Пару лет назад моя близкая родственница два месяца пролежала на ИВЛ и ЭКМО в краснодарской больнице.
Собственно, я тогда и узнала это слово — ЭКМО.
У нее была критическая запущенная пневмония на фоне смертельной болезни крови, о которой она не знала. И пневмонию пропустила — температуры высокой не было, особого кашля тоже, только сильная слабость. Собственно, это я заставила ее сделать снимок, когда услышала угасающий голос по телефону.
Надежд было мало. Точнее, почти не было. И возраст — под 70. И вообще в мире только шесть случаев спасения с ее набором диагнозов.
Она стала седьмым случаем. В региональной больнице. В городе, где двадцать лет назад безопаснее всего было лечиться подорожником.
Теперь о ее кейсе пишут статьи в международные научные журналы.
Сама она варит борщи и нянчит внуков. Лечит кровь. О пневмонии не вспоминает.
Не знаю, везде ли у нас так. Но очень хочу надеяться.