С Ритой мы познакомились в роддоме, оказавшись волею судьбы в одной палате. Она – юная, шумная, энергичная, день и ночь на телефоне с родней и подругами. Я – почти на десять лет старше, молчаливый интроверт со своими «тараканами» и четкими принципами.
Радость от долгожданного пополнения и общие непривычные заботы незаметно сблизили нас. Мы продолжили общаться после выписки, но все разговоры так или иначе сводились к режиму дня, весу и навыкам наших чад.
Однако вскоре я узнала, что муж Риты, так пышно и с размахом встречавший ее из роддома, неожиданно понял, что больше не хочет быть отцом семейства. А потому начал выпивать, таскаться с друзьями по кабакам и всячески игнорировать быт, а Рита с ребенком вернулась к родителям.
Конечно, она дико переживала, взахлеб и с надрывом пересказывала мне каждую новость о своем благоверном: где и с кем его видели, что он сказал, как посмотрел и о чем подумал.
Подруга продолжала любить его и была настроена во что бы то ни стало сохранить семью. Я поддерживала ее в этом, как могла, просила быть терпеливой и не рубить сплеча. Может, у мужиков тоже бывает своеобразная «послеродовая депрессия», просто ее надо переждать?
Но через несколько месяцев страданий и напрасных надежд Рита собрала волю в кулак, окончательно вытерла слезы и подала на развод. К тому моменту ее пока еще супруг уже вовсю жил со своей первой женой.
«Расставанье – маленькая смерть», – кажется, так поется в почти забытом шлягере. Психологи, кстати, с этой фразой солидарны и по степени травмы ставят развод на первое место после смерти близкого человека.
Поэтому, несомненно, мужественный поступок Риты вызвал у меня уважение и даже легкую зависть. Ведь ей удалось-таки разлюбить своего мерзавца и внутренне его отпустить, что само по себе непросто. А значит, у нее появился шанс на новые отношения и нормальную семью.
Но могла ли я предположить, что в ближайшее время вся ситуация (за исключением ухода к предыдущей жене) повторится у меня?!
Супруг, и без того неравнодушный к спиртному, вдруг решил больше ни в чем себе не отказывать, включая хороводы друзей и ночевки вне дома. Объяснял свое поведение тем, что «оказался не готов» и «очень устал».
Несмотря на поучительный пример собственной подруги, во мне тут же запустилась программа «спасения семьи», как говорится, со всеми вытекающими. Муж не только не остановился в своем загуле, но и заявил в один из вечеров, что уходит и больше не придет. А вещи – потом как-нибудь.
- Странная штука – наши эмоции. Пока мы любим (или думаем, что любим), мы все равно будем таких мужей жалеть, пытаться вернуть, изменить и «спасти». Будем давать бесконечные «последние шансы», уговаривать, поучать, пробовать лечить и тем самым делать только хуже. В первую очередь себе.
Ни один мужчина не изменится, пока сам того не захочет. И если ему нравится пить, он будет пить, если нравится гулять – будет гулять. И никакие дети, угрозы, призывы к совести или давление на жалость не дадут результата.
Может произойти кратковременное «затишье», которое потом разразится еще большей бурей. Ведь то, что в нашем понимании является мотивацией (например, ребенок), для кого-то лишь досадная помеха в жизни.
Не стоит сохранять семью исключительно ради того, чтобы у детей был отец. Они должны расти в любви, видеть и чувствовать эту любовь не только к себе, но и между родителями.
***
Не знаю, каким чудом, но я тоже справилась. Смогла простить, забыть и отпустить на все четыре стороны, пережив долгую и опустошающую процедуру развода.
Может я неправа, но в подобных историях мне жалко лишь нерадивых папаш, которые по собственной воле не увидят, как растут их дети. Однако, мудрые люди говорят, что и эти эмоции излишни и неуместны.
А вы как считаете?