Во время визита г-на Черчилля в Москву в августе 1942 года, состоялся праздничный ужин на котором было все: от великолепного меню и разнообразных тостов, до шуток и насмешек. Подробно о том что происходило читаем в статье.
Источник информации книга "Moscow dateline, 1941-1943". Автор, американский журналист Генри Кэссиди наблюдал за войной из России. Свободно владея русским и французским языками , Кэссиди с 1940 по 1944 год занимал должность начальника бюро Ассошиэйтед Пресс в Москве.
Начало читаем здесь, "Черчилль в Москве (приземление)."
Часть первая, кратко:
- Выступление Гарримана удаленное из кинохроники.
- Первый и второй день визита, общий обзор.
На третий вечер состоялся Кремлевский ужин, самый оживленный из всех, когда- либо проводившихся в череде традиционных завершений официальных визитов. Почти сотня гостей, члены британской и американской миссий в Москве и высшие советские руководители, собрались в Екатерининском зале Большого дворца в 9 часов вечера для представления. Репортеров здесь не было. К сожалению, многие из них отсутствовали, отчет из первых рук мог бы очень многое дать для понимания характеров Черчилля и Сталина, советско-британских отношений и текущей политической и экономической ситуации. Некоторое впечатление о происходящем, однако, мы получили позже от гостей.
Сталин сидел в центре длинного основного стола с Черчиллем по правую руку и Гарриманом по левую. Рядом с каждым из почетных гостей сидел переводчик. По другую сторону стола сидел Молотов, справа от него- Кларк Керр, а слева- Адмирал Стэндли.
В самом начале было очень шумно, когда вошел Черчилль, одетый в синий комбинезон с застежкой-молнией, расстегнутой сверху и без галстука. Он впервые появился в Москве в таком костюме. Возможно, это был тот же самый костюм, которым восхищались в Вашингтоне, но не в Москве; он не имел успеха, особенно на Кремлевском обеде, который русские, столь неформальные в одних случаях, но столь формальные в других, считают великим государственным праздником. Никто не спрашивал премьер-министра о том, как он выглядит, и он не дал никаких объяснений. Однако один русский гость, не в силах сдержать своего любопытства, наклонился к британскому генералу и доверительно спросил, - не такой ли костюм носят британские парашютисты во время диверсионных рейдов на Францию?
Так оно и есть, - сказал генерал.
Сорок три блюда громоздились на главном столе, между колоннами бывшего бального зала Екатерины Великой, и на двух маленьких столиках, за которыми толпились гости. Меню было великолепное:
Свежая и прессованная икра, белый балык, лосось, гарнирная сельдь и шамая-копченая рыба с нижнего Дона.
Холодная ветчина, паштет из фуа-гра, холодная дичь с майонезом, холодная утка.
Осетрина приготовленная с киселем и солеными огурцами, салат из помидоров, овощной салат, огурцы, помидоры, редис, Кавказские соленья, сыр, сливочное масло , тосты, рыба-фаршированная, выпечка, булочки.
Белые грибы, подаваемые горячими со сметаной, дичь фаршированная с сельдью и картофелем, кабачок.
Сливочный куриный суп, консоме и прозрачный свекольный суп.
Стерлядь, приготовленная в шампанском.
Индейка, курица и рябчик, баранина с картошкой.
Салат из огурцов, цветной капусты, спаржи.
Мороженое, шербет, ликеры, кофе, птифуры и жареный миндаль.
Тосты.
К еде добавлялись бесчисленные тосты.
Первый был от Сталина, обычное приветствие его гостям.
Молотов предложил тост за президента Рузвельта, на что Черчилль ответил громким "за президента" , который был слышен по всему залу.
Адмирал Стэндли предложил выпить за Союз Великобритании, Соединенных Штатов и России.
Генерал Уэйвелл произнес короткую речь на беглом, русском языке .
По мере того как партия разогревалась, Сталин, казалось, поднимался все выше, а Черчилль-все ниже и ниже.
Был трудный момент, когда Кларк Керр предложил тост За Сталина. Все встали, чтобы выпить-кроме Черчилля. Присев на корточки в кресле, он пробормотал своему посланнику, что-то в этом роде: "Разве вы не были на дипломатической службе достаточно долго, чтобы знать, что посол обращается со своими словами к министру иностранных дел страны, в которой он аккредитован?". Тем временем переводчик переводил слова Кларка Керра. Обычно румяное лицо посла покраснело еще сильнее. Когда перевод был закончен, он быстро повернулся к Молотову и произнес еще несколько вежливых слов. Они были переведены, и все, включая Черчилля, который затем поднялся, выпили за тост.
Сталин к этому времени был уже в отличной форме. Он встал с улыбкой и сказал что- то вроде этого:
"Я хотел бы предложить тост, на который мне никто не сможет ответить. Это относится к офицерам разведки. Они не могут ответить, потому что никто не знает, кто они такие, но их работа очень важна."
Он продолжал рассуждать на эту тему и вспомнил случай, происшедший во время так называемой "Гибралтарской" кампании последней войны. Он, очевидно, имел в виду " Галлиполийскую" кампанию, больное место для Черчилля, который тогда был первым лордом Адмиралтейства, когда союзники не смогли взять Дарданеллы. Сталин указал, что кампания была фактически выиграна, но из- за недостатков в своей разведывательной работе англичане не осознали или не проследили за своим преимуществом, и поэтому потерпели неудачу.
Это был самый неловкий момент за обедом. Тост Сталина можно понимать по-разному - как то, что офицеры Союзной разведки теперь работают в Советском Союзе, никому не известные, фактически как шпионы; что, как и в прошлую войну, они снова совершают ошибки. Это была прямая насмешка над Черчиллем.
Капитан Джен Дункан, атташе военно -морского флота Соединенных Штатов, лихой моряк из Спрингфилда, штат Миссури, которого никогда не смущала такая мелочь, как тост, спас ситуацию. Он встал и сказал:
"Я могу ответить на этот тост за офицеров разведки, потому что я один из них. Если мы совершаем ошибки, то только потому, что знаем только то, что Вы нам говорите, а это не так уж много."
Сталин расхохотался и крикнул через стол: "если вы хотите что-то узнать, спросите меня. Я буду вашим офицером разведки."
Сталин встал со своего места, подошел к Дункану и произнес личный тост за него. И когда обед закончился около часа ночи, Сталин и Дункан вышли из комнаты вместе, пожав друг другу руки.