Продолжаю ЗАПИСКИ ИЗ МЫШЕЛОВКИ
Истории о тех кто сидит на карантине с людьми, которые им выносят мозг 😊 Сегодня — добро пожаловать в буржуазную французскую семью. Пристегните ремни 🤣
Дни 5/6. Спецвыпуск! Оля и немного Поли
Итак, отчёт за выходные, 21/22 марта.
Я увязаю в карантине, как в зыбучих песках. Дети дома, и... как говорил Жванецкий... «А вы пробовали зашвырнуть комара? Он не летит. То есть, он летит, но сам по себе и плюет на вас. Поэтому надо быть легким и независимым». У меня комара два. Я то пытаюсь их «запустить», то опускаю руки. У Поли та же история, и, как оказалось, у Оли тоже.
Помните, в наших посиделках с Полей участвовала и Оля? Ее параноидальный муж однажды проснулся с чёткой мыслью: Оля — агент КГБ и даже написала научный труд по аэронавтике, а делает вид, что простой искусствовед, специалист по импрессионизму. Лекции в университете читает, Моне-Ренуар — шифруется. В финале, Оля с ним развелась, осталось его из квартиры выкурить. И он уже одной ногой, что называется, в лифте стоял. А тут грянул коронавирус, и мужчинка из лифта самоизолировался обратно в квартиру.
Оставаться втроём в парижской клетушке (Оля, бывший-муж-Матьё, пятилетний Луи) было похоже на групповое харакири, поэтому Матьё предложил Оле отправиться в дорогу. Путь лежал на юг Франции, на хутор, изначально самоизолировавшийся от всего, включая магазин, море и прочие прелести. Там жили родители Матьё, зубной хирург и фельдшерица, оба на законной пенсии. Оля подумала, что в их владениях (где чего только нет, включая теннисный корт и бассейн) всяко будет Луи лучше, нежели в каменном мешке. И согласилась.
Оля кричала мне в трубку, давясь нервным смехом: «Вытеснение! У меня в памяти произошло вытеснение! Я не ездила к ним уже три года! Я забыла какие они! Чертова французская буржуазия! И долбаный мой склероз!»
Ворота в поместье теперь закрыты на ключ, а ключ — в кармане у главы семейства. Типичный палач на пенсии. Рука к топору привычна и иногда зудит плечо. Встретил прибывшую во вторник Олю тирадой «Значит, так! В этом доме есть правила! Правило номер один...»
Оля все выслушала и подумала, что отсюда до ближайшей станции час на машине, и даже если она перелезет через забор, держа на закорках Луи, то будет идти до станции 20 часов, если без остановки.
Пришлось остаться. Мама Матьё, она же супруга палача-хирурга — жертва-манипулятор, само смирение. На вопрос «мадам, вам помочь с приготовлением обеда?» машет рукой: «О, ничего страшного! У вас дела, Ольга? Делайте! Я ещё не скоро начну готовить! Не торопитесь...» Оля наивно отправляется восвояси, а спустя десять минут к ней в комнату врывается Матьё: «Ты села на шею моей матери! Она готовит на пятерых!» Когда Оля входит следом за Матьё в кухню, маленькая семидесятилетняя женщина ставит на плиту огромную кастрюлю с водой и выдыхает в точности как Ленин на субботнике, донёсший бревно до места назначения. Короткий смиренный взгляд на Матьё: ну вот так! а что делать!
Оля ведёт лекции по искусствоведению онлайн: удаленка же. Обед начинается ровно в 13.00, опаздывать нельзя под страхом того, что палач вытащит из кладовки ещё не запылившийся с прошлой казни топор.
Лекция у Оли заканчивается в 13.20. Но ведь не скажешь ровно в час дня — а теперь до свиданья, у нас обед, простите, но папа бывшего мужа поигрывает орудием казни.
В 13.21 Оля врывается в гостиную. Там все как положено у местечковой французской буржуазии: стол, во главе — палач, по бокам пузатая мелочь: жена, сын, внук. Чинный стук вилок.
— Ольга, вы опоздали!
— Простите, но у меня была лекция... Я предупредила мадам...
Мадам отводит глаза: не передала. Палач буравит зенками:
— Ольга, в этом доме есть правила, и все обязаны им подчиняться! Все!
— Но у меня...
— Мне на ваши лекции полож... мне они безразличны, Ольга! К тому же, вы лжёте.
— Я?
— Да, вы. Это бессовестная ложь. В мое время, когда я учился, никаких лекций в обеденное время не было. И быть не могло! И сейчас не может!
— Но...
— Да, у нормальных людей, как мы, обед по расписанию!
Матьё поддерживает папеньку. Наконец-то он стал нормально питаться! А то эта русская после развода перестала на всех готовить, да и раньше-то кулинарными талантами не блистала.
«Я думаю, это их сплотило — они все трое напрочь перестали ругаться между собой. Похоже, им, «нормальным людям», внешней угрозы не хватило, требовалась «злая русская», чтобы окончательно консолидироваться. Теперь их водой не разольёшь, даже кипятком. Хотя я о кипятке уже подумываю...
«Злая русская с пробелами в воспитании и непонятной логикой» не даёт палачику спокойно отдохнуть: она или телефон заряжает в неположенном месте, или открывает балконную дверь, давая возможность какой-нибудь злонамеренной крысе проникнуть в дом, а ещё на теннисном корте лупит мячиком о стенку, и если та рухнет, что будет? А если мяч вылетит за пределы фазенды? Все нужно контролировать.
Отец семейства совершает бесконечные рейды по дому и периодически громогласно произносит: «Правило номер...»
С балконной дверью вышел случай. «Матьё, — сказала Оля, — ну дышать же нечем. Какая ещё крыса? Она давно тут повесилась от всех этих правил. Надо что-то придумать», и Матьё сразу нашёл ход: не дверь распахнуть, а форточку. И распахнул. Крысе придётся долго лезть, она ещё десять раз свалится, а там, глядишь, и убьётся.
Видимо, чуя свежий воздух, вскоре примчался Палач, волоча свой топор. «Кто позволил открыть! Чьих рук дело?» Матьё пожал плечами и указал на Олю: «Она!»
Говорить много нельзя, моветон. Молчать тоже (игнор). Отказываться от вина за столом — где это видано. Соглашаться тоже опасно: сопьётся русская, как пить дать. Противоречить нельзя, «надо понимать, что вы в гостях!» И ещё вот это — «она говорит с ребёнком по-русски!»
— Ир, принцип такой: налево пойдёшь — огребешь, направо пойдёшь — тоже огребешь. Но это интересный антропологический опыт. Я пока на стадии разработки теорий. Но в целом, это такая милая патриархальная семья с признаками интеллектуального вырождения и всегдашней показухи, девизом которой является «мы — нормальные люди!»
— Оль, может, тебе с Маман задружиться? Я говорю по телефону, глядя в окно. Прямо передо мной прошмыгивают два автобуса, ехавшие в противоположные стороны. Оба пустые. В выходные, среди бела дня... Никак не привыкну.
— Шутишь, Ир. Она и так со мной приветлива, не подкопаешься. Но на лице — вселенская печаль. Даёт понять как она добра и наивна, и вот некоторые этим пользуются.
— Ты?
— Ну да, жалуется на меня, а когда я появляюсь в радиусе, замолкает и грустно улыбается. Мученица, герой. И это такая стена, Ир. Ее не пробьёшь, от неё все отскакивает.
Сейчас Оля находится на стадии разработки нового угла зрения на ситуацию. Он называется «Тумба-юмба». Когда дяденька бьется в родимчике возле розетки (зарядила Оля мобильник и забыла штепсель от лампы воткнуть назад), надо себе представить, что дяденька — вождь племени Тумба-юмба. И эта розетка — священная. Как можно сердиться на дикаря, воспевающего электричество? Ну а если дяденька выкрикивает гадости, так он просто невоспитан, дикарь, вождь.
Рассказала Поле про Олины горести. Поля спросила — можно ли использовать ноу-хау «Тумба-юмба» и ей. Покемон умыкнул привезённые ее мамой из России пододеяльники. Обнаружила их Поля уже постриженными на куски и заспиртованными в банке. («Тут ваш советский мусор не нужен!») Теперь этими тряпицами надо протирать поверхности и самого себя, неся коронавирусу верную смерть. «Надеюсь, мама не узнает», — вздохнула Поля.
У Поли вообще сплошные огорчения. Вы помните историю про ведро, которое Покемон держал в ванной, чтобы сливать наэкономленную воду в унитаз? Вроде, наладилось: ведро переехало в коридор, Моня этой водой теперь протирает письма из почтового ящика. Однако тут в ночи Поля пошла в туалет и во тьме уселась на мокрую сидушку. Почуяв недоброе, бросилась в ванную: так и есть! Место ведра занял таз. Вы, наверно, скажете, что Моня хозяйственный.
Ну и ещё вот это: выходные — народу нет не только в автобусе, но и на улице, почти. Почти! Поэтому поступило предложение собираться в 10 утра у окон с рогатками, чтобы доходчиво объяснить прохожим смысл слова «карантин»...
Ну так как? Жду обратки! Вы предпочтёте чей удел? Поли или Оли? У Кири, кстати, тоже настала тяжёлая жизнь — двое малолетних ведут охоту на его (без малого сталинские) усы. Но Киря, на худой конец, в стиральной машинке спрячется, а вот Поле и Оле бежать некуда. Может, у вас есть рецепты как выжить с «родственниками», вдруг «Тумба-юмба» не сработает...
На фото: камин в логове сами знаете кого... У меня в фейсбуке можно найти также его теннисный корт и бассейн, так привлекшие Олю; пустой автобус из моего окна; безвременно погибшие «советские» пододеяльники, намертво заспиртованные и таз, поселившийся в ванной (фото, любезно предоставленные Полей). 😆
Подписывайтесь на мой канал и делитесь, если есть желание 😎🍒
