Положение, в котором оказался теперь Михаил Николаевич Суликошвили, было даже не отчаянным, а совершенно безнадёжным. Наверное, поэтому он в эту ночь долго не мог заснуть. Почему-то вспомнилась давняя история, которая приключилась с ним в 1992 году, когда он с гордостью вручил матери свой новенький диплом об окончании Киевского института международных отношений в красном переплёте со словами: «Он твой, мамочка. Это не я его получил. Это твоя заслуга целиком и полностью».
Мама прослезилась тогда, обняла сына нежно за шею и сказала:
– Твой дед мог бы тобою гордиться.
– Ты о каком дедушке говоришь, мама, о Михаиле, который служил в НКВД и был другом Лаврентия Берия?
Мама отстранилась от сына, вытерла слёзы, стараясь не размазать при этом тушь на ресницах, и Миша увидел, как губы матери сомкнулись в узкую щёлочку, что было верным предзнаменованием того, что она сейчас принимает нелёгкое для себя решение. Помолчав некоторое время, она выдохнула из груди воздух, тряхнула головой и явно решилась сказать что-то очень важное.
– Сынок! Теперь, когда ты уже стал взрослым мужчиной и не наломаешь дров, как ты это всегда делал, будучи подростком, я открою тебе нашу семейную тайну. Только поклянись, что ни одна живая душа на этом свете не узнает об этом до тех пор, пока моё имя не окажется в книге мёртвых.
– Ого! Неужели так всё серьёзно? Я думал, семейные тайны только у богатых бывают, в телесериалах.
– Это очень серьёзно, Мишико. Дело в том, что твоим настоящим дедом является… Лаврентий Павлович Берия…
Миша уставился на мать таким взглядом, каким смотрят на ожившего покойника. Обхватив ладонями голову, он с протяжным стоном плюхнулся в кресло, которое как раз находилось позади него.
– Да, сынок. В твоих жилах течёт его кровь, и ты унаследовал все его качества, как хорошие, так и плохие. Именно потому я тебе и рассказала об этом. Ты способен добиться гораздо большего, чем твой дед, но только в том случае, если ты всегда будешь помнить о его ошибках, чтобы их не повторять. В противном случае тебя ожидает горькая судьба и грустный конец. И ещё. Мишико, сынок мой дорогой… Твоей жизни угрожает смертельная опасность, потому что потомков Берии до сих пор ищут по всему миру. Древнему роду из Мерхеули, который ведёт свою родословную со времён Тамерлана, объявлена кровная война до полного истребления.
Лаврентия убили вовсе не за измену Родине, а только за то, что он принадлежал к клану и обладал некими знаниями, которыми владеют единицы людей на всей планете Земля. Ровно через год после убийства Лаврентия Павловича на улице в Тбилиси ко мне подошёл какой-то человек. Он не представился, только молча протянул мне запечатанный пакет с моим именем, написанным химическим карандашом на серой плотной бумаге. В пакете было письмо, подписанное Берией, с рассказом о том, что я являюсь именно его дочерью, а не Михаила Суликошвили, а также история предмета, который находился в конверте.
– Какого предмета, мама?
– Подожди секунду, – Гиули встала с дивана и, покачивая стройными бёдрами, вышла из гостиной. Через минуту вернулась и положила на ладонь сыну странный полупрозрачный камешек неправильной формы, обточенный, как речная галька. Из камешка торчал кончик верёвочки длиной сантиметра полтора. Миша поднёс странный предмет к лицу и уловил исходящий от него лёгкий аромат, похожий на запах лаванды.
– Что это?
– Это Арзурумка. Магический талисман, обладающий огромной силой. Его изготовил самый старший из волхвов священного города Арзурума. Такими талисманами Чингис-Хан награждал только выдающихся полководцев за исключительные заслуги перед государством в области военного дела. Воспользоваться им можно только однажды. В момент, когда уже не останется надежды на то, чтобы выбраться из безвыходной ситуации при помощи собственных сил. Если такой момент наступит, и смерть на самом деле неизбежна, нужно поджечь этот фитилёк. Тогда обладатель талисмана становится невидимым для врагов и может проходить сквозь стены и даже огромные скалы.
Проблема заключается в двух важных ограничениях:
1. Никто не может определить, тот самый ли это безвыходный момент или владелец талисмана просто утратил веру в собственные силы.
2. Арзурумка действует только в том случае, если жизнь нужна не самому её владельцу, а народу, которым он правит и в ответе за который он находится.
По этой-то причине никто из рода Берии и никто из рода Тамерлана, которому артефакт достался от отца, за много веков так и не воспользовался силой Арзурумки. Хотя могли, и не раз. Я думаю, что тебе не придётся поджигать этот фитиль и ты сам всего добьёшься.
– Спасибо, мама… Столько много всего сразу. Я внук Берии, Берия из древнего рода, Тамерлан, Чингис-Хан, волхвы, магия… Это не сон, да? Ты сама понимаешь, как это всё звучит для меня, комсомольца, воспитанного на идеалах строителя коммунизма и убеждённого материалиста! Я верю в силу международного права, науки, прогресса и демократии. Пусть эта штука у тебя пока хранится. Я обещаю, что буду молчать, о том, что ты мне сейчас рассказала, как камень.
Двадцать пять лет Михаил Николаевич не вспоминал об Арзурумке, но о том, чьим внуком он является, не забывал уже ни на один день. Но вот такой день пришёл. Открыв глаза, опальный политик с удивлением обнаружил, что в спальне его гостиничного номера царит кромешная тьма. Как такое может быть? Нащупал в темноте подвеску на конце цепочки, свисающей из бра на стене у изголовья, включил свет и мгновенно понял, что окно спальни плотно закрыто чем-то снаружи. Но ведь восьмой этаж! Они что, совсем сдурели и какую-то рекламу прямо на фасад повесили?
Мишико вскочил с постели, бросился к окну, распахнул створки и упёрся ладонями в серую металлическую плиту, плотно прилегающую к фасаду гостиницы со стороны улицы. Постучал по шершавой поверхности костяшками пальцев. Больно. А звук такой, словно он стучал по поверхности катка асфальтоукладчика. Вспомнились странные звуки, доносившиеся из-за окна посреди ночи. Тогда Михаил Николаевич решил, что это голубь стучит когтями, расхаживая по жестяному отливу снаружи окна. «Может быть, это предосторожность куратора, чтоб на меня не совершил покушение снайпер?» – тоскливо подумал Мишико, но сам тут-же понял всю смехотворность этого предположения. «Нет. За соломинку хвататься нет смысла, если ты тонешь».
Осмотр гостиной подтвердил худшие опасения. Оба её окна также были наглухо запечатаны бронеплитами снаружи. Страшная догадка пронзила мозг, и Михаил бросился к входной двери. Дёрнул за ручку, толкнул дверь от себя, затем на себя, повторил эти действия ещё несколько раз и со злостью ударил по ламинированной поверхности распростёртой пятернёй. Дверь отозвалась металлическим гулким эхом, но, понятно, не дрогнула. «Ага… Замуровали, демоны! Но какой в этом смысл? К чему такие сложности? Разве может представлять физическую угрозу для них всего один пятидесятилетний мужчина? А что у нас с гостиничным телефоном? Понятно. Сигнала в трубке нет. Обрезали провода. А мобильный?»
Михаил Николаевич поспешил назад в спальню, схватил с тумбочки телефон и набрал абонентский номер офицера Смита, который отвечал за его личную безопасность в этой стране. В ответ слышал сообщение речевого информатора. Приятным голосом девушки он сообщил, что звонок с этого номера временно невозможен по причине блокировки сим-карты оператором сотовой сети.
«А планшет?» – Михаил достал из шкафа-купе свой элегантный кожаный портфель и извлёк из него планшетный компьютер. Включил его и, убедившись в том, что его сим-карта также заблокирована, да ещё и сигнал «вай-фая» отсутствует, в ярости швырнул бесполезный прибор в распахнутое окно, прямо в бронеплиту.
Вернувшись в гостиную, пленник, не одеваясь, как был в одних трусах, плюхнулся на диван, взял с журнального столика сенсорный пульт и включил смарт-телевизор, висящий на противоположной стене. Выбрал в меню пункт «Браузер» и убедился в том, что и на смарт-тв отсутствует соединение с интернетом, а «вай-фай»-сеть недоступна. Тогда он начал листать телевизионные каналы один за другим, пока наконец не обнаружил один единственный, который был подключён. Это был ТСН.
В кадре появилась накрашенная красотка с микрофоном в руках, стоящая напротив входа в гостиницу, в которой сейчас находился Суликошвили. Как обычно, смазливая мордашка, длинные ноги и ни тени интеллекта. Эта дурёха смешно таращила глаза, но это не вызвало улыбку Михаила, потому что то, что она говорила, обожгло его, как кипяток:
– Срочные новости продолжают поступать из центра столицы, где в гостиничном номере забаррикадировался опальный политик, незаконно пересёкший границу нашей страны. На требования полицейских добровольно сдаться властям он ответил угрозами выброситься в окно, но не сдаться, поэтому бойцы спецназа, для того чтобы сохранить жизнь и здоровье Михаилу Суликошвили, установили специальные защитные экраны на окна гостиничного номера на восьмом этаже.
В ходе переговоров преступник, находящийся в международном розыске, и по совместительству глава оппозиционных сил, выступающих за объявление импичмента действующему президенту, заявил о том, что скорее застрелится, чем отступится от своих намерений. Неизвестно, имеет ли он при себе оружие, эта информация сейчас проверяется сотрудниками службы безопасности.
– Продали! Опять продали, суки! Как я мог снова наступить на одни и те же грабли! Они мне обещали золотые горы, когда привели к власти в Грузии, потом врали про то, что возврат Южной Осетии и Абхазии пройдёт «как по маслу», потом я им поверил про стопроцентную успешную карьеру уже в этой дикой стране. Какой же я лошара! Меня столько раз обманывали, и я каждый раз вёлся на их разводки, – Михаил Николаевич в ярости обрушил кулак на столешницу журнального столика.
В этот момент крашеная дурёха на экране телевизора вытаращила глаза особенно комично и быстро затараторила, прижав пальцем к уху встроенный наушник:
– Вот мне тут сообщают, что только что в номере Суликошвили прогремел выстрел, и сотрудники спецотряда «Корд» начали штурм помещения. Они применили специальный инструмент для вскрытия стальных дверей и уже проникли в номер. Пока непонятно, что там происходит, но боюсь, что помощь вовремя не подоспела и сошедший с ума бывший политик привёл-таки в исполнение озвученную ранее угрозу и застрелился. Студия?
При этих словах Михаил Николаевич ясно осознал, что теперь он уже стопроцентный покойник. Холодные ручейки страха зазмеились по позвоночнику сверху вниз, наполняя низ живота колючим холодным гелем, который начал давить одновременно на мочевой пузырь и кишечник. Колени предательски задрожали, а руки безвольно опустились на сиденье дивана. «Вот тот самый случай, когда требуется Арзурумка», – подумал Суликошвили и вновь уставился на экран. Взгляд его был обречённым, как у осуждённого на казнь, которому палач уже накинул верёвку на шею.
А на экране возникла студия ТСН, где за столом сидели дебильного вида парень с девкой, которые задавали вопросы какому-то бородатому мужику, одетому в дорогой костюм.
– Мы правильно поняли сообщение предвыборного штаба партии «Отечество», возглавляемого Юлием Колошенко, о том, что Суликошвили убили во время штурма, а не он сам покончил с собой?
– Да! Вы всё правильно поняли, Олеся. Наш лидер пан Колошенко сегодня намеревался заключить предвыборный блок с лидером Социалистической партии Суликошвили для совместной борьбы с президентом и бандой преступников из его окружения, которые не оправдали чаяний народа. И источники в службе безопасности уже сделали официальное заявление о том, что у них имеются неопровержимые доказательства того факта, что опальный политик и его партия представляли серьёзную конкуренцию на предстоящих выборах президента и на выборах в парламент.
Есть и зафиксированные документально улики, прямо свидетельствующие о том, что приказ о ликвидации лидера социалистов отдал лично президент. И в данный момент в парламенте уже приступила к работе комиссия по организации импичмента. Сам же президент будет принудительно доставлен на улицу Грушевского для дачи показаний перед следственными органами в присутствии всех народных избранников уже в ближайшие минуты.
После этих слов «политолога» Мишико уже не чувствовал ни гнева, ни страха. Он как бы видел ситуацию со стороны, находясь в роли стороннего равнодушного наблюдателя. Оказавшись по ту сторону этой глупой и беспощадной войны, Миша даже не почувствовал к себе ни жалости, ни сочувствия. Только досаду из-за того, что он оказался таким глупым и неспособным политиком. Лучше бы было не знать о том, что великий Лаврентий Берия является его родным дедом.
Не «строил бы замков на песке», глядишь, и дожил бы до глубокой старости, непрестанно трудясь на благо Родины в различных посольствах за рубежом. А теперь его «заклятые друзья» Армен Абаков и Юлик Колошенко танцуют на его костях, предвкушая скорый передел власти. Они, вместе с заокеанскими кураторами, сделали его обыкновенным козлом отпущения, жертвенным животным, которое с самого начала было обречено на заклание. И ради чего! Всего-то ради того, чтоб обвинить в этом жертвоприношении своего политического противника и вырвать из его рук власть. Сволочи! Использовали, как дешёвую девку, и выбросили на помойку.
Интересно, если бы Арзурумка была сейчас при нём, помогла бы она? И кому она теперь достанется, интересно… Вялый ход его мыслей неожиданно прервал телефонный звонок, который раздался, словно глас божий с небес. Михаил Николаевич подпрыгнул, словно вместо ног у него были стальные пружины, и вытянулся по стойке «смирно». Осторожно снял трубку с телефонного аппарата, медленно, словно раскалённый утюг, поднёс динамик к уху, из которого доносился женский голос, звучащий словно со дна глубокой пещеры, который монотонно читал:
– найнтин, сиксти севен, файв, файв, оу, севен, севен, оу…
– Что за… – пробормотал в недоумении Мишико.
– Твенти ванн, твелв… – бесстрастно продолжал бубнить голос в трубке, а страх взметнулся из живота вверх, словно маленькая колючая птичка, и начал порхать внутри всего тела, проникая в каждую молекулу живых ещё пока тканей.
Когда Мишико услышал: «Оу – эйт, оу – эйт, оу – эйт», он явственно ощутил внутри черепной коробки щелчок, похожий на треск переламываемого напополам канцелярского карандаша. Свет, горевшей под потолком люстры, стал нестерпимо ярким, и связь с реальностью полностью прекратилась.
Михаил Николаевич выронил телефонную трубку, руки его безвольно повисли вдоль туловища, плечи опустились, из уголка рта потекла густая струйка прозрачной слюны, а сам он на негнущихся ногах, словно робот, глядя невидящими глазами со зрачками, расширившимся так, что перестали быть видны белки, побрёл в спальню. Там он взял свой портфель, извлёк из него парабеллум «Беретта», снял с предохранителя, оттянул на себя ствольную коробку, досылая патрон в патронник, приставил ствол к виску и нажал на спусковой крючок.
В этот момент офицер, отвечающий за личную безопасность Мишико в этой стране, Джон Смит, положил ладонь на плечо майора службы безопасности, сидящего перед монитором, на котором была в деталях видна вся сцена самоубийства, и с облегчением сказал: «Ну всё, пан майор Никитчук. А вы переживали. Как говорится, мавр сделал своё дело, поэтому посылайте туда своих людей, пусть быстро демонтируют всё наше оборудование, а потом запускайте опергруппу, понятых и снимите несколько кадров для прессы с места убийства героя, борца с коррупцией и поборника демократии».
Печоры, 4 октября 2017 г.
Читать другие рассказы:
https://zen.yandex.ru/media/kadykchanskiy/vse-baby-dury-5dd6135ed8a5147cefe99e4a