Здравствуйте, уважаемые читатели. Мы продолжаем публиковать короткие истории-воспоминания о подвигах и людях, прошедших Великую Отечественную Войну. Эти истории, благодарность всем тем, кому мы уже не можем её выразить.
Рассказал Семён Меркушев
Коммуналка
Эту картину я запомнил на всю жизнь. Мы тогда жили в коммуналка на Васильевском острове. Помню, никак не получалось уснуть. Я вышел на кухню, где сидел дед:
«Деда, я не могу уснуть, мне страшно» - гнусавлю я. Сильные руки подхватывают меня и сажают на колени. «Ах ты, сорванец, никого не бойся, мы всех победим!». На коленях у деда уже совсем не страшно. «Деда, а расскажи, как бомбы свистят». «Ну, сначала…» - дедушка тихонько свистит. «А потом.. Что потом, Серёга?». Я уже знаю этот рассказ и затихаю, подношу палец к губам. «А дальше бабах! Бум!» - громко говорит дедушка. Я подпрыгиваю от неожиданности и смеюсь.
Играть с дедом в эту игру могу хоть всю ночь напролет, честное слово.
«Всё, мы с тобой всех победили, шуруй спать!»
Дед никогда не рассказывал о войне. Много шутил, улыбался и играл на гитаре. Любил выпить с соседом, любил курить папиросы «Кремль», любил осыпать комплиментами соседку Лилию Рудольфовну. Обожал меня, своего единственного внука.
В 1988 мне пришла повестка. Плакала мама, едва сдерживал слезы дед – шла война в Афганистане.
Не могу уснуть всю ночь. Захожу в кухню, там сидит дед. «Дед, я угощусь?» - спрашиваю я и тянусь к пачке. «Да бери, пока мать не видит» - смеётся он.
В тот вечер мы с дедом проболтали всю ночь. Только тогда, в свои 18, я узнал обо всех испытаниях войны, обо всём, что прошел мой дед во время блокады.
Его блокада и мой Афган
Когда Ленинград взяли в кольцо ему было 13 лет. Он рассказывал о бесконечных немецких бомбежках, о том, что хлеб ели, так, чтобы не проронить ни крошки. Выживали любой ценой и не знали, проснутся ли завтра. В те годы он потерял мать и младшего брата. Глубокие шрамы оставила война в сердце моего, всегда веселого, деда.
Зимой 1989 нас выводили из Афгана. Тогда я видел всё своими глазами. Я видел умирающих товарищей, я видел войну. И смешно мне уже не было. Я возвращался домой. Увидеть деда я не успел, он ушёл от нас три месяца назад, написала мне мать.
Снова не могу уснуть. Выхожу на кухню, достаю из кармана пачку сигарет, затягиваюсь и смотрю на кусочек ленинградского неба, виднеющегося в колодце нашего двора. Нет больше оглушительного свиста. Нет грохота снарядов. Нет звенящей тишины.
«Деда, мы с тобой всех победили. Слышишь?»