Дискурс продвинутого европейца в начале ХХ-го века:
- «Слава инженерам, на улицах всё меньше навоза и мух, горожане пересаживаются в автомобили!»
- «Люди летают на дирижаблях, скоро они покорят космос!»
- «Не пройдёт и полувека, как благодаря открытию хромосомы мы научимся складывать новые организмы, словно из кубиков!».
Дискурс продвинутого европейца в начале ХХI-го века:
- «В городе больше нет комаров, это начало конца»
- «Ходите пешком, максимум ездите на велосипеде, всё остальное истончает озоновый слой»
- «Где тут у вас стеллаж «без ГМО»?»
- «Зачем нам лишние 0,00005 сек скорости в загрузке станицы c этим новым стандартом связи 5G?».
Энтузиазма у продвинутого европейца за сто лет заметно поубавилось. Скепсис пришёл на смену смелым надеждам. Вместо стремления в заоблачные выси продвинутый европеец теперь всё глубже заземляется – ограничивает рацион сезонными овощами, выросшими в радиусе 20 км от тарелки, предпочитает ядрёным чистящим химикатам белый уксус и черное мыло, протестует против электросчётчиков нового поколения и хорошо ещё, если не против электричества вообще.
Прогресс европейцам видится дьяволом-искусителем, который, дёргая за ниточки любопытства, тщеславия и любви к комфорту, тянет нас прямиком в геенну огненную, которой станет Земля в результате глобального потепления. Попробуйте сказать в приличной парижской гостиной, что предпочитаете город деревне, цените возможность трансатлантического перелета и продолжаете есть помидоры зимой. Все подавленно замолчат на пару секунд, а потом вернутся к разговору, заключив вас в невидимый звуконепроницаемый шар.
Я совсем недавно простила себя за любовь к прогрессу. Мы отправились во Фландрию по случаю года Брейгеля. Готовились к овердозу духовной пищи, но как-то незаметно всё время говорили про пищу телесную. Ведь еда – лейтмотив бытового жанра в искусстве, основоположником которого в северной живописи как раз и считается Брейгель-старший «Мужицкий». Стоит чуть отойти от парадных портретов с религиозными сюжетами и начать эстетически осмысливать народ, как сразу неумолимо возникает эта тема – чё на ужин-то?
До того, как сельское хозяйство стало интенсивным, прокорм было главной задачей цивилизации. Жизнь человека до изобретения пестицидов – чистая, сплошная, концентрированная забота о полном брюхе. Часто ни на что другое у людей старше 8-ми лет не оставалось ни сил, ни часов в сутках. Ведь сытость зависела от десятка факторов: температуры прошлой зимой, настроения землевладельца, насекомых-вредителей, диких кабанов, королевской охоты, болезней скота, состояния почвы, количества солнечных дней и выпавших осадков, розы ветров и настроения лесных нимф. Голод корректировал демографические кривые круче, чем войны и эпидемии, а недоедание разной степени тяжести бесконечно отдаляло лицо и тело человека эпохи Возрождения от античных образцов.
В этих условиях есть досыта было проявлением люкса. «Малые голландцы» с бликами на креманках, капельками на черешнях и закрученной цедрой лимонов – это что, если не фуд-эротика? Успех «Гаргантюа и Пантагрюэль» становится понятен только после того, как желудком прочувствуешь: утро девяти из десяти европейцев начиналось затемно и с зудящей мысли «Чем мне сегодня кормить семерых по лавкам и как это добыть, по возможности законным способом?».
В детстве я завидовала льву из фильмов про животных. Лежит себе, гордый, важный, греется под солнышком саванны, в то время как мне надо идти по холодной улице в школу, а потом делать домашку, а на горизонте маячит просмотр, и вообще жизни – сплошная, беспросветная необходимость. Потом я подросла, был университет, работа, но зависть ко льву только крепла, потому что у меня тут стресс и обязательства, а у него – тепло и нега. И только в беседе с кулинарным историком, который восстановил рецепты эпохи фламандских примитивов, до меня вдруг дошло: ведь лев так завидно вальяжен только в кратком промежутке от ощущения «я вроде бы сыт» до ощущения «скоро я буду очень голоден, и, если не хочу умереть, надо срочно найти, кого убить». У современников фламандских примитивов было примерно также.
В окружении картин Брейгеля я призналась себе, что всей душой за ГМО, пестициды, химикаты, теплицы, гидропонику, антибиотики, пищевые добавки и прочее наукоёмкое зло, которое даёт нам свободу от этой животной зависимости. За то, чтобы это было проще простого – пойти в магазин и на деньги, заработанные тем, что любишь и умеешь делать, купить себе тех продуктов, которые любишь и хочешь съесть. Пусть даже, к ужасу локаворов, это будет клубника из Чили в январе.
«Зелёные» сейчас многозначительно вздохнут, мол, как вовремя вы об этом заговорили. Посмотрите, мол, вокруг, природа, мол, мстит. Даже не буду спорить. Наверняка мстит. Наверняка развиваются новые смертоносные вирусы, наверняка соли тяжелых металлов откладываются в наших печёнках, наверняка загазованность мегаполисов способствует развитию раковых клеток. Но несмотря на всё это, с XVI века продолжительность жизни европейца подросла, а качество - вымахало. Похоже, человеческий гений и природа играют во что-то вроде шахмат на раздевание. Природа подстраивается под наши новые изобретения, как мы подстраиваемся под её императивы. Одни виды флоры и фауны исчезают, другие мутируют. Черепахи учатся отличать пластиковый пакет от медузы. Какие-нибудь красноствольные пинии учатся ударными темпами перерабатывать выхлопные газы. Кока-кола лечит от ротавируса и засора водопроводных труб. У меня вот нет зубов мудрости. Дантист сказал, я первая ласточка нового витка эволюции человеческого вида, с каждым новым поколением таких будет всё больше, потому что зубы мудрости – рудимент, который был нужен для обгладывая костей. Сначала потеряли хвост, потом шерсть, потом вот теряем массивную нижнюю челюсть. Вот я и говорю, на раздевание.
Так что да, помидоры стали пластиковыми на вкус, но я их всё равно люблю, уже не за вкус, а за принцип. Они – часть того грандиозного процесса, который позволил нам не только родиться, обеспечив нашим предкам достаточно калорий для существования и воспроизводства, но и стать личностями, мыслителями, профессионалами, а не условными «охотниками» и «хранительницами очага». Ведь с появлением всего того, что так травмирует поборников фермерской романтики, добыча еды перестала быть каждодневным подвигом, и у человечества высвободились силы для отвлечённых размышлений.
P.S.: Всё сказанное не относится к элементарным эко-жестам, которые никак не тормозят прогресс, зато показывают хорошее воспитание: выключать свет в коридоре, телевизор, когда его не смотришь, и воду, пока чистишь зубы, ходить в магазин с холщовой авоськой и сумкой на колёсиках, сортировать мусор.
P.P.S.: Просто мы недавно узнали, что на крыше нашего дома установлена передаточная антенна. Этот текст – попытка бороться с внезапно развившимся синдромом NIMBY (Not In My Backyard – «только не на моём заднем дворе»)