В студенческие годы эссе Дмитрия Мережковского о Тютчеве показались мне слишком вычурными, но, открыв эту книгу сегодня, испытала настоящее поэтическое пиршество.
Такого глубокого и полного проникновения в тютчевскую лирику, пожалуй, еще не встречала. Обычно книги о Тютчеве либо похожи на любовный роман с элементами детектива, либо сложны и заумны в попытке разгадать черты натурфилософии и пантеизма, выяснить философские истоки и тайны бездн, а Мережковский пишет эмоционально и искренне, воспринимая Тютчева как основоположника Серебряного века русской поэзии.
Можно начинать читать эссе с последней страницы: «в молчании жил, в молчании помер»… Удивительно, более точного прочтения «Silentium» нет. Он «просиял и погас», заставив нас поверить в «Последнюю любовь» в водомет мысли в «Фонтане», удивив «умильной прелестью осенних вечеров»…
Он рассказал о великой боли, показав, что боль помогает нам расти и совершенствоваться, он описал яд любви, но напомнил, что яд может быть лекарством.
Тютчев был и палачом, и жертвой в любви. Это был просветленный мудрец и первые красавицы теряли голову, когда его лицо освещала мысль, забывая, что перед ними – низенький лысенький человек. Он превращал уголь в алмазы, отражая мир сквозь смерть и любовь…
Его мысли о «древнем хаосе» взбудоражили души серебряновековых писателей: Бальмонт захотел «быть как солнце», Гиппиус «полюбить себя ка Бога».
Тютчев поставил диагноз XXвека – индивидуализм, одиночество, безобщественность. Его лирический герой созерцательно спокоен, но на стихии откликается безумием своей души, он описал тление, умирание, угасание. Он играл на клавишах иных миров, создавая этюды зова и шепота, волшебные заклинания:
О, как убийственно мы любим,
Как в буйной слепости страстей
Мы то всего вернее губим,
Что сердцу нашему милей!
Наверное, сам Пан подарил ему волшебную свирель, которая звучит через века.