Сколько там мы уже #сидимдома ? Года три, кажется? Дни тянутся ужасно долго, прямо как в детстве. Благословенное время. Уборка и удалёнка занимают только его часть, а дальше оно всё твоё: хочешь карабин перебирай, хочешь полируй доспехи, хочешь — тренируйся и саморазвивася. Ведь мне ещё здорово повезло:
- дети на время карантина перебрались к папе в частный дом со двором
- работы, которую можно прям потерять, у меня и не было
- окна моей квартиры выходят на солнечную сторону и живописную аллею
Пропал привычный городской гул, и в ясную погоду, выйдя на балкон принимать солнечные ванны, можно услышать, как ветер треплет сигнальную ленту на детской площадке. Сны стали ярче, восприятие — острее. Наверное что-то такое творится в сознании младенцев: хочется трогать голубей, нюхать листья, тискать чужих собачек, залезать в грязь и лужи. Просто чтобы узнать — а как это вообще?
Но вместо этого мы — большинство взрослых людей с доступом в интернет — каждый день читаем сводки по вирусу, который стал причиной режима самоизоляции. Среди статистики мелькают отчёты врачей, сухие и личные, открытые и анонимные, длинные и короткие. Но все они — как письма с фронта. Кто-то бережёт психику и оставляет их нераспечатанными, кто-то увлечён изобличением мирового коронозаговора и игнорирует их, кто-то сам пашет в медблоке 24/7, не оставляя себе сил на чтение и уж тем более писательство...
Я же обязательно читаю эти заметки и переживаю гамму чувств: сожаление, восхищение, ужас, стыд, осознание собственного бессилия и бесполезности. Не столько ради какой-то эмоциональной встряски в замкнутом пространстве, а для пущей остроты понимания, зачем лично мне сейчас сидеть дома и смотреть в окошко.
И в нём я вижу людей, неторопливо бредущих по аллее, в основном с востока на запад. На середине пути, ровно напротив моего балкона, они почему-то останавливаются и на некоторое время "выпадают", глядя вдаль. После чего продолжают идти, как ни в чём не бывало. А я изнываю от любопытства. Кто они? Куда идут? Что это за философская яма такая?
– Это хатифнатты, – сказал Хемуль, и сказано это было с некоторым пренебрежением и настороженностью и с явным неодобрением. Так говорят о чем-то непонятном и, возможно, опасном, о чем-то совершенно чуждом. А папу внезапно охватила неодолимая тоска и меланхолия, он не знал, чего ему хочется, знал лишь, чего ему совершенно не хочется: сидеть на веранде и пить чай. Ни в этот вечер, ни в любой другой.
Спасибо финской писательнице Туве Янссон. Теперь я хотя бы знаю, как называть этих загадочных, многочисленных, вечно странствующих сказочных существ.
