(Из материалов военных лет)
Старшины Кубачин, Батаногов и другие сидели в кубрике парторга. Друзья только что закончили чтение газеты, в которой опубликован Указ Президиума Верховного Совета СССР об учреждении медали «За оборону Советского Заполярья». Их радовало, что правительство так высоко ценит боевую службу защитников советского Севера. Заговорили о боях на суше и на море. Многое рассказал Кубачин, воевавший в отряде морской пехоты.
Немного погодя в кубрик вошел Василевский.
— О чем речь ведете?
— спросил он, потирая озябшие руки.
— Да о том, как били фрицев на Севере.
— Когда-то я и не думал, что придется ползать по заполярным сопкам. Пришлось!
— медленно заговорил Василевский.
— Поучусь, думал, в электромеханической школе, послужу на Балтике, а потом — дорога везде широкая...
На третий день войны нас, 12 человек, направили на Северный флот. Приехав, подал я рапорт — просился в бригаду морской пехоты. Разрешили. Вместе с другими, «переквалифицировался» в пехотинца. Автомат изучали, тактику. Вскоре пришлось принять боевое крещение...
— Служил я во взводе лейтенанта Колодницкого. Попал в группу разведчиков. Восемь дней действовали мы в тылу врага: взрывали склады, резали связь у фрицев, отправили на тот свет несколько фашистов и благополучно вернулись в часть. В августе опять забрались во вражеский тыл, — и попали в переделку. Нас окружали с трех сторон. «Ну, думалось, — даром не дадимся». Начали поливать немцев из автоматов, пулеметов и минометов. Покосили их до двух взводов.
Вскоре нам дали другое задание.
У Пикшуева маяка немцы сильно беспокоили наши корабли. Группу десантников послали туда — выкурить немцев. Высадились в тылу врага и двое суток шли пешком, неся на себе снаряжение и боеприпасы. Вот уже близка цель. В это время гитлеровский «секрет» открыл по нам бешеную пальбу. Мы не отвечали. Надо было экономить боезапас и раньше времени не расходовать своих сил. Залегли и стали рассредоточиваться. У моего соседа Полякова пробило каску. Потом поступил приказ: «Перебежка по одному!» Пошли на штурм вражеского гнезда. Мне с Поляковым, как и другим, пришлось в окопах и траншеях врага основательно поработать штыком и прикладом. Человек 20 фрицев подняли руки. Остальные, не выдержав рукопашной схватки с нашей группой, бросились наутек. Двоих мне удалось еще подстрелить из винтовки. Потом немцы несколько раз пытались вернуть захваченный нами рубеж, но безуспешно.
Рассказчик привел еще ряд боевых эпизодов. В осенних боях 1941 года он получил два ранения, лежал в госпитале.
— Ну, а потом попал на корабль, к топке,
— закончил он свое повествование.
Кубрик постепенно опустел. Оставшись со мной, парторг т. Цикало продолжил рассказ Василевского.
— Пришел он к нам беспартийным, а сейчас — заместитель парторга. Дело свое знает отлично, готов выполнить любое задание.
В одном из котлов стали протекать трубки. А через несколько часов надо было выходить на траление. Как быть?
— Морякам и не в таких переделках случалось бывать, — сказал Василевский товарищам. — Я первый полезу в котел!..
Температура в котле доходила до 96 градусов. Василевский надел валенки, асбестовые рукавицы, обмазал лицо вазелином и взялся за ремонт. 13 раз пришлось ему слазить в котел — невыносимая жара не давала работать подолгу. За полтора часа до намеченного срока задание было выполнено. Корабль получил возможность выйти в море.
— Боевой краснофлотец,
— казал в заключение парторг,
— нигде не «пасовал» — ни на суше, ни на море. Он награжден знаком «Отличник Военно-Морского Флота» и медалью «За боевые заслуги».
М. ЗУБАНОВ (1944)