Фанфик по миру "Гарри Поттера", повествующий о шестом курсе обучения в Хогвартсе с Гермионой Грейнджер и Драко Малфоем в главных ролях. Предупреждения: AU, OOC, Отклонения от канона, Психология, Романтика, Юмор, Повседневность, Смерть второстепенных персонажей.
***
Рональд Уизли не знал, на чьей он стороне. Он видел, как Гермиона каждый раз при виде Гарри окликает того, видел, как его друг, еле заметно вздрагивая от желания откликнуться, хмурит брови и быстро скрывается из виду. Уизли понимал, что, с одной стороны, Гарри прав. И ему, Рону, тоже неплохо бы проучить Гермиону, чтобы в следующий раз знала, что бывает за тайны от друзей. И не просто «что-то», а такое! Но, видя полные тоски оленьи карие глаза, Рон не мог поступить с подругой так же. Ему не хватало духу.
Гермиона всегда делала больше, чем они с Гарри. Она подолгу сносила их отвратительное поведение, старалась сглаживать острые углы в общении, помогала с учебой несмотря на их лень, но чаще – наплевательское отношение. Даже после крупных ссор и ситуаций, когда ее незаслуженно обижали, она прощала, стоило Рону и Гарри извиниться. И больше никогда не вспоминала. Она всегда оказывалась чуть сильнее. Но сейчас, когда Гарри начал ее избегать, она будто растеряла силы, стала меньше улыбаться и говорить. В те редкие вечера, которые девушка проводила в гостиной, Рон подсаживался к ней, а она просто клала голову ему на плечо и слегка улыбалась. Видя ее спокойное безмятежное выражение лица, парень понимал, что не хочет объявлять бойкот, пусть и был недоволен ее скрытностью.
Конечно, все заметили раскол, произошедший в Золотом Трио. Ученики Хогвартса с интересом смотрели, как Уизли перебегает от Гарри к Гермионе и обратно, как отворачивается Поттер от подруги, как та украдкой вздыхает и опускает глаза. Однако предпочитали обсуждать свои наблюдения подальше от этих троих, потому что одного взгляда Рона хватало, чтобы пропало желание шушукаться. На время.
В таком состоянии неопределенности прошло много дней. Зима уже начала вступать в свои права: землю покрывал легкий налет инея, сквозь который еще можно было видеть потемневшую траву, воздух был напоен холодом, разрезавший легкие при каждом вдохе, а небо приобрело нелюбезный оттенок серого. В такое время, глядя в окно во время занятия, понимаешь, что камин, диван, мягкий домашний свитер и горячий шоколад с ноткой имбиря – именно то, чего хочет твоя уставшая от окружающей бледности душа.
Но зима не освобождала ни от учебы, ни от тренировок. Почти каждый вечер от квиддичного поля в сторону школы тянулась вереница разбитых на группки игроков, прячущих носы в полосатые шарфы.
– Дружище, может поговоришь с ней? – спросил какой-то особенно активный после тренировки Рон. Лицо Гарри стало непроницаемым, но Уизли это не остановило. – Ей плохо, ты же видишь. После занятий я ее почти не вижу, она где-то пропадает.
«Дружище» глянул на попутчика, который в этот момент изображал удавшийся на тренировке выпад, в последнюю секунду отвративший квоффл от ворот. Гарри не стал ничего отвечать, надеясь, что Рон, вспоминавший триумф на поле, сейчас забудет свой вопрос.
«Почему я первым должен идти на примирение, когда она столько всего скрывает? Ей плохо… А мне не плохо?! Скольких сил стоит не смотреть на нее, не отзываться, когда она зовет. Порою хочется рассказать историю именно ей, потому что только она так мило наклоняет голову чуть вбок и смотрит на тебя, словно в ее душе происходит то же, что и в твоей. Кажется, что прошли годы… Мне не хватает ее укоряющего взгляда, когда я по-глупому теряю баллы на Зельеварении, а ведь раньше меня возмущало, что она не на моей стороне. Я нуждаюсь в ее советах, рациональных, четких и действенных. Я устал от советов Рона, которые заключаются во фразе: «Да расслабься, друг, все путем».
Я скучаю по ней, но что-то мешает снова начать общение. Почему мы должны ждать, когда она соизволит, наконец, поведать о своих тайнах? Отчего все не может быть как раньше, когда самые страшные секреты у нас были общими?»
– Приятель, я вообще-то ответа жду! – услышал Гарри после несильного удара метлой по голове.
– А может стоит сначала узнать, где она проводит время и чем занимается? – Поттер нехорошо сощурился. – Рон, ты что, до сих пор не понял? Она, бедняжечка, мучается, но продолжает хранить секреты.
Наивный Рон задумался. Ему такая мысль не приходила в голову.
– Ты предлагаешь проследить за ней? – осторожно спросил Рон.
– У тебя есть другие предложения?
– Есть. Можно подождать, пока она сама обо всем расскажет.
Гарри собрался было возразить, но, увидев твердость в глазах друга, передумал. Поэтому ответил:
– Да, ты прав. Можем и подождать.
Уизли молчаливо потрепал его по плечу, говоря тем самым, что так будет правильнее. Гарри кивнул в ответ, окончательно решив для себя, что завтра отправится за Гермионой и наконец все узнает.
***
В коридорах замка становилось пустынно и тихо после того, как студенты расходились по своим гостиным. В первые дни далекого школьного детства Гарри чувствовал страх, если вечером ему приходилось оказаться вне гриффиндорской башни. Однако очень скоро это ощущение прошло. Теперь ему даже становилось спокойнее в коридорах, слабо освещаемых факелами. Но сейчас был один из тех случаев, когда Гарри ощущал беспокойство: он боялся быть обнаруженным подругой, которая шла на десяток шагов впереди. К счастью, Гермиона не чувствовала крадущейся за ней пустоты в лице Гарри в мантии-невидимке, полагая, что в такое время и в таком месте опасаться ей совершенно нечего.
Гарри не сводил взгляда с шедшей впереди Гермионы и просчитывал каждый свой шаг так, чтобы не издать ни шороха. Странно, но парень не чувствовал угрызений совести. Он пытался найти хоть пятнышко стыда из-за того, что следит за лучшим другом, но внутри были только решимость и обида. И еще чуточку предвкушения того, что тайна скоро будет раскрыта.
Вдруг девушка свернула с залитого лунным светом коридора и толкнула маленькую неприметную дверь, спрятанную за старым потертым гобеленом. Гарри даже не успел удивиться, что никогда не видел этого прохода, – нужно было быстро и незаметно прошмыгнуть вслед за Гермионой. Успев в последнее мгновение пролезть в узкую щель закрывающейся двери, парень оказался в погруженном во мрак проходе. Преследователь смутно видел идущую подругу, черная мантия которой почти сливалась с темнотой коридорчика. Зрению мешала еще и мантия-невидимка. Гарри стоял с широко открытыми глазами, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь, но тут на расстоянии двадцати шагов появилась яркое светлое пятно – это Гермиона воспользовалась Люмосом. Парень бесшумно направился за ней.
Идти пришлось недолго. Когда Гермиона зашла в какой-то класс, Гарри остался ждать снаружи, припав ухом к двери.
– Грейнджер, ты как всегда на пять минут позади меня, – от этого голоса Поттер вмиг похолодел. Сразу вспомнились странное поведение подруги, не менее странные поступки Малфоя, который почему-то всегда ошивался рядом, скомканную записку от слизеринца Гермионе, ее постоянные тайны и недомолвки… Гарри разозлился. Чувствуя только злость от предательства, он распахнул дверь и буквально влетел в кабинет. Парень испепелял взглядом перепуганную подругу, которая прижимала к себе сумку, не успев снять ее с плеча. В голове у Гермионы вихрем проносились мысли, но что сказать, она не знала. Понимала только одно – это конец. Гарри даже слушать ее не станет.
Онемев от обиды и злости, он долго смотрел на Гермиону, а потом просто взял и вышел. Девушка бросилась за приятелем, зацепившись по пути сумкой за стул, который с грохотом рухнул на пол. Но девушка будто и не заметила этого – она выпустила вещи и вылетела в коридор.
Малфой уронил голову на лежащие на парте руки.
***
POV Драко Малфой
Я чувствовал, что мне нравится проводить время с Грейнджер. На следующий день после моего предложения помощи мы встретились в том же кабинете. Она только объяснила, какого именно эффекта хочет добиться от зелья, и больше в этот вечер не проронила ни слова, что меня не расстроило. Симпатизирую людям, которые говорят по делу и не мешают глупыми разговорами.
Несколько дней спустя я начал поглядывать в ее сторону, наблюдая, как она работает. Грейнджер погружалась в книги, что-то строчила в записной книжке, зачеркивала, снова писала, задумчиво смотрела в темное окно, слегка раскачиваясь на стуле, смешивала в маленьких колбочках жидкости – и все это с траурным выражением на лице. Меня, честно говоря, не очень волновало, что у нее происходит в жизни. Ну, если только отчасти. И то из чистого любопытства. Но со временем на меня начала давить эта атмосфера мрачности и молчания, поэтому я принялся за старое – стал подначивать ее, чтобы она разговорилась или, на худой конец, покричала. Получилось второе.
– Полегчало? – спросил я после ее гневной тирады о том, что люди не меняются, а некоторые даже не взрослеют, доставая своим несносным поведением окружающих. Она немножко удивленно посмотрела на меня, закрыла рот, коротко кивнула, а потом вдруг слегка улыбнулась. Мне.
Мы стали общаться. Не как друзья, мы вообще нечасто говорили. Сидели по разным углам, занимались каждый своим делом, но иногда она изучающе посматривала на меня, словно увидела нового человека, а я, перехватив ее взгляд, подмигивал ей и возвращался к работе. После этого она сразу отворачивалась, но я видел, что она улыбалась, глядя в свои записи.
Иногда мы о чем-то говорили. Например, мне было интересно, почему они трое так сдружились с нашим местным полувеликаном. Когда она рассказал о знакомстве Гарри и Хагрида, о том, как лесничий им помогал, да и просто о его доброте, я понял, что заблуждался в гораздо большем количестве вещей, чем мне казалось. Нет, я не перевоспитался, общаясь с Грейнджер, просто стал относиться к миру немного иначе.
А сегодня нас обнаружил Поттер, ворвавшийся в кабинет вслед за Грейнджер. Та выглядела как человек, у которого вся жизнь пронеслась перед глазами. Я ждал, когда влетит Уизли и без лишних слов набросится на меня с кулаками, но тот почему-то так и не появился. Это было странно.
Несколько секунд прошли в молчании. Хм, а что бы я чувствовал на месте Поттера? Наверное, обнаружив лучшего друга с кем-то, неприятным мне, вроде Поттера, ощутил бы ту же злость. Не только потому, что у нас натянутые отношения все школьные годы. Люди ведь разные. Может после общения с ним Пэнси или Блейз решили бы подружиться с Поттером. Абсурд, но все же. Если б такое вдруг случилось… я бы как-нибудь пережил, привык со временем. Не стал бы рвать отношения с другом из-за какого-то Гарри Поттера. Но наверняка разозлился, если б застал их встречающихся тайком, ночью в заброшенном классе.
Так ничего и не сказав, Поттер вышел из класса. Грейнджер побежала за ним, по дороге уронила стул, выронила сумку, содержимое которой разлетелось по полу. Еще какое-то время я слышал, как она зовет Поттера. После дверь, ведущая в этот проход, глухо закрылась.
Я остался один.
***
POV Драко Малфой
После того, как нас застукал Поттер, Грейнджер перестала появляться в классе. Два вечера я исправно приходил туда, но потом бросил, поняв, что она не вернется. С одной стороны, это было хорошо, ведь теперь мои вечера принадлежали только мне. Но с другой… Я привык. Пусть прошло не очень много времени с тех пор, как я стал наведываться в заброшенный кабинет. Мне было на удивление спокойно в то время, когда я и Грейнджер сидели вместе, занимаясь каждый своим. На эти пару часов я забывал обо всем, что в остальное время словно пыталось меня раздавить. Воспоминания, новые обязанности, такая непривычная ответственность… Страх. Но так как Малфою не пристало бояться, приходилось переваривать все в себе.
Была еще одна причина, по которой я как привязанный приходил в класс: для Грейнджер я оставался Драко Малфоем, сыном Пожирателя смерти, слизеринцем. Ее недоверчивость, настороженность давали мне ощущение, что я все тот же несмотря ни на что. Рядом с ней я чувствовал ту, прежнюю, уверенность в себе.
Сейчас я снова стал тем растерянным мальчиком, потерявшим отца. Почти каждый вечер я пытался разобраться с неиссякаемым потоком деловых бумаг и параллельно писал эссе, ломал голову над тем, как отомстить Волдеморту, и выбирал будущую профессию. За завтраком теперь ждал лишь свежую газету, друзьям не говорил про семью. И говорить, собственно, было нечего. Узнал, откуда берутся деньги, поэтому стал контролировать и куда они уходят, хотя раньше не задумывался, что порою глупо их транжирю.
В общем, нужно было увидеть Грейнджер. В ее глазах я был на что-то способен, пусть даже на пакость.
Как-то ночью мне не спалось. Мысли о матери, от которой давно не приходило писем, не давали уснуть. Еще в голове назойливой мухой вертелась случайно оброненная Блейзом новость о визите Лорда к семье Забини. Я ворочался и никак не мог улечься поудобнее. Наконец, мне все это надоело. Скинув одеяло и почувствовав, как быстро схлынуло тепло, я наспех оделся и спустился в пустую гостиную. Кстати говоря, меня всегда радовало, что пламя в камине никогда не затухает. Оно хоть немного оживляет обстановку.
Грея ладони у камина, я как завороженный смотрел на танцующую игру огня. В голове не было ни одной мысли. Когда думаешь слишком много, эта пустота становится приятной. И редкой. Не знаю, сколько я так простоял, но внезапно мне захотелось пройтись по замку. И плевать, что не мое дежурство.
Я шел неслышно, прислушиваясь к звукам, которые можно заметить лишь с наступлением вечера: шепот, доносящийся с картин, слабый шум мышиных коготков, шелест затерявшегося в углах ветра, похожий на последний вздох умирающего. Но мне никогда не было страшно в замке, ведь я вырос в таком же. Удивительно то, что Хогвартс для всех учеников становится домом. Для каждого он свой и в то же время одинаков для всех. Чтобы ни произошло в этих стенах, они все равно остаются родными. И неважно, стал ты хорошим человеком или не очень – мысли о школе наполняют теплом. Отец часто вспоминал, как отправлялся полетать ночью, когда соседи уже спали. Просто потому, что в темноте чувствуешь себя свободнее. Или вспоминал празднование Рождества. Бегал на свидания. Как-то сказал, что скучает по школьным временам, хоть там и были экзамены, ссоры, поражения, безответная любовь. Но в семнадцать, конечно, было не до смеха.
Я стал думать о том, что буду делать после окончания школы. Пожалуй, я был бы не против стать учителем, но такие как я не должны воспитывать детей. Даже Снейп по сравнению со мной кажется учителем года.
Несмотря на все старания двигаться бесшумно, меня все же обнаружили, грубо прервав мысли о будущем.
– Не спится, Малфой? – задал риторический вопрос главный гриффиндорский смельчак, приложив меня спиной к ледяной каменной стене. От удара дыхание перехватило, но я нашел в себе силы, чтобы сдержать кашель и мерзко улыбнуться.
– Чем обязан, Поттер? – спросил я охрипшим голосом. – Так не терпится поговорить со мной?
– Что вы делали с Гермионой в том классе?
– Тебе красочно или только суть?
Я видел, как в его глазах обыкновенная злость сменилась крайней степенью гнева. И сразу почувствовал, как меня пытаются вдавить в стену. Говорить ему правду я не собирался, но и терпеть этот произвол не было никакого желания. От моего несильного удара в живот Поттер от неожиданности ослабил давление. Этого хватило, чтобы оттолкнуть надоевший субъект и успеть отойти на пару шагов. Однако меня не хотели так просто отпускать – мои ноги опутали веревки. В последний момент я успел выставить руки вперед, но резкое столкновение с полом болезненно отдалось в спину.
– Лучше бы ты сразу ответил на вопрос.
Хотелось хорошенько врезать этому лохматому придурку. Пусть по-маггловски, зато действенно. Осуществить желание мешали веревки и неприятная пульсирующая боль где-то под левой лопаткой. Я мысленно чертыхнулся, заметив, как дрожат руки.
– Ты просто мировой идиот, Поттер. Поговорю с тобой завтра, а пока иди выспись.
– Не ты ставишь условия, а я.
– С чего вдруг? – я сел на холодный пол, чтобы не выглядеть совсем беспомощным. Пытаться развязать зачарованные веревки руками бесполезно – порежешься только.
– Хотя бы потому, что не я сейчас сижу связанный на полу. Так чем, говоришь, вы занимались в том кабинете? – Поттер скрестил руки на груди.
– Спроси у Грейнджер, – равнодушно посоветовал я. Прежде чем очкарик успел что-либо ответить, я быстро выхватил палочку из рукава и запустил в того Петрификусом.
***
Услышав странные отголоски и шум ударов, Гермиона поспешила на звуки. Она уже представляла, как придется отчитывать младшекурсников за несанкционированную дуэль, но, оказавшись в нужном коридоре, оторопела – Гарри как подстреленный упал от заклинания Малфоя. Не чувствуя ног, девушка побежала к другу. Коснувшись его руки, она поняла, что это всего лишь Петрификус, но все равно обернулась к слизеринцу и злобно прошипела:
– Ты что тут устроил?
Игнорируя вопрос, парень заклинанием избавился от веревок, поднялся с пола, отряхнул брюки и направился в сторону подземелий. Какой смысл объяснять что-то человеку, заведомо считающему, что ты – корень всех бед?
Драко, поняв по звукам за спиной, что девушка вернула к жизни Поттера, недовольно поведя плечом, продолжал свой путь, но буквально через секунду дорогу ему преградила вездесущая спасительница. Она, чуть запыхавшись от бега, неровно дышала и при этом смотрела пристально и серьезно, словно хотела сказать что-то важное.
Природа наградила его наблюдательностью и проницательностью, ему обычно не составляло труда по взгляду и жестам понять, о чем думает человек. В детстве получалось неосознанно, но, став старше, он стал пользоваться этим умением. Драко специально провоцировал людей, чтобы добавить в «копилку» новый взгляд, жест, эмоцию. Неудивительно, что окружающие его не выносят.
Но сейчас Малфой действительно растерялся, ведь девушка, стоящая перед ним, смотрела на него не так, как все остальные. Он попросту не знал, как реагировать. Поэтому повел себя привычным для всех образом.
– Минус двадцать баллов Гриффиндор. За нападение на Префекта.
Сначала он почувствовал радость от этой мелкой мести, но спустя мгновение – сожаление, потому что теплые карие глаза стали неприступными.
– Минус двадцать баллов Слизерин. За нападение на ученика Гриффиндора.
– Твоей оригинальности хватит только на флобберчервя, – парень попытался изобразить сочувствие, но получилась лишь издевательская ухмылка. Устав от детского поведения этих двоих и собственных непонятных ощущений, слизеринец обошел девушку и направился к своей гостиной.
– Но даже для него твоя душа окажется слишком мала, – услышал он тихий равнодушный голос. И вдруг: – Малфой!
– Грейнджер, – парень резко разворачивается, его губы растягиваются в пугающей улыбке, – твой дружок хочет знать, чем мы с тобой занимались все это время. Объяснишь?
Не дожидаясь ответной реплики, он снова отворачивается от девушки, которая обреченно смотрит на удаляющегося слизеринца. Она боится посмотреть на Гарри, не зная, что ответить на его закономерный и вполне законный вопрос.
– Гермиона?
Драко ухмыльнулся, представив себе потерянное выражение на лице вездесущей гриффиндорской старосты.
– Гарри, я не хотела говорить, но теперь у меня нет иного выхода. Я подтягиваю Малфоя по Нумерологии.
До слизеринца не сразу дошел смысл фразы. Он прошел еще пару метров, продолжая ухмыляться, но потом, замедлив шаг, остановился вовсе. Что, простите?
Поттер, разумно сдерживая смех, как-то жалостливо смотрел на гордость всех аристократов. Сейчас эта гордость непонимающе глядела на его подругу, в вопрошающем жесте подняв руки ладонями вверх. Казалось, еще чуть-чуть, и Гермиону больше никто никогда не увидит. Поэтому Гарри сменил позицию, как бы невзначай встав перед девушкой.
– Грейнджер, ты на Зельеварении перехимичила? Ты что несешь?
– Правду, Малфой.
– Даже так? Что ж ты тогда, правдолюбка, умолчала о том, что я подтягиваю тебя по Зельеварению?
Гарри понял, что мир сходит с ума. Его лучшая подруга и главный неприятель тайком встречаются вечерами для того, чтобы подтянуть друг друга по предметам! А что завтра? Рон окажется мастером зелий, а Невилл – легендарным ловцом? Тетя Петуния хотела стать волшебницей, а Снейп любил его мать? В голове не укладывается!
– Да ты…! Мы договаривались! – девушка пылала праведным гневом.
– Ты начала.
– Что за ребячество!
– Да пошли вы, – Малфой устало отмахнулся и через пару минут скрылся за поворотом.
Когда в коридоре остались лишь они двое, Гермиона взглянула на Гарри. На ее лице легко читалась неловкость, руки были сцеплены в замок так, что ногти побелели от напряжения.
– Пошли что ли, пока нас Филч не сцапал, – произнес парень, гостеприимно раскрывая перед подругой мантию-невидимку. И хоть девушка могла находиться здесь по праву старосты, она тут же нырнула под легкую мантию, радуясь, что холодная война завершилась.
***
POV Пэнси Паркинсон
С Драко что-то происходило. Нет, я понимаю, что у друга сейчас не лучший период в жизни. Но еще вчера он был спокойным и пару раз даже улыбнулся, а сегодня стал раздражительнее мантикоры. Словно за ночь его подменили…
Вот сейчас, к примеру, он сел на мои ноги, не заметив, что я лежу на диване. В обычные дни он обязательно извинился бы и, сев как надо, положил бы мои ноги себе на колени. Вместо этого он чертыхнулся и, раздраженно поведя плечом, пересел на кресло. И это Малфой, который обращается ко мне не иначе как «милая» и опекает, словно старший брат. Раньше он никогда не срывался на меня из-за своего плохого настроения.
Я решила не обижаться из-за этого. Подумаешь, не извинился и пересел. Будь я на его месте, уже давно все ходили бы безголовые. А ведь Драко так и не говорил ни со мной, ни с Блейзом об отце…
Даже представить не могу себя в такой ситуации. Но скажу одно – главой семьи я не стала бы. Знаю, что Драко способен на большее, чем многие другие, но даже ему нужно кому-то выговариваться. Просто необходимо отвлекаться от этих мыслей. А он мало того что взвалил на себя новые обязанности, так еще продолжает держать планку одного из лучших учеников и остается хорошим другом. Как? Как ему это удается?
Я смотрела на друга, в руках которого была какая-то неизвестная мне книга. Как всегда во время чтения он хмурил лоб.
– Пэнси, – я вздрогнула от неожиданности, – ты разве не идешь на квест?
Ах да, квест. Очередная «гениальная» идея Когтеврана, в которой почему-то обязан участвовать хотя бы один староста факультета. Помимо желающих, разумеется, и кроме седьмого курса. То, что староста может быть нежелающим, никого не волнует.
– Разве иду, – буркнула я человеку, в который раз сумевшему остаться в стороне. Тут меня осенило – надо затащить его на квест! Конечно, это не самый лучший способ отвлечься, но вдруг сработает. – Ты со мной?
– Милая, – Драко снисходительно улыбнулся, не отрывая взгляда от страницы, – мне это нужно так же, как единорогу второй рог.
– Да не зову я тебя участвовать в этом, все равно списки уже утверждены. Просто проводишь меня, не хочу появляться там одна, – я с деланным равнодушием посмотрела на свой идеальный маникюр.
– Помимо тебя там будет еще человек тридцать со Слизерина, – этот упрямец покачал головой, показывая, что его не перехитришь. Ты меня недооцениваешь, милый!
– Уж лучше одной, чем с этими амбициозными малявками, которые вчера весь вечер штудировали энциклопедии, – я неосознанно надула губы, демонстрируя обиду. – Драко, ну пойдем!
Он не шевельнулся, продолжая сидеть в позе аристократа, находящегося на заседании в Министерстве. Тихо прошелестела переворачиваемая страничка.
– Что ты говоришь? Астории можно сказать, будто некто Драко Малфой заинтересован ею?
Даже несмотря на высокую спинку кресла, я видела, как его передернуло. А нечего включать свое мастерство игнорирования, иначе рискуешь стать объектом приставаний красивой, богатой, умной, но стервозной и беспринципной аристократки.
Я сладко улыбнулась другу, кислое выражение лица которого достигло наивысшей отметки. Взяв своего самонадеянного товарища под руку, я победоносно выплыла из гостиной.
***
В воскресный день некоторые студенты ушли в Хогсмид, как, например, Гарри и Рон, многие сидели по гостиным. Тем не менее, в Хогвартсе было очень оживленно из-за носящихся по коридорам студентов. Картины роптали, не привыкшие к толпам учеников, пробегающих мимо на огромной скорости. Дамблдор счастливо улыбался, слыша, как в коридоре у его кабинета горячо спорят, решая, в какую сторону идти. А Филч допивал остатки старой медовухи, не желая слышать топанья несносных детей, которых сегодня нельзя за это наказать.
Гермиона бежала впереди ватаги младшекурсников, без устали мотая головой по сторонам, чтобы не проворонить подсказки или появление соперников. Когда они остановились немного передохнуть, к девушке подошел третьекурсник. Оказалось, один из группы потерялся, поэтому его нужно было найти. Ведь победу засчитывают только при наличии всех участников команды.
Оставив за главного шестикурсника, Гермиона отправилась на поиски пропавшего, сжимая в руке свечу, без которой нельзя пройти на следующий этап. И которую следовало оставить команде, о чем девушка попросту не подумала.
Осматриваясь в поисках потерянного третьекурсника, Грейнджер в последний момент поняла, что кто-то бежит ей навстречу. Они остановились в сантиметрах друг от друга. Еще не подняв голову, девушка знала, кого сейчас увидит. Это уже становится правилом – сталкиваться с Малфоем в безлюдных коридорах.
Взгляд храбрящихся карих глаз столкнулся с непроницаемыми серыми. Малфой, который малодушно сбежал с квеста, направлялся в гостиную, однако Грейнджер с артефактом в руках подвернулась кстати. Конечно его команде свеча не пригодится, у каждого факультета свои предметы. Но испортить игру ало-золотым он мог. Тем более что вчера Грейнджер выставила его идиотом перед другим идиотом.
Девушка уже раскрыла рот, чтобы сказать какую-то несомненно умную мысль, но в этот момент в смежном коридоре послышался шум. Предводительница красных неразумно обернулась на звук. «О Мерлин, это так по-детски», подумал Малфой, прежде чем выхватить свечу из рук соперницы. Та приказала ему вернуться, на что парень громко рассмеялся, не прекращая бега.
Слизеринец уже внутренне праздновал победу, когда в него полетело заклинание, от которого он неожиданно для самого себя увернулся. Уходя в сторону от бесконечного потока лучей, Малфой почувствовал себя зайцем, на которого идет охота. Сравнение ему настолько не понравилось, что он свернул в первый попавшийся класс. Отбежав к самой дальней стене, он поставил перед собой щит, зная, что гриффиндорская натура – сначала атаковать, потом думать. Появившаяся в дверях Гермиона, увидев щит, остановилась, и злобно прищурилась.
– Верни свечу, – ледяным тоном произнесла девушка.
– Хорошо, верну, – карие глаза чуть округлились. – Как только отвоюешь.
– Ты серьезно? – девушка была повержена такой наглостью.
– Абсолютно. Кто победит в дуэли, тот забирает свечу.
Парень ожидал, что Грейнджер попробует еще язвить, но вместо этого она послала в него заклятие разоружения. Малфой уже успел снять щит, но заклинание отбил и тут же отправил в оппонентку Инкарцеро. Гермиона закрылась стулом и отбросила его в сторону, когда того обвили веревки. Ступефай ударился в пол в сантиметре от ноги слизеринца, а заклинание щекотки попало в выставленный девушкой щит.
– Малфой! – внезапный визг Гермионы подействовал на Драко не хуже любого заклинания. Он замер с поднятой в воздух палочкой и вопросительно посмотрел на доведенную до истерики гриффиндорку. – Малфой, – уже спокойнее сказала Грейнджер, – верни свечу, а я прощу тебе один долг.
– Оба, – слизеринская наглость не знала границ.
– Не могу, – девушка будто даже с сожалением покачала головой. – Ты можешь проболтаться и все испортить. Но зато тебе не надо будет становиться девочкой.
– Хорошо, – парень протянул правую руку для рукопожатия.
– Отдай сначала свечу.
– Нет.
– Тогда поставь ее на парту и подойди ко мне.
Чуть подумав, Драко все же оставил предмет на столе и осторожно приблизился к Гермионе, ожидая, что та в любой момент призовет свечу и сбежит. Однако девушка намеревалась сдержать обещание, поэтому с готовностью схватила парня за руку. Быстро произнесла слова аннулирования договора и, схватив свечу, ушла, напоследок испепелив взглядом ухмыляющегося Малфоя.