— Спонтанность — это не для меня. Вся моя жизнь - четкий и выстроенный план, и я так привыкла, — начинает отнекиваться, утирая края своих губ салфеткой.
— Планы - это занудство, — делаю отмашку рукой и кривлюсь в легкой улыбке, снова откидываясь на спинку стула. — Я переехал в Париж одним днем. Просто собрал вещи и... всё. Лишь бы быть здесь, писать и наслаждаться жизнью. И ничего плохого в спонтанности нет.
— Писать? — она делает акцент на самом интересном для неё моменте и снова бросает взгляд в сторону моей записной книжки. — Писатель, значит?
— Почти, — киваю головой и позволяю себе рассмеяться. — Стремлюсь к этому.
Чувствую неподдельный интерес к этой теме и слегка прищурившись, принимаюсь листать ежедневник в поисках последней интересной зарисовки. Кажется, это была история двух влюбленных, воссоединение которых мне пришлось наблюдать. Открыв на нужной странице, я медленно подвинул книжку в сторону незнакомки, которая с улыбкой принялась утолять свое любопытство.
— Это довольно неплохо, — она снова улыбается и принимается медленно пролистывать страничку за страничкой и только спустя секунд тридцать, она поджимает губы и испуганно смотрит на меня. В глаза читается немой вопрос, в ответ на который я начинаю тихо смеяться.
— Если ты хочешь знать, какой бред там понаписан, то я не против, — жму плечами и предоставляю свободу действий шатенке. А она тем временем не долго ждет, читая отрывок за отрывком.
Наверное, за последние пару месяцев она стала единственной, для кого открылись мои рукописи. Вот так вот странно, не банально и спонтанно. Наверное, свою роль сыграл тот факт, что больше мы не увидимся, ну и безусловно её очарование и обаяние, да ещё и сладкий запах, вскруживший мою голову.
— Зря ты так себя недооцениваешь, если, конечно, цену не набиваешь, — вижу её усмешку. — Это правда очень неплохо. Ты где-то публикуешься?
— Да, дома на принтере, — начинаю тихо смеяться, заражая этим и шатенку. — Соглашайся. Ты ничего не потеряешь, если согласишься взглянуть на Париж моими глазами. — снова возвращаюсь к теме прошлого разговора.
Вижу, как она замерла, глядя на меня, а уголки губ слегка дернулись в легкой улыбке. Вижу, что думает и взвешивает все "за" и "против". С одной стороны я прекрасно понимаю, что прогулки с незнакомцем — сомнительное удовольствие, но если вспомнить, что мы находимся в городе любви и хотя бы на секундочку поддаться этой атмосфере, то может получится что-то прекрасное.
— Обычно наивные девушки так и попадают в лапы маньяков, — она кивает головой и смеется, а затем делает глубокий вдох. — Подруга все равно занята, а мне делать особо нечего, разве что возвращаться в отель. Я согласна.
В этот момент я даже не полагал, что этот день станет для меня лучшим за всё время, а позже это воспоминание войдёт в основу сюжета одной из книг, которую я посвящу человеку, с которым больше не пересекусь.
— Но учти, что мы договорились без имён и без телефонов, — она поднимает вверх указательный палец и вновь начинает смеяться, вставая со своего места, последовав моему примеру.
— Ты боишься, что я буду слишком навязчив после этого? — выгибаю одну бровь и вопросительно смотрю в ее сторону, когда подхожу и помогаю надеть плащ.
— Это были твои условия, и я их приняла, — она улыбается, а я снова любуюсь ямочкой на щеке, запоминая шатенку именно такой. Простой, но в то же время безумно красивой и притягательной. Мой внутренний эстет и романтик были в бешеном восторге.
Первое место, куда я привёл её — была стена любви. Как бы банально это ни было, но ей пришлось по нраву. Во всяком случае я видел этот заинтересованный взгляд. Наблюдал за тем, как она подходит и прикасается своими тонкими пальцами к каждому кирпичику, на которых фраза "я тебя люблю" написана почти на двухстах языках.
— Это место даёт понять, что интернациональной любви мешают только языки, — поправив рукава своей толстовки, рассматривал каждую надпись, улыбаясь от того, что чувствую атмосферу этого места.
— Кто всё это писал? — она оборачивается ко мне, при этом не отрывая руки от стены и вопросительно смотрит.
— Байрон и Кито — два здешних художника-активиста, — довольно улыбаюсь, всматриваясь в знакомое "Je t'aime", которое нашел буквально за несколько секунд.
Удивительно, но всю свою сознательную жизнь я не питал любви к Парижу и Франции в целом, никогда не рвался сюда и не хотел даже изучать язык, но что-то пошло не по плану два года назад и теперь я обожаю всё, что связано с Францией и с охотой делюсь всеми своими эмоциями с другими.
Мы простояли там минут сорок, поскольку девушка подловила меня на фразе: "Я знаю эту стенку вдоль и поперек", в принципе, за это я и поплатился. Я стоял в плотную к стене и указывал ей пальцем фразу, соответствующую тому языку, который она мне называла. Даже несмотря на мой высокий рост, мне пришлось прыгать, чтобы достать до верхушки кирпичного строения и дотронуться указательным пальцем до фразы на испанском.
— Ты такой забавный, — она смотрел на меня и смеялась, пока я в это время стоял весь раскрасневшийся и взъерошенный.
— Это не смешно, — корчу рожицу, но сам не замечаю, как начинаю смеяться, одергивая свою кофту вниз. — Что ж, следующая остановка — Человек, проходящий сквозь стену.
Видел, что название ей ни о чем не говорит, но она явно была заинтригована и кажется, немного расслаблена. Надеюсь, она не думала, что я маньяк, а просто наслаждалась этим днем так же, как и я.
Мы не торопясь шли по вымощенным улицам Парижа, пока она внимательно слушала меня. Чего только не было рассказано ей: и легенды Монмартра, и история происхождения, и история храмов. Казалось, она была готова слушать меня часами, и ей в самом деле было интересно.
— Этот памятник был выполнен по заказу друга одного писателя, чье произведение называется: "Человек,проходящий сквозь стену", — выдал я, как только мы подошли к дому, из стены которого выглядывала часть бронзового "человека". Его руки тянулись вперед, голова была поднята вверх, взгляд устремлен куда-то вдаль, а часть остального "тела" была внутри дома.
— У тебя был отрывок с названием "горящий склеп", — она хмыкает и касается бронзовых рук. — Было бы забавно, если бы кто-то из твоих друзей соорудил что-то подобное.
Она была именно тем человеком, который не просто молча смотрит в одну точку, а той, кто наблюдает за всем, за каждой мелочью и каждым изгибом, и я понимал, что чем-то мы с ней похожи. Во всяком случае, она не делала вид, что ей было интересно, она в самом деле наслаждалась тем, что происходит.
В районе двух часов дня мы были уже около Сакре — Кер — в том самом месте, которое распаляло во мне огонь и заставляло мою кровь закипать от восторга. Поднявшись на одну из самых высоких точек Монмартра, я показал ей ту часть Парижа, от которой захватывало дух каждый раз, как в первый. Даже Эйфелева башня, которая с этой точки не казалась такой ущербной.
Далее по расписанию — "корабль" Лавуар, место, в котором жил Пикассо. Не знаю, как она не уснула пока я рассказывал о жизни шизофренического художника, но судя по тому, что он задает море вопросов - её это интересовало. Едва уловимые прикосновения, аромат её духов, запах волос и безумно красивые зеленые глаза — то, что отпечаталось в моем сознании надолго, поэтому каждый раз прогуливаясь по этим местам после ее отъезда, я всегда вспоминал о ней.
Время пролетело слишком быстро, я даже не успел заметить, как на улице начало темнеть. Часы показывали уже одиннадцать вечера, когда мы подошли к Мулен Руж. В ходе своей экскурсии по Монмартру, мы успели заскочить в еще одну кофейню, немного перекусить и снова отправиться гулять. Спустя почти двенадцать часов, девушка окончательно расслабилась, сейчас вовсе не ощущалось никаких барьеров между нами и кажется, её страх совсем отступил назад.
Завороженная видом красной мельницы, шатенка схватила меня за предплечье и слегка сжала его. Прикусив губу, она довольно улыбнулась, прислушиваясь к звукам мелодии, которые доносились из открытых дверей "мельницы".
— Ты хочешь зайти и посмотреть, как длинноногие девицы отплясывают кан-кан? — вопросительно поднял одну бровь, при этом широко улыбаясь.
— Я не знаю, но думаю, что это выглядит не плохо, — она смотрит на меня и не перестает улыбаться, поправляя воротник своего плаща.
— Это выглядит примерно так, — не особо стесняясь, принялся танцевать жалкое подобие кан-кана, замахиваясь ногами поочередно в разные стороны, чем несомненно рассмешил всех, кто сидел снаружи бара и свою незнакомку, которая заливалась смехом и просила меня прекратить.
Видел на её глазах слёзы, но не от тоски и печали, которая её могла съедать, а от смеха, который был вызван моим дурацким (я предпочитаю - раскрепощенным) поведением.
— На самом деле мы пришли сюда, потому что здесь безумно красиво. Я люблю красный цвет и пожалуй, это единственное яркое место на всем Монмартре. Я бы сказал - броское пятно, как символ того, что даже в самом сером и в самом пасмурном городе есть место чему-то яркому, необычному и живому. То же самое и в нашей жизни. Последние мои пара месяцев, проведенных здесь — как Монмартр. А встреча с тобой — Мулен Руж.
Она широко улыбается и подходит чуть ближе, делая пару шагов мне навстречу и кладет обе ладони на мою грудь. Так осторожно, будто бы боится спугнуть. Улыбается и опускает голову вниз от того, что смущается, слышу это по тихим и сдавленным смешкам.
— Вынуждена признать, что моё отношение к этому городу немного изменилось, — девушка не поднимает голову и смотрит вниз, ощущая ладонью, как быстро колотится моё сердце.
— А я тебе говорил, — шумно выдыхаю и позволяю себе так же рассмеяться, положив свою ладонь на её руку. — Пойдём, у нас впереди ещё одно место.
Она даже не спрашивает, куда мы идем, просто молча следует за мной, изредка поглядывая на часы. Прекрасно помню, что рейс у неё в районе трех часов ночи, но почему-то сейчас не хочется об этом думать. Она любит слушать, а я люблю рассказывать — идеальное сочетание, это я понял за весь сегодняшний день, проведенный с человеком, которого не знаю. Хотя по ощущения казалось иначе. Она понимала меня с полуслова и смеялась после моих шуток.
Когда до двенадцати ночи оставалось всего пять минут, мы дошли до небольшого сквера, где на мое счастье не было никого вокруг. Только двое в окружении деревьев и небольшой фонтанчик.
— Если загадать желание и бросить монетку туда, то оно обязательно сбудется, — улыбаюсь, доставая из кармана джинсов пару центовых монет, протягивая одну из них ей.
— Разве монетки бросают не для того, чтобы вернуться? — снова этот ласковый тон, к которому я уже успел привыкнуть.
— Не обязательно, по крайней мере стоя на это месте, ты можешь загадать всё, что угодно, — улыбка так и не сходит с моего лица, когда я беру за руку девушку и подвожу её чуть ближе к фонтану, вставая спиной к нему. — Желательно сделать это в двенадцать часов. Чтобы наверняка.
— А сколько сейчас? — она поворачивает голову в мою сторону, стоя непростительно близко ко мне.
— Полночь, — отвечаю тихо и глядя прямо ей в глаза.
— Я хочу прожить ещё один такой день на Монмартре, — небольшой замах и спустя пару секунд слышу плеск, как сигнал о том, что цент пошел ко дну, бережно храня это желание на окраине Монмартра.