В гостях у клуба «Феникс» на «Хлебном хуторе» в Печорском районе Псковской области побывал поющий священник из Санкт-Петербурга Анатолий Першин и рассказал:
- что у него две жизни;
- что ему хотелось бы стать бабулей;
- что в храме, который он построил, установлен вырезанный убийцами иконостас всем на загляденье;
- что умудрённые сединами старцы тоже иногда воспитывают своих детей сковородкой;
- что когда у тебя в жизни наступает зима, ты не обязательно становишься белым и пушистым;
- что нельзя поститься с постным лицом.
Настоятель прихода святителя Василия Великого в Осиновой Роще (Санкт-Петербург), служащий Архангело-Михайловского собора в Токсово (Ленинградская область), а также батюшка из деревни Зажупанье на границе Псковской и Ленинградской областей, где он восстанавливает старинный храм (Архангела Михаила), и строит новый (Алексея, человека Божьего), начинал как убеждённый безбожник.
На том свете меня переформатировали
Когда-то очень давно Анатолий Першин был своим в ленинградской рок-тусовке, работал дворником, но при этом возглавлял собственную рок-группу, снимался в телепередаче «Музыкальный ринг» и любил поупражняться в научном атеизме.
Но однажды сосед по съёмной квартире нанёс ему 11 несовместимых с жизнью ножевых ранений и подающий надежды молодой рок-музыкант впал в кому.
Он говорит, что таким образом побывал на том свете, где его «переформатировали», после чего он понял, что ему надо вернуться и всё исправить.
Это возвращение было очень долгим («Я думал, что никогда не выберусь из могилы»).
По совету своего друга, знаменитого Юрия Шевчука, Анатолий поехал исцеляться душой и телом в Антониево-Сийский монастырь под Архангельском, а когда окреп и воспрял духом, вернулся в Петербург, чтобы строить там монастырское подворье с Михайло-Архангельским храмом.
Его и рукоположили в настоятели этого храма.
Но потом в Архангельской епархии сменился предстоятель и назначил руководить монастырским подворьем в Санкт-Петербурге другого священника.
И Господь сподобил отца Анатолия строить следующий храм – на этот раз на окраине города в депрессивном районе Осиновая Роща. Батюшка облюбовал там заброшенную трансформаторную будку, отремонтировал её с прихожанами – вот тебе и церковь. Даже с золотыми куполами.
А если строишь новый храм, обязательно купола золотить, деловито поинтересовались у поющего священника псковские верующие.
- А это смотря, какое финансирование…
- Допустим, хорошее?
- Я хочу сказать, что для Бога надо всё самое лучше и красивое. Но в некоторых храмах, не буду называть, в каких именно, всё такое красивое: и купола, и мрамор отполирован, как по воде идёшь. А духа нет, хотя всё позолоченное. А в наш храм придёшь, где зеки иконостас делали, а иконы люди принесли из дома, там хорошо… Я думаю, важна намоленность и ещё дело в священнике. Людям неважно, позолоченные купола или нет. Если в храме с золотыми куполами будет хороший батюшка, то вполне можно и позолотить.
Над бывшей трансформаторной будкой в Осиновой Роще, например, позолоченные купола.
Недавно гостил я в прекрасной стране
Но это ещё не всё. Несколько лет назад судьба занесла Анатолия Першина в деревню «со страшным названием» Зажупанье в Сланцевском районе Ленинградской области («Есть такая страна – Зажупания»).
Сегодняшние её жители произносят это название на «о» и шутят, что послать человека в Зажупанье – это всё равно что… сами понимаете.
Но в этой деревне тоже есть храм, правда, уже полуразвалившийся. Зато он был построен на собственные деньги крестьян, а не на пожертвование какого-нибудь барина или богатого благотворителя, уточняет отец Анатолий:
«Крестьянам нужен бал Архангел Михаил, чтобы он защищал их землю».
Потому что их веками грабили кому не лень: то ливонцы, то тевтонцы, – поскольку находится Зажупанье на распутье. По легенде, когда-то очень давно один польский шляхтич перекупил эту деревню за бесценок, а точнее, за жупан (это такая старинная верхняя одежды) – отсюда, мол, и название.
В Зажопанье деревня эта превратилась в начале пятидесятых годов прошлого века, когда местные жители зарубили топором своего священника и спрятали его под лёд, а сами пошли к нему домой искать деньги.
Звали того попа Алексей. Ничего примечательного он не совершил, и никаких чудес исцеления возле его могилы потом не происходило. Но отца Анатолия эта трагедия до того тронула, что он задумал построить в Зажупанье церковь Алексея, человека Божьего.
Тем более, что тамошний древний храм (Архангела Михаила) сейчас непригоден для службы и новоявленный зажупанский священник добивается, чтобы его признали объектом культурного наследия федерального значения (тогда можно будет просить у Минкульта денег на его реставрацию).
А пока он строит в Зажупанье новый храм с помощью потомков тех самых людей, которые свели предыдущего батюшку со света.
Ведь их предки однажды уже смогли построить себе храм. «В него доброта человеческая вложена. Туда заходишь – и плакать начинаешь: такой он заброшенный, униженный, поруганный, но всё равно сопротивляется».
А ведь я голодал
За всеми этими делами отец Анатолий, как он уверяет, лет двадцать не брал в руки гитару. А потом вдруг опять запел и начал выступать с концертами. Но в этой своей второй, как он говорит, христианской жизни после первой дохристианской, он поёт не для славы и не для любования своим талантом.
А для чего – собравшиеся на «Хлебном хуторе» псковичи и печеряне и попытались у батюшки выведать.
Но сперва как следует накормили его деревенскими постными кушаниями, в том числе эстонским мульгикапсадом, но без свинины, а только из перловки и квашеной капусты.
Батюшка искренне порадовался поставленным перед ним угощениям. «А ведь я голодал. Поэтому когда вокруг столько горшков с едой, мне как-то спокойнее».
В то голодную, «дохристианскую» жизнь Андрей Першин уже начал писать талантливые песни. Например, «Белые птицы».
Один богатый человек услышал эту песню и захотел выкупить, рассказывает батюшка.
«У него масла в голове не хватало, поэтому он скупал песни. А то и просто воровал. У него был собственный остров в Тихом океане, а там студия, где он под шум волн записывал чужие песни. Прикалывался просто. А я был голодный. Представляете, что для меня значило тогда продать песню? Но как я мог часть собственной души продать? Мне бы пришлось отрывать её от себя с кровью. Это было бы очень больно. Поэтому она до сих пор моя и я её пою».
Грязь и грех – однокоренные слова
Но начал он со своей программной песни «Ах как хочется чистоты». Говорит, бывает поутру вот так проснёшься – и ощущаешь острую недостаточность чистоты. Вроде бы в жилище чисто прибрано, но как только в окно начинает светить солнце, сразу замечаешь все пылинки – и там, и там, и там… «Ах, как хочется чистоты!»
«Вот так же и Христос, – добавил отец Анатолий. – Иногда кажется, что мы белые-пушистые, но в его Божественном свете вдруг выясняется, что нам ещё много над чем надо в себе поработать».
«Очень нам мешает эта грязь… грех… это же однокоренные слова… Идёт борьба за чистоту. Но иной раз руки опускаются, потому что эта грязь – она как мазут: если её запускаешь в себя, то потом очень трудно выковырять».
«Мне 62 года, у меня уже зима, вся грязь вроде бы покрылась белым-пушистым, но нет… «И даже пень в весенний день».
А всё потому, объясняет отец Анатолий, что у каждой самой дряхлой сгорбленной старушки душа всё равно юная. И если эта бабуля всю жизнь жила страстями, то она до сих пор их видит и готова осуждать.
А блаженная бабуля не замечает чужих страстей, потому что сама их не изведала:
«Вы представляете, как человек свою жизнь прожил? Как бы я хотел быть такой бабулей… или дедулей…»
Счастье, что мы не в Германии
Отец Анатолий мастер не только песни петь, но и разговоры разговаривать.
«Рассказать вам историю?» – спрашивает он. Все кричат «да!». А получается проповедь.
Например, батюшка взялся рассказывать, как купил себе в Зажупанье дом и начал заниматься там сельским хозяйством. Первым делом он решил посадить себе тыкву, потому что ему сказали, что за ней не надо ухаживать: воткнул в землю семечко, приезжаешь осенью – там тыква.
Отец Анатолий стал вскапывать землю под свою будущую тыкву, но быстро умаялся целину у себя на огороде поднимать. И тогда решил сперва поджечь прошлогоднюю траву, хоть соседка его предостерегала, чтоб не вздумал спалить деревню.
«Ну что вы?! За кого вы меня принимаете?». А сам как чиркнет спичкой, ветер подул – пламя во все стороны.
«Меня объял панический ужас».
«О том, что я священник, я вспомнил в последнюю очередь».
Когда уже борода обгорела. «Архангел Божий Михаил, помоги!» – глядь, на крыше сарая непрочно закреплённые маталлические листы. Счастье, говорит, что мы живём не в Германии, где такие листы прикрепили бы на совесть, – фиг отдерёшь.
Короче, деревня Зажупанье и после этого иноземного нашествия уцелела.
Котёнок гав
А вот ещё был случай. Возвращался как-то отец Анатолий в Санкт-Петербурге со службы, зашёл к себе в подъезд и слышит, что где-то пищит котёнок. Оказалось, в шахте мусоропровода.
Батюшка весь перемазался, пока этого котёнка оттуда вытаскивал. А когда вытащил, оказалось, что у котёнка блохи, глаза гноятся, а живот распух от глистов.
Но делать нечего, стали они с дочкой этого котёнка выхаживать: молоком из пипетки поить, от глистов лечить, – и держать насколько это возможно подальше от домашней сиамской кошки.
А когда он оклемался, батюшка принёс его в храм, поселил в коробке возле входа, а своим прихожанам после службы этого котёнка поставил в пример.
Спрашивает: «Почему котёнок спасся?» – «Потому что он пищал». Правильно: чем не молитва.
«Если мы пищим – Господь нас слышит. Но только надо как следует пищать. Если «ррр, мяу» – то никакого толка от такой молитвы. Когда я в своё время «запищал», у меня такой крик отчаяния вырвался… Хорошо, что дома никого не было. Он у меня до сих пор в ушах стоит – этот первобытный крик. Вся боль была вложена в эту паралингвистику. И Господь меня услышал и послал мне определённых людей и определённые обстоятельства».
- А сколько вам было лет? – поинтересовались у батюшки слушатели.
- 33 года.
Как пронести опиум на зону
«Я свои проповеди нигде не вычитываю. Я бы мог, конечно, взять готовую проповедь какого-нибудь там богослова, законспектировать и прочитать. Но я люблю живое. Я выхожу к прихожанам и сам не знаю, о чём буду говорить. И начинаю немножко дрейфить. А потом чувствую, что Господь меня вразумляет. И когда себя слушаю, мне самому интересно. Я такие темы поднимаю, что думаю: «Ну ничего себе!»
Однажды отец Анатолий выступал вот так перед зеками на зоне. Ему надо было одного своего хорошего знакомого оттуда вытащить:
«Вот я и придумал проникнуть к ним на территорию с концертом. План был такой: пойду потом к начальнику колонии и скажу ему: «Отпустите парня по удо, ну сколько можно его тут мариновать?» Взял с собой телевидение, чтобы начальник потом не мог открутиться…»
План удался, хотя сперва ничто не предвещало.
«Мы заходим, нас осмотрели, но ничего у нас не нашли, потому что мы никаких наркотиков на зону не принесли».
«Хотя нет… опиум для народа всё-таки пронесли».
«И вот я вышел выступать, а зеки такие сидят и смотрят на меня: ну, что ты, мол, дурилка картонная, собираешься нам тут вещать? Я почувствовал себя кроликом среди удавов. Думаю: э-э нет, погоди-ка. И стал говорить-говорить-говорить… Слушаю самого себя – и заслушиваюсь. А у них сначала глаза повлажнели, потом у некоторых потекли слёзы. В конце они бросились на сцену и начали кричать».
«Это тоже был крик души. Они кричали: «Мы приедем к вам в храм! Мы с вами будем!» Я про себя думаю: «Может, на надо?»
«Но некоторые из них потом всё равно приехали. И иконостас нам вырезали. (У нас в храме иконостас вырезан убийцами… Видели, да? Глаз не оторвать)».
Вот под кого косит Роберт Плант
Среди людей есть «проводники, полупроводники и сопротивление», учит отец Анатолий.
«Сопротивление – это когда человек сопротивляется Божественной благодати и как головешка ходит. А полупроводники – это мы с вами. Но я знаю и проводников. Это монахи, но тоже не все. Святые люди при жизни. Отец Иоанн Миронов, допустим. Я видел, как он сидит и просто плачет: «Как я вас всех люблю, деточки, как мне вас всех жалко!». Потому что видит, что мы все изображаем из себя, а внутри клубок змей».
- Вы на Роберта Планта, рок-вокалиста Led Zeppelin, похожи, – заметил кто-то из гостей «Хлебного хутора». – Плант тоже в молодости куролесил, а с годами помудрел.
- Так значит это он на меня стал похож!
Сто поклонов вне очереди!
Заговорили про западную музыку и почему российская чаще всего вторична, оказалось, что отец Анатолий любит блюз.
«Блюз это классно! Сыграйте!» – попросили собравшиеся у батюшки.
- А как же пост? – удивился он. Но потом согласился, что даже в пост нельзя делать уж слишком постные лица. Иначе можно впасть «в прелесть», загордившись, что мы все такие праведные.
В подтверждение своих слов батюшка рассказал, как в Антониево-Сийском монастыре, будучи настроен очень серьёзно, встретил как-то поутру настоятеля. А тот вместо здрасьте – «сто поклонов!». «Батюшка, за что?» – «Ещё сто поклонов!».
«Спрашиваю потом у другого послушника, почему у них настоятель такой строгий? – «А у тебя какой был вид? Улыбался? А надо улыбаться. Потому что если ты не улыбаешься, значит, задумал сбежать или что-нибудь спереть – одно из двух».
«После этого я всегда улыбался и начал учиться монашескому юмору. Это юмор такой тонкий, что на одном юморе можно столько поклонов заработать… Потом ноги очень сильно болят».
Вот и на этот раз отец Анатолий постарался не быть слишком серьёзным и спел «постовой блюз» собственного сочинения «Завтра брошу эту водку» про парня, который ехал в поезде из Петербурга в Москву, но застрял «между небом и землёй», между телом и душой на знаменитой станции Бологое.
Вернее, не застрял, а очнулся с похмелья за решёткой – в обезьяннике. Его «мент по почкам бьёт», а «он начинает прозревать и у него возникают покаянные мысли».
Ну вы поняли. У Анатолий Першина все песни про это.
Thank You For The Music
Тогда руководитель Молодёжного центра Троицкого собора Псковского кремля иеромонах Анастасий спросил отца Анатолия, в чём миссия музыки. Зачем нужен поющий священник.
Люди сейчас слишком рассеянны, ответил тот. Им трудно держать внимание: ты выходишь на амвон читать им проповедь, а они всё время отвлекаются.
Совсем другое дело песня. «Музыка – это же отражение Божественной гармонии», она, мол, такие струны в душе задевает, которые просто словом не затронешь. Особенно, если поэзию к ней добавить и это будет духовная поэзия.
Высокая музыка в сочетании с высокой поэзией может так человека «повернуть», что он вдруг пойдёт покрестится или попросит прощения.
Это не искусство ради искусства. Поэтому священник Андрей Першин старается писать свои стихи простыми словами, а не как многие поэты – перегружая их интересными рифмами или там метафорами и тем самым впадая в искушение продемонстрировать своё мастерство.
Ему важнее, чтобы его творчество было «пропитано любовью»: «Моя миссия в том, что я пытаюсь передать через звуки свой духовный опыт».
Я, говорит, создал «Филармонию души» – вступайте, будем вместе эту миссию осуществлять.
Без контрабаса никак
Тогда руководители «Феникса» пожаловались отцу Анатолию, что их юные воспитанники предпочитают каверы.
Им привозят то такого известного исполнителя авторской песни, то эдакого, но авторская песня их почему-то не очень трогает. Может, просто не доросли и не хватает жизненного опыта, чтобы такие сложные произведения о высоких порывах души прочувствовать.
Молодым людям подавай шлягеры. Поэтому всё заканчивается исполнением «Батарейки». А она такая зажигательная, что волей-неволей начинаешь подпевать.
Или они хотят петь хором «Сансару» Басты, не вдумываясь в смысл.
Что делать? Как подбирать репертуар для юных певцов?
- Надо потакать и как-то перемежать, если им сразу на таком уровне сложно.
А сколько им нужно инструментов? Мы им, дескать, даже саксофон отремонтировали, а они теперь требуют контрабас. Ну куда им этот контрабас?
- Контрабас надо! – заспорил отец Анатолий.
А ещё они хотят играть тяжёлый рок и больше ничего. Как их отвлечь от этого тяжёлого рока?
- Скажите им, что в жизни и без того тяжело, – засмеялся отец Анатолий.
Если сковородка не помогает
- Как нам детей воспитывать, чтобы их к Богу привести? Надо ли их изолировать от внешнего мира или, наоборот, учить их адаптироваться во внешней среде? – допытывался у отца Анатолия архимандрит Псково-Печерского монастыря Марк, зная, что тот не только священник, а ещё папа и дедушка.
- Я однажды пришёл к одному очень серьёзному питерскому старцу и тоже спросил, что мне делать со своим сыном, – ответил отец Анатолий. – А тот мне говорит: «Я вчера вечером сам чуть не убил свою дочку сковородкой. Не поверишь. Вот как был в трениках – так выскочил с этой сковородкой из дома, поймал такси, поехал в храм, упал там на пол и стал просить у Бога прощения»…
«Какой тут ответ? Воспитывать можно только собственным примером – больше никак. Даже если ты совсем «некреативный» и «полный отстой», они же всё равно за тобой наблюдают…»
В два часа ночи – бамс!
В продолжение разговора батюшка вспомнил, как однажды его пригласили выступить перед совсем зелёными «шибздиками» лет тринадцати, у которых после уроков был небольшой перерыв перед дискотекой.
«Я им говорю: «Только не вздумайте смартфоны доставать!» А сам понял, что музыкой этих «шибздиков» не проймёшь, только «разговорным жанром».
Пришлось батюшке рассказывать им про свою первую любовь.
«Так они потом все попросились ко мне в друзья «ВКонтакте». В два часа ночи – бамс! – приходит сообщение: «Батюшка, я мальчика люблю, как мне сделать, чтобы он обратил на меня внимание?» И начался у нас диалог на полночи как продолжение концерта. Вот так должно быть у священника. Он к каждому обязан ключик подобрать».
А в другой раз отец Анатолий пришёл в клинику, где наркоманов лечат.
«У них там комната психологической разгрузки. А я, молодой священник, начал им про Бога объяснять. Вижу: им больше одной минуты уже очень тяжело, потому что у них оттяг какой-то на таблетках, а я их стал «грузить». Тогда я спросил: «Гитара есть?» И как зарядил им рок-н-ролл. Они взбодрились. Пошёл диалог».
«…С теми из них, кто не умер, мы до сих пор переписываемся. Они к нам на храм даже потом пришли…»
Вы закваска!
Не хватает нам православных семейных клубов, начали сокрушаться активисты «Феникса». Ведь не только подросткам и молодёжи нужно духовное общение, а и взрослым людям. Как такие клубы организовать?
- А я думаю, если вы всё правильно будете делать, такие клубы у вас сами собой появятся, – сказал отец Анатолий. – Вы закваска!