Тесно им здесь, в маленькой двушке «трамвайчиком». Двум красавицам-дочерям. Но терпят пока.
Одна высокая, пышнотелая и рыжевато-кудрявая, с зелеными глазами – моя мать. Другая красотка, черноволосая и яркая, помоложе и пониже ростом – моя тетя.
Они просыпаются ночью, беззвучно достают из-за верхнего бортика буфета завернутые в газету икряные, жирные, серебристые вяленые рыбцы и алчно съедают их дочиста, до прозрачных косточек.
Когда бабушка утром вспоминает о подарке знакомого профессора в тюбетейке – так называют изредка заходящего к нам полюбоваться на красавиц преподавателя университета в азиатском головном уборе (он балует их конфетами или рыбой) - сестры смеются.
Бабушка чертыхается, она собиралась приготовить завтрак из разваристой картошки, соленых синеньких, обильно посыпанных луком и политых янтарным постным маслом, и нарезать крупных и мясистых рыбцов. Но дочери жадны к рыбе и ракам, даром что ли родились на Дону!
- Вот паразитки, что б вас! Хотя бы перышко оставили!
Бабушка замахивается тапком на проходящую мимо девятнадцатилетнюю тетю и, как та ни увертывается, попадает точно в цель - по округлому заду.
- Ой! - кричит тетя.
- Дуры здоровые! У одной уже семья, другая замуж собирается, а ума нету! Ешьте теперь одну картошку!