Введение
Ложь – это противоположность правды. Проблема в том, что ни один человек не способен постичь всей правды о мире. Всё, что мы «знаем», является продуктом восприятия. Когда наши глаза смотрят на солнце или наши руки трогают траву, от рецепторов чувств нервные сигналы летят в мозг, и там заново собираются в законченный образ. Теперь у нас есть представление о солнце и траве, но на самом деле мы не знаем о них правды.
Если наши знания о мире – это всего лишь продукт субъективного восприятия, то как же мы можем считать, что другой человек говорит неправду? Философы дают ответ на этот вопрос. Субъективное знание становится правдой, когда его разделяют многие люди. Чем больше людей приходят к согласию по поводу некой информации, тем она правдивее. Абсолютной правды не существует. А значит – не существует и абсолютной лжи. Это следовало подчеркнуть, прежде чем начинать разговор об этом феномене человеческой психики.
Не всякая неправда – ложь
Антонимом «обманывать» не является «говорить правду», потому что, как было сказано выше, абсолютной правды никто не знает. На роль антонима больше подойдёт глагол «быть искренним». Именно здесь кроется корень лжи – насколько врун сам верит в то, во что заставляет поверить других.
Настоящая ложь всегда совершается сознательно: то, что не сознаётся, не является ложью. Прежде, чем обвинять других в обмане, убедитесь, что речь идёт именно о лжи, а не о похожих на неё феноменах. Обнаружить настоящего лжеца помогут три критерия.
1. Ложь – это не то же самое, что фантазия или фальшь. Делать «понарошку» не означает обманывать. Когда в театральном спектакле убивают главного героя, никто из зрителей не бежит звать полицию, потому что это – игра. Воображение не искажает действительность, а воссоздаёт её.
Поэтому Дон Кихот был не обманщиком, а фантазёром. Дети, играющие в школу, и актёры в театре тоже не обманывают, а фантазируют. У них нет цели ввести вас в заблуждение, им не нужны уловки, чтобы скрыть свой обман, они действуют искренне.
2. Ложь – это не то же самое, что ошибка или заблуждение. Отличие в том, что врун знает, как обстоят дела, но сознательно говорит обратное. Тот, кто говорит неправду, потому что сам в неё верит, не может считаться вруном. Другими словами, тот, кто говорит неправду без умысла, не обманывает, а заблуждается.
3. Ложь – это не то же самое, что утаивание. В обоих случаях, человек сознательно искажает действительность. Но у того, кто скрывает правду, может быть на это моральное или социальное право. Например, человек может не рассказывать о своём заболевании. Священник хранит тайну исповеди. Муж может не свидетельствовать в суде против жены. Этих людей нельзя причислить к классу обманщиков.
Секрет превращается в ложь лишь в том случае, когда у человека, скрывающего правду, нет на это ни морального, ни социального права. И напротив, тот, кто остаётся в неведении, обладает правом знать правду.
Чем одна ложь хуже другой
Мало кто из нас готов простить заранее продуманную ложь. Так, негодование вызывает изощрённая ложь – когда лжец умалчивает важную информацию, и тем самым вводит собеседника в заблуждение. Например, когда случайный любовник ничего не говорит о своём венерическом заболевании. Или когда жена, скрывая измену, рассказывает мужу много мелких выдуманных подробностей о прошедшем дне – в какие магазины она ходила, что искала, как устала. Особое раздражение вызывает глупая ложь, в которой, с нашей точки зрения, не было никакой необходимости. Людей, склонных к ней, мы называем патологическими врунами.
Вместе с тем мы готовы оправдать ложь в воспитательных целях (например, чтобы подбодрить ребёнка). Нас не смущает так называемая социальная ложь (когда мы говорим неправду, следуя хорошим манерам: «Было приятно познакомиться!»). Мы готовы понять и поддержать вынужденную ложь, необходимую для выживания. Есть ложь, которую многие из нас сами хотят слышать и специально провоцируют других обманывать («Я не очень толстая?»). Это – альтруистическая ложь, её часто говорят близким людям, чтобы поддержать их самооценку, помочь преодолеть сложные моменты в жизни («Всё будет хорошо!»).
Однако различие между «хорошей» и «плохой» ложью настолько тонкое, что можно считать, что его нет вовсе. Дело в том, что ложь – это привычка. Человек, который всё время обманывает «из добрых побуждений», со временем перестаёт замечать, что говорит неправду.
С какого возраста мы способны обманывать по-настоящему
Психологические исследования показывают, что дети умеют обманывать уже в возрасте трех-четырех лет. Напомним, что ложь – это не то же самое, что игра и фантазия. Символические игры (причёсываться ложкой, как расчёской; есть понарошку суп из игрушечной посуды, кормить куклу и пр.) дети осваивают уже в 1,5 года. Но чтобы обманывать по-настоящему, недостаточно отделять реальность от выдумки, надо также научиться отделять ложь от ошибки (это происходит в три года).
ЭКСПЕРИМЕНТ. Перед ребёнком два плюшевых мишки. Один из них смотрит на экспериментатора, а другой – в сторону. Экспериментатор берёт испорченный хлеб с плесенью, кладёт на него колбасу и даёт попробовать бутерброд обоим мишкам. Затем ребёнку говорят: «Этот мишка (показывают на того, который смотрел в сторону) не видел плесень на хлебе. Приходит его друг и спрашивает: «Это вкусный бутерброд?», и мишка отвечает, что вкусный. По-твоему, мишка обманывает или ошибается?». Затем такой же вопрос задают про другого мишку, который видел плесень на хлебе.
Поразительно, но 60% трёхлеток дают правильные ответы (мишка, который не видел плесень, ошибается, а мишка, который видел плесень, обманывает). Как видим, дети очень рано способны опознавать ложь. Но чтобы обманывать самим, им требуется ещё одно умение – понимать, что твориться в голове другого человека. Совсем маленькие дети уверены, что то, что знают они, знают также все окружающие.
ЭКСПЕРИМЕНТ. Ребёнка просят спрятать в комнате игрушку. Он прячет ее, например, за штору. При этом присутствует мама. Затем мама выходит из комнаты, и ребёнка просят перепрятать игрушку в другое место. Он кладёт её, например, под кровать. Затем ребёнка спрашивают: «Сейчас твоя мама вернётся в комнату. Как ты думаешь, где она станет искать игрушку?».
Дети до 4-х лет называют второе место – под кроватью, несмотря на то, что прекрасно знают, что мама не видела, как они перепрятывали игрушку. Но раз они сами знают, где игрушка, значит, и мама тоже это знает, – так рассуждает детский мозг (если у вас есть маленькие дети, попробуйте провести с ними этот опыт). И только с 4-х лет ребёнок способен отделить свои знания от того, что знает другой человек. С этого момента его мозг достаточно зрелый, чтобы осуществить обман.
следует продолжение
интересуешься книгами- поставь лайк или плюс в комментах