Многие полагают, что человек, став бездомным, потерявший всякую надежду на хоть сколько-нибудь сносное существование, постепенно теряет и многие человеческие качества, даже облик, не говоря уже о таких высоких материях, как справедливость, честь, совесть, любовь…
Это, мягко говоря, пусть распространённое, но всё-таки заблуждение.
О наличии строгой иерархии в общинах московских бездомных мы уже рассказывали в предыдущих очерках, например, в истории про Лёшку-бандита.
Настало время поговорить и о личностях…
Гром и роза
Юра по кличке Гром был предводителем бездомной братии в Марьино, куда периодически, согласно графику, выезжали волонтёры Дома Друзей для оказания посильной, в основном, медицинской, помощи его подчинённым.
Акции "уличной медицины" в Марьино отличались от многих других своей массовостью и организованностью пациентов. Ровно к 14:00 Гром лично приводил до трёх десятков нуждающихся в помощи бродяг — и тех, кто хотел прийти, и тех, кто не хотел: ослушаться Грома не решался никто.
В одну из сессий Юра Гром сам стал пациентом. Подошёл, как и полагается справедливому командиру, последним — с грязным бинтом на кисти правой руки и засученной штаниной.
– Вот, подпортил я розочку себе, - заявил он, указывая на глубокий порез на голени, по краям которого виднелась какая-то татуировка. - Любимая наколочка моя. Никак нельзя спасти?
– А с рукой-то у тебя что?
– Хотел одного гада за шиворот ухватить, а он дверью хлопнул — прямо по руке. Да, ерунда, заживёт! Мне главное розу спасти..
– Своих, выходит, бьёшь?
– Не… Только гадов. Так что, с розой-то? Если надо, я весь разденусь. У меня не тулово, а целая картинная галерея — залюбуешься. На воле таких мастеров по наколкам днём с огнём не сыщешь! А роза — последняя, любимая…
– В память о ком-то, что ли?
– Ага. Очень я её любил, заразу. Из-за неё и сел. А как вышел, ещё сильнее полюбил. А она возьми да и помри. Оставила меня одного, зараза. Розы любила…
– Чего ж на ноге наколол-то, если любил?
– А больше некуда — только там свободное место и оставалось.
Несмотря на протесты присутствующих, Гром стягивает с себя свитер вместе с футболкой. Свободного места, точно, нигде не было.
Ногу Гром поранил, не заметив на ходу торчащую арматуру. После очистки рана уже не представляла такого страшного зрелища: вполне себе аккуратный хоть и глубокий порез.
Куда серьёзнее дело обстояло с рукой: внутреннее воспаление, флегмона.
К счастью, на этом выезде был хирург — вскрыл, очистил, установил дренаж и наложил повязку.
«Розочкой» занялась Лана — бессменный руководитель Дома Друзей.
– Перекисью нельзя, – сразу предупредил Гром, – она краску в наколке обесцветит!
Ну, нельзя, так нельзя. На этот случай под рукой были Октенисепт и Пронтосан от компании КАМА, прекрасно очищающие и дезинфицирующие антисептические растворы.
Сверху — раневую повязку ПовиТекс, на неё — впитывающую салфетку ЭкСорб, зафиксировать всё когезивным бинтом Лайт — красота, сам с собою сцепляется, никаких узелков вязать не надо — и все дела!
ЗДЕСЬ можно оказать ДЕЙСТВЕННУЮ помощь Дому Друзей!
Встретились снова только через неделю. На ноге всё та же, чуть запачканная, повязка, а на руке — новая, марлевая. Старая повязка пропиталась отделяемым и стала слишком свободной из-за спавшего отёка — Гром перевязал всё по-новой.
Процесс начавшегося заживления на ноге был налицо. С учётом редких встреч в ход пошли повязки ЛикоТюль и АкваКолл, которые можно не сменять до двух недель…
Спустя месяц нога зажила, тонкий розовый шрам напоминал косую перекладину креста распятия. Гром остался очень доволен.
А вот с рукой пришлось повозиться подольше. Правая рука рука у Юры — указующая, направляющая, ну, и ударная, если понадобится. Так что при реализации своих командирских полномочий Гром частенько забывал о повязке и снова травмировал многострадальную конечность.
Три месяца он исправно посещал аутричи Дома Лрузей, но руку так и не долечил до конца, хотя благополучный исход был уже не за горами.
На зиму Гром уехал работать к какому-то подмосковному фермеру с запасом перевязочных материалов от Дома Друзей и наработанными навыками перевязки больной руки «одной левой»...