несостоятельная, и все встает на свои места: если бы Иоанн был из иудейского священства, он бы и стал священником, будучи так воспитан; но родившись в семье тайных сектантов, воспринял родительскую веру и стал назорейским проповедником – правда, сбрендившим на открытой проповеди всем народам и выдавшим тайну, хранившуюся мандеями 400 лет себе и им на погибель.
Как бы то ни было, однако, вернемся к научной версии о том что Иисус был учеником Иоанна и после гибели учителя занял его место и возглавил движение Крестителей. В частности, уважаемый профессор Санкт-Петербургского университета доктор философии Игорь Евлампиев в своей исключительно интересной и важной работе «Неискаженное христианство и его первоисточники», доказательно обосновывает все то, о чем упомянуто выше, то есть, во-первых, существование секты мандеев-назореев в палестине в 1-м веке; во-вторых, принадлежность христианских гностических текстов именно к учению мандеев; в-третьих, происхождение христианского гностицизма из дохристианского учения мандеев-назореев; в-четвертых, происхождение самого мандейского учения из зороастрийских источников религии древнего вавилона; и наконец, в пятых принадлежность самого Иоанна Крестителя к этой секте, как учителя-назорея и проповедника мандейского учения в качестве религии нового неведомого Бога.
Но все это только присказка – сказка впереди, поскольку дальше на основании всего вышеизложенного уважаемый профессор начинает очень обстоятельно и основательно доказывать, что Иисус Сам был мандеем-назореем, и учеником Иоанна Крестителя. Вот что он пишет, читаем:
«…Вопрос о религиозном контексте учения Иисуса, о той традиции, в которой это учение возникло, является очень важным и неотделимым от вопроса о самой сути этого учения. В полной мере он может быть решен через анализ тех сочинений, которые основатель христианства признавал для себя священными. Но именно последнее вызвало и вызывает ожесточенные споры. Ортодоксальная традиция однозначно утверждает, что Иисус был правоверным иудеем и признавал в качестве основы своих взглядов Ветхий Завет и все главные положения иудаизма («закон и пророков»). В этом утверждении и заключается главный пункт тех искажений, которые церковная традиция внесла в учение Иисуса Христа… К счастью, имеется достаточное количество веских свидетельств в пользу того, что религиозным контекстом для учения Иисуса был вовсе не иудаизм, а так называемый дохристианский гностицизм. Суть этого вопроса связана с необходимостью понять, что означает определение Иисуса Христа в евангелиях как Назорея...».
Далее следует длиннющее, многостраничное разбирательство определения Иисуса, как назорея, со всеми доказательствами, ссылками на источники и цитатами, и вывод:
«…В результате мы приходим к совершенно естественному обоснованию прозвища Иисуса Христа: он Назорей просто потому, что был одним из назореев! Т.е. никакого сложного обоснования этому имени вообще не требуется, оно означает то, что означает, – принадлежность Иисуса к секте мандеев-назореев, радикальных религиозных оппозиционеров, отвергнувших основные принципы иудаизма. Очень важно, что эта совершенно естественная гипотеза имеет надежное подтверждение в сочинениях отцов церкви; мы находим здесь прямые указания на связь Иисуса с сектой назареев и даже понимание того, что известное прозвище Иисуса связано именно с этим фактом…».
«…В контексте совершенно ясного объяснения прозвища Назорей как свидетельства принадлежности Иисуса к секте назореев становится ясным также, что все отсылки к «закону и пророкам» и все слова Иисуса в евангелиях о приверженности иудаизму являются редакторскими вставками, искажающими смысл подлинного учения Иисуса, – это учение в силу его назорейских истоков отвергало все основные элементы иудейской религии. Степень неприятия иудаизма
представителями назорейской религии наглядно демонстрируется тем, что даже сами слова «иудей» и «иудаизм» мандеи-назореи выводили из слов «грех» и «выкидыш»; при этом Иерусалим и Иерусалимский храм они рассматривали как порождение и главное прибежище злых сил, а иудейского Бога Яхве признавали за одно из «темных» божественных существ. Понятно, что к столь радикальным своим критикам иудейская церковь относилась безжалостно, постоянные преследования вынудили назореев бежать из Палестины…»
После этого профессор приступает к обстоятельному доказательству того, что Иисус был учеником Иоанна Крестителя, унаследовавшего его место назорея-учителя, главы иоанновой секты и всей назорейской ереси. Основой этого доказательства становится опорный эпизод из первой главы ев. Ин. 1, 29-40 «29На другой день видит Иоанн идущего к нему Иисуса и говорит: вот Агнец Божий, Который берет на Себя грех мира… 32 И свидетельствовал Иоанн, говоря: я видел Духа, сходящего с неба, как голубя, и пребывающего на Нем. 33 Я не знал Его; но Пославший меня крестить в воде сказал мне: на Кого увидишь Духа сходящего и пребывающего на Нем, Тот есть крестящий Духом Святым. 34 И я видел и засвидетельствовал, что Сей есть Сын Божий. 35 На другой день опять стоял Иоанн и двое из учеников его. 36 И, увидев идущего Иисуса, сказал: вот Агнец Божий. 37 Услышав от него сии слова, оба ученика пошли за Иисусом. 38 Иисус же, обратившись и увидев их идущих, говорит им: что вам надобно? Они сказали Ему: Равви, – что значит: учитель, – где живешь? 39 Говорит им: пойдите и увидите. Они пошли и увидели, где Он живет; и пробыли у Него день тот».
И вот какие выводы из этого эпизода делает доктор Евлампиев:
«…Из Евангелия от Иоанна мы узнаем, что ученики Иоанна Крестителя с большой настороженностью отнеслись к новому проповеднику, которого почему-то с первой встречи прославляет их учитель… Но вот эпизод, в котором два ученика, заинтересовавшись Иисусом, идут вместе с ним в его жилище, чтобы понять, является ли он Мессией или нет, кажется вполне реалистическим, показывающим исторически правдиво, как Иисус постепенно раскрывает себя, как становится из незаметного и простого человека великим Учителем, как увлекает за собой людей и направляет их к совершенно новым формам жизни. Только пробыв у него целый день (!), два ученика Иоанна приходят к выводу, что перед ними действительно Мессия-Христос (Ин. 1:37–41)… Евангелие от Иоанна дает слишком наглядный образ Иоанна Крестителя как безусловного лидера назорейской – гностической и антииудейской – секты, Иисус же исходно выглядит, как рядовой член этой секты, он только постепенно становится ее лидером и добивается признания в этом качестве от Иоанна… В реальности Иисус Христос был последователем Иоанна Крестителя и многим был обязан ему… Именно Иоанн был религиозным реформатором, который окончательно оформил учение назореев и придал ему яркую антииудейскую направленность, именно он сделал назорейское движение главным вектором религиозного новаторства в ту эпоху и во многом определил смысл того мировоззрения, которое позже стало называться христианством. Иисус Христос никогда не смог бы стать новым великим пророком и основателем еще более радикального религиозного учения, если бы ему не предшествовал Иоанн Креститель и если бы он не опирался на учение последнего…».
Воля ваша, но никакого особого доказательства ученичества Иисуса я в этом эпизоде не углядываю, и не усматриваю возможных признаков этого, даже если предполагать, что эпизод этот не списан с натуры, а как бы условно отражает некие существовавшие долговременные отношения Иоанна и Иисуса – не было этого, и ниоткуда это не следует. Что мы, напротив, видим в этом эпизоде? Перечислим пункт за пунктом:
1. Иисус пришел к Иоанну креститься в числе тех, других, которые шли к нему толпами, он не входил в число учеников, иначе, видимо, был бы крещен ранее при других обстоятельствах его личного посвящения в назореи, как бывало с учениками.
2. Иоанн не знал Его до крещения, и сам говорит об этом.
3. Ученики Иоанна тоже Его не знали, что еще раз свидетельствует об Иисус – не мог Он быть учеником Иоанна ДО своего крещения у него; а после уже не было времени им становиться.
4. Иоанн сам указал своим ученикам на Иисуса, как на отмеченного Богом «агнца Божия», после чего ученики Иоанна пошли за Иисусом. Они спрашивают Иисуса, «где живешь» - ясно, что они его не знали, так как же спрашивается, они могли быть учениками одного учителя и не знать друг друга, тем более в рамках единого тайного сообщества? Никак.
5. Пообщавшись с Иисусом всего день, они решительно примыкают к Нему в качестве учеников, и оставляют своего бывшего учителя навсегда. Спрашивается, если Иисус был учеником Иоанна, что же такого он мог сообщить другим Иоанновым ученикам, чего бы они не знали от Иоанна, и что настолько неслыханно их поразило, что они бросили Иоанна без оглядки и остались с Иисусом, да еще и других – по меньшей мере Петра с Нафанаилом – учеников Иоанна переманили к Иисусу?
Нет, воля ваша, но что-то здесь не связалось, не сходятся концы с концами, сколько ни тужься свести их воедино. Ну хорошо, а цель-то у всей этой натуги какая? А – доказать, что Иисус был назореем, и учение Его возвести к гностицизму, отвергнутому ортодоксальной партией христианства, как ересь вместе с теми гностическими текстами, которые приписываются Иисусу в качестве Его учения. Дело в том, что основная идея научного сочинения ставит целью по возможности выделить истинное, неискаженное учение Иисуса преимущественно из тех источников, которые церковной ортодоксией, шедшей в русле преемственности от иудаизма, были намеренно отвергнуты, уничтожены и ошельмованы как ересь. Собственно, именно это и проделывается на последующих более чем полутораста страницах, и очень со многим я согласен более чем полностью, и готов признать, что уважаемому профессору удалось раскрыть в своей выдающейся работе то, что с моей точки зрения отвечает Духу Христову, Духу Истины. Однако, с ученичеством Иисуса и восприятием Им чьих-то, пусть и очень прогрессивных, идей, использованных им – будь то идеи иудаизма или гностицизма – для создания на их основе собственного учения – с этим я согласиться не могу никак категорически. Так как считаю, знаю умом, чувствую душой и сердцем, и исповедую разумом и волей, что, каково бы ни было изначальное учение Иисуса, оно, безусловно, было Божественной Истиной. Ну не могло оно быть вторичным и носить характер заимствования у кого-либо! И потому я готов предложить свою версию возникновения неискаженного христианства, розыски которого столь успешно проведены путем скрупулезного анализа древних текстов в упомянутой выше работе проф. Евлампиева – без привязывания Иисуса к каким бы то ни было религиозным сообществам, будь то иудаизм, зороастризм или мандейский гностицизм – не существует такой цели, ради которой стоило бы умалять достоинство Сынобожества Иисуса.
Я лично в своей версии обопрусь на тот же эпизод, что и уважаемый профессор – и что же мы видим?
Вот здесь-то и начинается та самая сказка, следующая за столь неприлично длинной присказкой, начинается теперь самое интересное. Сын плотника в толпе желающих крестится у Иоанна стоит и слушает его проповедь. Я сам много лет говорил вводные ознакомительные проповеди неверующим людям, пришедшим крестить детей или родственников, и хорошо знаю, что никто меня не слушал, а мысли были самые простые: давай, поп, не тяни резину, мели емеля покороче, водка на столе греется и закуска простывает. Думаю, что слушавшие Ваню-баптиста, проповедника, думали примерно то же самое, поскольку пришли-то за своим, бесплатным: отмыться поскорее от грехов, да и по домам, праздновать. Но бывает – крайне редко, но бывает – другое , когда искавшего Бога в своей душе и в мыслях вдруг посещает Озарение Веры: услышав об искомом желанном Боге, человек вдруг понимает, что вот оно, счастье – я нашел тебя Господи, и верую, хотя это нелепо. И вот такой человек, переждав всех нетерпеливых обрядоверцев, шумною толпою как прихлынувших к массовому крещению, так и откатившихся толкотней на выход навстречу с вожделенной выпивкой-закуской, подходит скромно к обомлевшему от забега массовых крестин попу и говорит: «Я, батюшка, верую в вашего Бога, крестите меня во Имя Его». Именно это услышал Иоанн от сына плотника, когда разошлись под вечер пришлые толпы, и так был поражен этим актом обращения в веру, что увидел и небеса разводящиеся и Духа в виде голубя, и Глас Отечный услыхал – радость его о едином грешнике кающемся сбылась наконец и наполнила все его восторженно-мистическое существо полубезумного фанатика веры вполне уместным в этом случае религиозным экстазом.
А Иисус? А вот Ему, возможно, ничего и не привиделось, зато с ним произошло все то, что происходит с каждым крестившимся ПО ВЕРЕ – таковые знают, о чем я. Бог немедленно отзывается на ВЕРУ человека, и, как Отец из притчи бежит навстречу блудному сыну с дарами любви в руках. Потому что теперь уже можно уверовавшему ОТКРЫТЬ СЕБЯ, это не будет больше актом принуждения и насилия над волей того, кто сам по своей воле обратился к Богу, ища Его. Иисус в иоанновом крещении получил все то, чего желали толпы любителей дармовщины, так и ушедшие ни с чем, кроме намокших телес: обещанное Иоанном оставление грехов в крещении Духом и Рождение Свыше Сыном Божиим.
Откуда такие смелые выводы? Да из того же евангелия Иоанна: на следующий день стоял Иоанн с двумя своими учениками, видит Иисуса, идущего МИМО (!) и говорит о нем ученикам: вот агнец Божий, и проч. – и ученики идут за Иисусом, и в тот же день становятся его учениками, покинув Иоанна навсегда. Что же касается предположений проф. Евлампиева относительно непременной необходимости Иисусу научиться предварительной премудрости у Иоанна, то замечу, что ученые, при всех их достоинствах, являются тоже, как и все, людьми в чем-то ограниченными: они не могут себе позволить верить в чудо и – главное – ссылаться на него, и вынуждены все время искать рациональные объяснения того, что для верующего очевидно без всяких объяснений. И наш случай именно такой: Иисус, Родившись Свыше Сыном Бога, получил Духом дар премудрости и не нуждался более ни в каких учителях, но сам начал учить, и немедленно. Как, к примеру, в свое время и Павел, которому по его рассказу явился Иисус в видении по дороге в Дамаск. Тот тоже ни у кого не учился, но сразу стал проповедовать так пламенно, что даже пришлось его срочно спасать от расправы.
Добавлю к этому всего одно наблюдение из евангелия Иоанна, гл.3, 4:
«22 После сего пришел Иисус с учениками Своими в землю Иудейскую и там жил с ними и крестил.23 А Иоанн также крестил в Еноне, близ Салима, потому что там было много воды; и приходили туда и крестились».
То есть Иоанн продолжал свою деятельность, и следовательно его слова о том, что он был послан крестить, пока не увидит того, на кого сходит Святой Дух, ему явно приписаны, чтобы придать ему еще более весомое значение великого пророка и тайновидца. Иначе, крестив Иисуса, бросил бы все это, как уже исполненное и исполнившееся. А Иисус, выходит, взялся за то же самое?
Но нет, из следующей главы вдруг узнаем, что:
«2 хотя Сам Иисус не крестил, а ученики Его, 3 …то оставил Иудею и пошел опять в Галилею».
То есть, это ученики Иоанна, мандеи-крестители, ставшие учениками Иисуса, по своей инициативе опять взялись за старое, а Иисус по своей обычной свойственной Ему кротости им не препятствовал. Но когда обнаружил, что толпы жаждущих дармовщины идиотов теперь уже прут и к нему за тем же самым – решительно пресек этот религиозный балаган тем, что просто ушел от речки, и, унылые, за ним поплелись ученики Его, лишившись соблазнительной возможности продолжить карьеру проповедников тайнознания.
А теперь еще один подарок от проф. Евлампиева, так сказать, вишенка на наш огромный торт. В другом месте своей работы сам же он пишет вот что:
«мандейские религиозные памятники дают веское подтверждение истинности общей канвы истории Иоанна Крестителя, изложенной в евангелиях. Однако принципиальное отличие мандейской версии этой истории (по крайней мере, в известных нам поздних текстах мандеев) заключается в том, что в ней крещенный Иоанном Мессия (Иисус) оказывается на деле ЛЖЕ-МЕССИЕЙ, ПОСКОЛЬКУ ОН ОТКЛОНЯЕТСЯ ОТ СЛЕДОВАНИЯ НАЗОРЕЙСКИМ ЗАВЕТАМ И СОЗДАЕТ СВОЮ СОБСТВЕННУЮ СЕКТУ, ПРОТИВОПОСТАВЛЯЯ СЕБЯ ИОАННУ И ВСЕМ ЕГО ПОСЛЕДОВАТЕЛЯМ» – вот это и есть, что называется, Момент Истины. По признанию самих обидевшихся на Него мандеев, Иисус, с их точки зрения, стал предателем Иоанна, не захотев стать его учеником, но на самом деле Он и не собирался им быть, и никогда не был ни учеником Иоанна, ни мандеем, ни назореем. А слух о Иисусе Назорее, нашедший отражение и в канонических евангелиях, основался на том, что ученики-то Иисуса, которых Он увел от Иоанна, до него были – того – назореями! И окружавшие Иисуса знали об этом. Вот они-то и приписали назорейскую принадлежность учеников их Учителю – а как иначе-то!
Этим же объясняется и появление христианского гностицизма после смерти и воскресения Иисуса: оставшись без Учителя, ученики Его опять взялись за старое, кто во что горазд. Одни пошли опять рыбу ловить. Другие стали заправскими иудеями, и принялись евреев уговаривать, что Иисус был хороший еврей и тот самый машиах, просто Его неправильно поняли. А бывшие мандеи начали разрабатывать свое учение, слагая его из обрывков сперва усвоенного от своего первого учителя, Иоанна, а потом – услышанного от Иисуса. Вот и получилось ни то, ни се.
Короче говоря, происхождение как дохристианского, так и «христианского» гностицизма не имеет никакого отношения к личности Иисуса Сына Божия. А неискаженное христианство профессора Евлампиева ему-таки удалось добыть из архивных залежей, как рудокопу драгоценную россыпь из перелопаченных гор пустой породы. И показать его всем нам в своей блистательной работе, которую я бы приравнял для верующих к ЕВАНГЕЛИЮ ОТ ИИСУСА.
Поэтому приглашаю всех жаждущих припасть к этому расчищенному для нас доктором философии источнику ВОДЫ ЖИВОЙ, которую обещал нам Иисус, читайте сами труд Игоря Ивановича Евлампииева «Неискаженное христианство и его первоисточники».
https://plamber.com.ua/read-book/1395/