А у нас под Анапой второй день сильный ветер. И ночью он не стихает, терзает под окном зазеленевшую черёмуху, мотает безжалостно тонкие стебли тюльпанов. Сегодня ещё и полнолуние - значит, можно и не пытаться уснуть. Напишу-ка я что-нибудь совершенно безыдейное, не грустное и не проблемное - например, что-нибудь из своего красноярского детства.
...Смешно признаться, но моя многолетняя - на протяжении всей моей жизни - дружба с двумя моими подружками изначально была замешана на жгучей зависти.
Ленка Малышева, по моему разумению, была первой красавицей детсада. Я завидовала её аккуратным косичкам с атласными ленточками. А у меня были какие попало кудряшки, на которых плохо держался любой бантик. У Ольги Матвеевой были сказочные белые бурки и шубка с орнаментом. А у меня - серенькие валенки и вытертая шубка с сестринского плеча.
Я горячо и безответно была влюблена в Сашу Григорьева, а он любил Ленку, и их всегда ставили в пару, по росту. Мне так же нравился Витька Климанов, но он увивался вокруг Ольги, и их тоже ставили в пару. А мне по моему росту доставался Серёжка с говорящей фамилией Коротких. И стояли мы с ним вечно в самом конце детсадовской шеренги. Настойчивые знаки внимания Мишки Четвёркина меня не радовали: мне не нравились его уши, и танцевал он неуклюже, как деревянный.
Ох уж эти детсадовские танцы, разучиваемые к каждому утреннику! Сколько надежд, интриг и волнений! Сколько слёз я пролила, провалявшись как-то дома с ангиной! Я умирала от зависти, потому что в это время к 8 Марта девочки разучивали танец ромашек, а мальчики - матросский. Мама, конечно, сшила мне костюм с юбочкой из белых лепестков и такой же шапочкой, но он не пригодился. Танец-то я выучила, благодаря Ольге, живущей этажом выше, но матроса мне не досталось. И на утреннике я была просто зрительницей в розовом капроновом платьице. И, конечно же, Ленка-ромашка танцевала с Сашей Григорьевым! Сердце моё разрывалось от ревности...
Когда у Ленки выпал молочный зуб, мне это тоже казалось прекрасным. И я расшатывала свой, чтобы он поскорее выпал, и, когда мама его-таки выдернула, я донимала всех домашних пугающим вопросом: "Красиво?"
Ольге я завидовала, потому что её мама умела делать торт "Наполеон", чего сроду не было у нас в семье. И мне это казалось пищей богов. Нас усаживали за маленький столик с красивыми перламутровыми чашечками и блюдечками, и мы с ней чаёвничали вдвоём, как принцессы или даже королевны.
И у Ленки и у Ольги были пианино, и они часами стучали по клавишам, разучивая гаммы, а потом научились исполнять даже какие-то песенки. Меня на музыку родители не отдали, не веря в мою усидчивость, и я три года сама ходила на фигурное катание на стадион за ДК 1 Мая. Это две трамвайных остановки от дома. Но дорываясь в гостях до инструмента, я азартно овладевала вслед за подружками незатейливыми мелодиями, которые они выучили по нотам.
Но ни ревность, ни зависть не мешала нам втроём дружить, шастая из квартиры в квартиру, делить один велосипед на троих, кататься до посинения с горки, играть в прятки, таскать из дома еду для ничейной Найды, отбиваться от хулигана Вовки Зенина из соседнего двора, зарывать секретики под акациями, исследовать чердаки и подвалы. Ещё мы бегали к базару на Московской, где была огромная лужа, и преодоление её вброд было отдельным очень запретным приключением.
...А в школе началась совсем другая жизнь - с другими любовями и страданиями, к счастью, ничем не омрачавшими нашу дружбу. Как-то уже во взрослом состоянии я рассказала своим подружкам о страстях, терзавших моё сердце в раннем детстве. Мы много смеялись. Как выяснилось, Ленка всю жизнь мечтала о такой буйной шевелюре, как у меня, и комплексовала из-за своих "трёх волосинок в два ряда", ненавидела пианино и с тоской смотрела во двор, где мы с воплями играли в лапту.
А Ольга завидовала нашей квартире, пропахшей пирогами. "Наполеон" пёкся только раз в год на её день рождения, у нас же пироги и беляши были каждую неделю. А потом у нас всегда жили кошки, а ей не разрешали. И у меня дома всегда была добрая баба Таня, а она свою бабушку видела только летом, когда ездили в Приволжск. И обе они завидовали моим самостоятельным передвижениям по городу - на стадион, в библиотеку, в магазин за молоком через дорогу, чего им не разрешалось.
Наши детсадовские кавалеры учились потом с нами в одной школе, но в спутники жизни мы их не выбрали. Они были просто нашей общей многочисленной школьной компанией, тоже дружной и какой-то родной, потому что все знали друга друга с младенчества, как и наши родители друг друга - с молодости.
Ольга и Ленка выучились на докторов, одна - терапевт, другая - педиатр. И им, конечно, усидчивость, привитая с детства, пригодилась больше. Обе они живы-здоровы, и мы по-прежнему дружим, хоть и живём в разных концах страны. Мы не даём друг другу превращаться в скучных умных старушек, которые никогда не были маленькими смешными девочками.
