Безусловно, картины художника Кэтрин Абель являются превосходным поводом для написания новой статьи. Однако, помимо шанса поделиться с Вами всей полнотой впечатлений, которые производят на нас её живые и яркие полотна, они же предоставляют возможность поговорить о весьма важной проблеме, обсуждения которой наши дорогие коллеги избегают как огня.
Глядя на творения госпожи Абель, мы наконец-то чувствуем готовность поделиться с Вами, дорогой читатель, нашим личным вариантом ответа на вечный вопрос: «Как определить, является ли данная конкретная работа произведением живописного искусства, или же нет?» Звучит он так: «Искусство живописи определяется её качеством».
Под качеством любого живописного изображения мы понимаем те задуманные художником характеристики картины, которые теряются в процессе её создания. Обратите внимание, дорогой читатель: не приобретаются, а именно теряются.
Дело в том, что проходя долгий и тернистый путь от зарождения сюжета (смыслового наполнения, эмоционального посыла и т.д.) и до самого последнего движения кисти (грифеля/мастихина/да хоть пальца), претворяющего замысел в произведение искусства, результат трудов мастера будет всё сильнее отклоняться от исходно намеченного. И со временем вступит в конфликт с существующим в голове творца идеалом. Разница между задуманным и достигнутым и является качеством работы.
Нет, мы не станем спорить, что бывают счастливые стечения обстоятельств. Когда посреди творческого процесса маэстро повторно посещает муза вдохновения, нежно берёт его за руку и сама водит ею «до победного конца», превращая намечавшееся Очередное в конечное Гениальное. Но это — лишь счастливое исключение, просто новая «точка отсчёта» родившегося в голове и душе художника идеала. Изменится ответ задачки, но не сам ход её «решения».
Работы австралийской художницы Абель — практически идеальный пример того, как в руках настоящего мастера Идея становится Искусством.
Юную Кэтрин, вдохновляли свежесть замыслов и дерзость работы с формой, почерпнутые у Пикассо и Дали. Именно под их влиянием наша героиня начала свой путь самостоятельного художника.
Но «свидание» с картинами старых итальянских и французских мастеров, состоявшееся в 2000-м году, «скруглило» её «гранёные» и «остроугольные» композиции, привнеся в них мягкие, сочные тона. Эта новая любовь придала творчеству верного адепта ар-деко неожиданно глубокую чувственность и романтичность.
Как это часто бывает, смена парадигмы повлекла за собою кардинальное переосмысление стиля. И тут случилось именно то, о чём мы говорили в начале статьи, теоретизируя по поводу истинного искусства.
Абель не стала ещё одной подражательницей гениев европейского Возрождения. И в то же время победила в себе стремление отринуть ранние наработки и «сломать» авторский подчерк. Вместо этого она провела качественный синтез двух столь различных школ живописи в рамках собственного художественного творчества. Дерзкому великолепию геометрических решений первой половины ХХ века нашлось подобающее место подле пронзительно-чувственных героинь, тут и там демонстрирующими сходство с остроумными и актуальными стилистическими находками Тамары де Лемпицки.
Из столкновения родилась синергия, вознесшая мастера в ранг настоящей звезды современной австралийской живописи. Тот самый редкий, (и оттого более чем наглядный) случай, когда количество умных заимствований привело к рождению стиля, вобравшего лучшие и актуальнейшие качества великих предшественников, умноженные на собственный живописный дар.