Интересно, что фантастический сюжет с Олимпиадой, насылающей порчу на Арридея, даже не очень грешит против исторической достоверности. Разве что по части "технологии" и преувеличения заслуг на колдовском поприще лично Олимпиады. Хотя царицу и впрямь называли "эпирской ведьмой", я все же полагаю, что это прозвище отражало скорее ее характер, ибо что касается собственно колдовства -- не одна она была там такая. Колдовать античные греки умели, и -- пожалуй, тут будет уместно это слово -- любили. А уж проклясть кого-то было для них дело житейским и обыденным. Как для индийского брахмана...
Пожалуй, узнав о попытке покушения на сына, только очень ленивая мать в Македонии или Элладе тех времен не постаралась бы обеспечить врагам "ответку" от имени кого-то из почитаемых богов. Вопрос: как именно?
Забавно, но само слово "магия" в Грецию мигрировало из Персии. И обжилось так, что вытеснило местное "гоэтия", означавшее то же самое, а слово "гоэт" -- "колдун, маг" стало означать обманщика и шарлатана, лишь притворяющегося властным над сверхъестественными силами. Дольше всех персы задержались в Фессалии, что создало тамошним женщинам славу крутейших колдуний, с помощью мазей и зелий обращающих людей в животных, а ночью способных улетать по воздуху на любовные свидания (если кто-то из моих читателей интересовался ведовскими процессами эпохи Возрождения, сейчас он наверняка угадал мелодию). А еще позднее в Грецию хлынули "тайные знания" Египта и Вавилона.
В общем, как и в случае с картой на стене дворца, на деле созданной не до, а позже и по результатам походов Александра, те колдовские изыски, которые мы видим в 47-й серии -- тоже результат смешения народов, учиненного Александром, плюс лет минимум двести-триста творческого развития идеи.
Наиболее ранние варианты греческой магии проходили по разряду некромантии. Демонов греки не заклинали, за отсутствием в их представлении о мире идеи о демонах как о вредоносных существах (слово "даэмон", как и "гений", изначально обозначало духа-покровителя, способного наделить знаниями). Заклинать могли дух покойника, чтобы явился, что-нибудь предсказал или как-то напакостил врагу. В последнем случае покойника выбирали позлее -- умершего какой-нибудь нехорошей смертью. Присутствовал огонь -- в виде костра, и яма, куда выливалась кровь жертвенной черной овцы.
Но чаще всего древний грек не морочился такими сложностями -- к интересующим нас IV-III векам до н. э. в обиход вошли куда более простые и безопасные способы досадить недоброжелателю. Они не требовали шастать ночью по кладбищам, якшаться с привидениями и тратиться на жертвенных овец, которых после обряда еще и есть было нельзя -- дабы не делить трапезу с мертвыми. Так как считалось, что все -- и плохое и хорошее -- насылают боги, человек просто и культурно подавал прошение божеству.
Нынешние археологи готовы молиться на склочных древних греков -- их "таблички проклятий" сделали для истории античности не менее, чем новгородские берестяные грамоты -- для нашей. Ибо кладезь информации о жизни, быте, верованиях и конфликтах людей различных социальных групп, профессий, статуса и достатка. Колдовали граждане и метеки (как у нас бы сейчас сказали -- "понаехавшие"), мужчины и женщины, богатые и бедные, ремесленники и купцы, свободные, рабы и вольноотпущенники.
Проклятье, состоящее в просьбе божеству связать волю жертвы либо нанести иной вред, записывалось на тонкой свинцовой табличке, которую далее полагалось скатать в трубочку, запечатать гвоздем и поместить в подходящее место: чаще всего гробницу (желательно принадлежащую человеку, умершему насильственной смертью) или в воду (позже археологи раскопают в Афинах колодец, дно которого будет буквально усыпано такими "посланиями").
"Отдаю Деметре и Коре того, кто злословил на меня, утверждая, что я отравила мужа моего. Да поднимутся и он и все его родственники в святилище Деметры и да будут гореть, и не пожалеет его ни Деметра, ни Кора, ни другие боги".
"Посейдон владыка, тебе отдаю человека, который украл солидус и шесть монет Мукона. Выпусти кровь вора и выпей ее, владыка Посейдон".
"Милая Гея, помоги мне, так как я несправедливость претерпела от Эвриптолема и Ксенофонта, я связываю их".
«...их всех, перечисленных на свинцовой пластинке, я связываю, и обрекаю на ущербность, жажду, бездействие, исчезновение, бесславие, слабость, забвение и их самих, и всех тех, кто с ними общаются, и детей их, и жен».
Ну что сказать? Трогательно! :)) Особенно про Посейдона... Позднее римляне творчески разовьют схему: гвоздь для запечатывания будет нужен не простой, а от креста распятого преступника (хотя если такого нет, можно и по-старинке), а богов-адресатов станут выбирать заведомо недобрых -- благо на тот момент в римском пантеоне уже прочно прописался египетский Сет. Вот ему такое и слали.
Почему сценаристы решили так не делать? Видимо, потому, что Олимпиада, чинно составляющая на свинцовом листке прошение Дионису, призывая его отплатить за обиду своей жрицы, выпив кровь и пожрав разум недостойного Арридея и его матери, смотрелась бы хотя и оригинально, но совсем не зрелищно. В отличие от такой вот сцены с прекрасной и зловещей ведьмой:
Впрочем, это не все об античной магии. Олимпиада колдует не в последний раз, так что по ходу будет продолжение. Оставайтесь с нами!