Журнал об искусстве Точка ART представляет выставку «100 фотографий» Анатолия Болдина. Мы встретились с ним, чтобы узнать, почему фотографом можно быть только 10 лет и в чем разница между любителем и профессионалом.
Фотография вошла в мою жизнь еще в детстве и как-то поэтому продолжается со мной всю жизнь. Я технарь по образованию, а не какой-то там фотограф. Но, как мы называем себя, — Фотолюбитель, с большой буквы. Потому что я люблю фотографию на самом деле — не только свою, не только само творчество, но и вообще всю.
А началось это очень просто. После войны, где-то в начале 50-х годов, мы отдыхали за городом. Я мальчишкой был, 10–12 лет, не больше. Отец достал «Фотокор», которым он снимал до войны, — а мы почему-то и не знали, что он снимал, знали только какие-то карточки — и показал, как всё это делается. Он показал нам, как проявлять пластинки. Надо сказать, это в Подмосковье было. Там даже электричества не было тогда, и мы проявляли пластинки при фонаре со свечой, можете себе представить?
И когда я увидел, как в какой-то водичке появляется вдруг знакомое изображение — хоть это и негатив, всё равно какие-то черты узнаешь — это меня поразило настолько, что осталось со мной на всю жизнь.
Учась в школе, мы занимались немножко — на пластинки снимали и так далее…
СТУДЕНЧЕСКИЕ ГОДЫ
А когда я окончил школу, пошел в технический вуз — поступил в МВТУ. Старший брат у меня уже там учился. А отец, видя мою тягу, по окончании школы подарил мне нашу советскую «Лейку» — фотоаппарат ФЭД с выдвижным объективом. И этим ФЭДом я начал снимать в первые годы в институте. Потом в институте объявили конкурс при «Бауманце» — многотиражной газете. Мы пришли туда, и меня взяли тоже. Там были очень интересные люди, которые первыми нам дали многое. Я могу рассказать об этих людях — это Бойко Азаров и Борис Тележников. Они публиковали снимки в «Бауманце» под подписью «Телебаз» — Тележников, Бойко Азаров. Они были уже более квалифицированные, а мы как новички пришли, нам просто было интересно. Тем не менее отметили мою работу «Ритм труда» и меня сразу взяли в спортотдел. Там я снимал в основном спортивные работы.
Я снимал всё — какая-то «всеядность» была. И надо сказать, первые годы дали очень многое, потому что мы как зараженные были этим делом. Наверное, молодые люди всегда заражаются чем-то новым, и в первые годы работа идет усиленно. Мы изучали композицию, форму, свет. Поэтому работы первых лет даже более формальны, чем другие.
Институт я заканчивал в 1962-м. Вместе с тем я от «Бауманца» был направлен в двухгодичный фотолекторий Союза журналистов. Я окончил одновременно и то, и то. Многие предрекали, что я пойду в профессионалы. Когда я защитил диплом, мы тут же повесили в коридорах мою выставку в сто работ — это была моя первая выставка. Она так и называлась «100 фото А. Болдина». Так вот, даже в книге отзывов было написано: «Болдин переродился в фотокорреспондента» (смеется). Но в профи я не пошел, хотя те, с кем я учился в фотолектории, например, Игорь Гневашев, Лева Асанов и Виктор Ахломов, стали работать профессионально. Многие из фотоклуба, еще учась в институте, уходили вдруг во ВГИК, на «Мосфильм» или еще куда-то фотографами.
Фотография, конечно, мешала учебе, могу сказать откровенно. Как творческие работники, мы собирались в редакции — фотографы, художники, поэты — и сидели часами, порой пропуская лекции. В общем, всё это было очень увлекательно. Тем не менее я закончил вуз, нашел работу. Тогда было не как сейчас: обязательное распределение, отработка и т. д.
А уходили в профи порой очень интересно. Некоторые по увлечению — Азаров и Тележников. Азаров был аспирантом у нас на кафедре сопромата. Он вдруг бросил аспирантуру и ушел в «Фотохронику ТАСС». Дело в том, что в шестидесятых годах, когда начались первые выставки «Семилетки в действии», мы все, конечно, старались в них участвовать. И если одна работа проходила, это уже было замечательно. Молодые фоторепортеры, которые работали в «Хронике» и других местах, были не удовлетворены тем, что так мало проходит, а «старики» забивали их. Тогда организовался фотоклуб при Комитете молодежных организаций. И этот фотоклуб начал делать большие выставки в Парке культуры им. Горького летом. Выставки были огромные. Этот комитет организовали: Королев, журналист, Генде-Роте, который в это время был в «Фотохронике», Петя Носов, Виктор Ахломов, Анатолий Зыбин, Леонид Тимофеевич Жданов, солист балета Большого театра, большой фотолюбитель. Коллектив был очень интересный, все обсуждения работ тоже, и мы к ним присоединились, мы тоже ходили туда.
Могу откровенно сказать, некоторые уходили в профи не из-за того, что им совсем не нравилась своя будущая деятельность, а чисто из материальных соображений. Когда у Валеры Панова из фотоклуба МВТУ первая работа прошла на «Семилетку в действии», ему заплатили сто рублей (как говорится, за амортизацию, работы, правда, не возвращались). Это была зарплата молодого специалиста тогда! Мы заканчивали когда институт, нам давали оклад сто рублей. Конечно, многие хотели уходить.
КЛУБ «НОВАТОР»
Когда я начал работать, работа меня увлекала. Я проработал конструктором в разных организациях до 2014 года, но одновременно занимался и фотографией. Комитет молодежных организаций в 1963 году сделал последнюю выставку и распался. Ребята там, видно, добились своего, и это кончилось. А я, оставшись один и уже окончив институт, пришел в фотоклуб «Новатор» пожалел о том сделал этого… Его тогда называли «клуб пенсионеров». Этот клуб организовали действительно старые фотохудожники, которые уже ушли на пенсию. Это Александр Владимирович Хлебников и его друг Георгий Николаевич Сошальский. Они «прикладники» были. Одновременно туда к ним пришел Борис Всеволодович Игнатович, пришел Сергей Кузьмич Иванов-Аллилуев, Ярков, Артюхов, Александр Гринберг в первые годы был еще немножко там, Улитин приходил. Все друг друга знали. В общем, там такие мастера были, которые совершенно бескорыстно передавали опыт любителям, любому. Конечно, это было очень сложно, но тем не менее очень интересно. Например, наш первый президент, как мы его звали, Александр Владимирович Хлебников до того любил это дело и хотел передать опыт молодым, что занимался со всеми. Он создал секцию натюрморта и прикладной фотографии, которая просуществовала много лет. А главное было, что если кто-то к нему обращался и даже мы, чуть более поднаторевшие, смотрели через плечо и видели — там смотреть вроде бы не на что, он все равно досконально разбирал почти каждую работу и находил, что подсказать автору. А дальше уже зависело от него, схватил он это дело, продолжил или нет. И так фотолюбители с нуля вырастали. А вот на секцию натюрморта действительно пришли пенсионеры, старики, и за два года он научил их снимать вещи так, что сейчас в рекламе любой из них мог работать совершенно спокойно. Они снимали вещи просто изумительно. Другое дело, у них не было молодых находок, но зато саму съемку они выполняли исключительно. Вот так оно и шло — я работал и занимался фотографией.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ «НОВАТОРА»
Потом, когда меня вдруг сделали председателем, у нас была команда сильных ребят, а «старики» уже немного отходили. На какой-то выставке московский фотоклуб «Кадр» Рудольфа Крупнова, который был нашим «антагонистом», вдруг завоевал первое место, а наш клуб даже не участвовал. И мы удивились — почему? Стали к «старикам» приставать: почему? Ну и решили избрать молодое правление, меня уговорили попробовать. Ввиду того, что у нас была очень сильная и дружная команда, я стал председателем. И в итоге застрял на этом месте очень надолго — на 16 лет. Пытался скинуть с себя эту должность, потом возвращался поневоле, не получалось. По уставу общим собранием выбирается правление, а правление уже выбирает председателя. Тогда я решил, что даже не войду в правление, и, естественно, избрали уже другого председателя. Так отошел от этого дела и считаю, что правильно сделал. Клуб уже начал меняться. Сейчас в клубе кто-то тащит на себе всё это дело, но когда нет команды — это невозможно.
Не могу сказать, что мне совсем не хотелось уйти в профи, было такое желание вначале тоже. А потом очень хорошо сказал Игорь Гневашев, с которым мы учились вместе. Он работал где-то в типографии, а потом перешел в журнал «Советский экран». И он говорил: «Ребят, я получил возможность снимать, как снимается кино, ездить по очень интересным местам, снимать интересных людей. И я не вру — я снимаю, как снимается кино. Я не вру, как Ахломов, как кто-то другой» (смеется).
А в редакции действительно было это — страшное дело. Судьба Бойки Азарова — он ушел в «Фотохронику ТАСС», потом ушел в «Известия» и вдруг пропал. Мы удивлялись все, в чем дело. Но потом сообразили. Кто-то говорил, что он не приносит из командировок материалы. Никто в это не верил, потому что он человек прекрасно снимающий. Оказалось просто — он привозил материалы, показывал, давал, а ему говорили: «Покажи все», — и отбирали не то, что он хотел. Ему это надоело, и он ушел. Ушел обратно в аспирантуру, уже не в наш институт, а, по-моему, в Полиграфический, защитил кандидатскую, потом докторскую. Понимаете — вот судьба. Он любил фотографию до конца и, если кто знает, был такой Дмитрий Азаров — это его сын. У него два сына, он им передал это всё.
Борис Тележников, который еще в институте на пятом курсе работал внештатным в журнале «Советская женщина», хотел уходить. Он уже был женат, у него ребенок родился. И тоже судьба очень интересная. Потом вдруг узнаем — Боря бросил фотографию совсем, распродал всю аппаратуру, потому что жена захотела видеть инженера, а не фотографа (смеется). Судьбы разные совершенно.
А мне нравилась моя работа. Поэтому я не рвался никогда в руководство и в рок-группе даже отказывался участвовать. И не был членом партии, но тем не менее за свои инженерные разработки все-таки получил на ВДНХ три медали.
ПРОФЕССИОНАЛЬНАЯ И ЛЮБИТЕЛЬСКАЯ ФОТОГРАФИЯ
А фотографию как любил, так и люблю, ну, что делать? Но, к сожалению, сейчас мало снимаю. У нас была такая поговорка даже, что творческий путь фотографа — десять лет. Откуда мы это взяли, я не помню, но, видно, кто-то так высказался. А мы вроде и больше работали.
Я начинал этим ФЭДом. Сам сделал, когда попал в «Бауманец», синхронизатор для вспышки. А вспышка, знаете, какая была? Чемодан такой и молния такая. Снимал, а потом вдруг у меня вспышка не сработала раз-другой, смотрю, а с этих негативов можно печатать. Я плюнул на это дело (вспышка — зачем она нужна вообще?) и стал снимать так. А потом нам в редакцию купили какую-то оптику, аппаратуру, и моей любимой камерой стал «Старт» с объективом «Гелиос-40» — портретник полтора, диафрагма 85. Им я снимал спортивные соревнования совершенно спокойно. Я вообще любил им снимать, на открытой «дырке» тем более. И потом у меня все объективы были такие тяжелые — «Гелиос-40», «Юпитер-6», МТО-500 я очень любил, и не только на соревнованиях. Разные совершенно вещи.
В шестидесятых годах я печатался мало, в основном где-то в прессе… Как ни странно, я заразил фотографией еще младшего брата. Он кончил школу, не пошел никуда. Учиться он хотел во ВГИКе, но надо было обязательно иметь хоть какой-то трудовой стаж. Он не пошел. Он много снимал в Доме пионеров, где его уже знали. Его пригласили в «Хронику ТАСС». Он уже был учеником «Фотохроники ТАСС» до армии, а после нее пошел по профессиональной стезе. Его пригласили в «Учительскую газету», где он потом стал завотделом, потом в «Комсомолку» перешел завотделом, в общем, профессионально работал.
Вот Гневашев говорил, что снимает кино, а эти снимают что? Как луноход на Луне — что им сказали, то и снимают. Наши ребята уходили в профессионалы, и вроде все нормально, а потом через некоторое время начинается… Снял материал, который надо, а потом что-то интересное увидел и думаешь: «А зачем я это снимаю? Это я не продам». Вот это самое страшное было. На этом кончался фотограф как творческий работник. Если у него уже нет импульса передать, рассказать и показать людям что-то, что он увидел, тогда это практически не покажешь. Тот же Гневашев. Когда после перестройки появились его работы, все за голову хватались, что он наснимал за этот период. Потому что замечательные работы и он настолько известный.
Как говорится, фотографией не надо врать. Я практически не занимался постановкой. Здесь, пожалуй, постановка — это только фотограммы. Главное, что тебя должно это тронуть, кольнуть. Мы читали Брессона: «Когда снимаешь, на одной линии должен быть глаз, мысли и сердце». Если тебя кольнуло, и ты схватил это дело — у тебя получилось. Если не кольнуло, значит, не получилось. И действительно, просматривая материал, потом видишь. Хотя первый порыв, когда сразу захватило, — порой важен именно первый кадр…
А то, что вначале изучается: и композиция, и всё это — с опытом дается легко, ловишь на лету композицию. Ты это увидел, и у тебя композиция моментальна. По сравнению со всеми другими изобразительными искусствами, фотография этим и отличается, она именно момент. Как Брессон говорил, «решающее мгновение» — именно вот этот момент, ты уже не сможешь его исправить. Сейчас, конечно, в фотошопе много правят и часто этим только губят фотографию.
Материал о выставке читайте здесь: https://magazineart.art/online/100-fotografij-anatolija-boldina-virtualnaja-jekskursija-po-vystavke/