Во многих народных традициях, досуг и многие другие стороны повседневности связаны с потреблением спиртосодержащих жидкостей, виды которых, сами ритуалы и нормы потребления носят явный культурный и национальный характер. Отрицание значимости спиртных напитков для того или иного ритуала нарушает его символическую и знаковую завершенность, и нередко просто принижает его смысл.
Наверно, одинакова для подавляющего числа стран в мире, заинтересованность в производстве и продаже спиртных напитков. И при условии монополии на их изготовление, алкоголь является важным источником пополнения бюджета. Таким образом, с экономической, социо – культурной и бытовой позиции, вполне позитивным является поведение умеренно пьющего человека, который время от времени покупает алкоголь, но и не злоупотребляет им, оставаясь хорошими работникам, законопослушным гражданином и выполняет свои репродуктивные функции.
В частности, в российском обществе на протяжении веком устойчиво было отрицательное отношение к пьяницам, и настороженное отношение к абсолютным трезвенникам.
Уже в первые дни пребывания у власти большевиков, они столкнулись с проблемами связанными с алкоголем, в частности с «винными погромами». Первые весточки о свержении временного правительства подстегнули «пьяных революционеров» на абордажи винных складов. Особенно критической ситуация была в Петрограде, где склады располагались непосредственно в Зимнем дворце.
Для предотвращения нападок, солдатам близлежащих к «Зимнему» казарм даже было объявлено, что впредь вино из царских подвалов будет выдаваться представителям частей в соотношении - 2 бутылки на человека в день. Когда же около дворца выставили вооруженную охрану, погромщики переключились на нападки, на частные склады. Очевидцы вспоминали, что Ленин пребывал в растерянности и реально опасался что они «утопят революцию в вине» и призывал « расстреливать грабителей на месте». Был принят декрет, призывающий к жесткому подавлению погромщиков, однако и это не дало нужных результатов, поэтому в конце ноября 1917 года было принято решение об уничтожении всех винных и спиртовых запасов в Петрограде. Бутылки разбивались прямо в подвалах, а вино оттуда откачивалось помпами. «Вино сливалось по каналам в Неву, пропитывая снег». Такую же практику пришлось применить и во многих других городах.
Поначалу большевики вообще не собирались заниматься продажей спиртного на государственном уровне. В ленинской концепции построения социализма алкоголь не рассматривается как способ получения «легких денег», он заявлял что «в отличии от других стран, которые пускают в ход алкоголь и прочий дурман, мы этого не допустим, как бы это не было экономически выгодно..».
Отказ от спиртного нес антибуржуазный характер, противопоставляя безалкогольный досуг пролетариев повседневным практикам высших слоев царской России. Кроме того, большевики стремились полностью изменить и бытовые традиции. Например – вторжение советских властных структур в церковные дела, влекло за собой изменение привычных обрядовых элементов, а частности употребление алкоголя. Характерное обвинение церкви в спаивании народа ( в дни религиозных праздников), создавало основу для объявления трезвости нормой жизни в коммунистическом и атеистическом обществе.
Предполагалось, что в полностью сформировавшемся социалистическом обществе не будет причин для пьянства. А пока оно строится, развитию порока должен был воспрепятствовать декрет «О воспрещении…», продолжавший сухой закон, принятый в 1914 году.
Идеологи и руководители революции идеализировали облик рабочего – социального слоя, который должен был определять моральный облик в стране, полагая, что общественное неравенство было уничтожено еще в 1917 году, и не учитывало что чрезмерное употребление алкоголя являлось следствием социальной неустойчивости и неоправданных ожиданий, рабочих масс.
В реальности, хоть сухой закон, принятый в 1914, и подтвержденный в 1919 году, и существовал, народ не стремился отказываться от спиртных напитков, потребление которых считалось каноном и нормой. В отсутствии свободной продажи водки, процветало самогоноварение, внутрь употреблялись одеколон, лак, денатурат. По воспоминаниям Корнея Чуковского, однажды из помещения биостанции под Ленинградом пропали банки с заспиртованными животными, виновных нашли – ими оказались группа солдат, которые, правда, предстали перед наказанием не в полном составе, ведь животных заливали спиртом с формалином – смесью, не пригодной для питья.
Однако, вряд ли виной этому было чувство социальной неустойчивости. Скорее, это было следствие сухого закона, нарушившего нормальный баланс потребления спиртного.
Итак, ситуация, когда денежные средства граждан ( потраченные на покупку самогона, браги, ханжи) идут мимо бюджета страны, и народ буквально травиться на глазах, советское правительство явно устроить не мог. В 1924 году выходит постановление «о разрешении выделки и продажи наливок, настоек, коньяка, вин (виноградных и ливерных) и пива, крепостью не выше 30 градусов».
Так появляется «русская горькая 30 -градусная», по сути, первая советская водка, названная «Рыковка», в честь председателя Совета Народных Комиссаров, Рыкова, полагавшего что с помощью водки можно уничтожить самогонщиков ( с ним связан так же и выпуск водки в более мелкой таре, так называемые «четвертинки» или «чекушки», емкость которой равнялась 1/4 винной бутылки. Народ оценил эту инициативу Рыкова и называл чекушку «рыковка». После того как Рыков был репрессирован и назван в официозной прессе мерзавцем, называть чекушку «рыковкой» было уже небезопасно, и народ заменил её словом «мерзавчик»).
А уже в 1925 государство стало выпускать крепкие спиртные напитки и торговать ими. Свободная продажа водки вызвала небывалый ажиотаж, в Ленинграде это описывали так « люди на улицах плакали…целовались и обнимались…за ней кинулись, как в 1920 году за хлебом».
Такой ход преследовал чисто экономические цели - полная монополия, поворот к политике индустриализации, и отказа от денег « с Запада», по словам Сталина это позволяло создать условия для «развития экономики собственными силами».
Появляется своя, советская расфасовка спиртного, получившая в народном фольклоре свои названия – 0,1 «пионер», 0,25 «комсомолец», 0,5 «партиец».
Переход к свободной продаже спиртного говорит о несостоятельности представлений большевиков о трезвости, как о норме. Однако, власть не теряла надежды, в на 15 съезде ВКП(б) в 1927 году, Сталин заявил о возможности постепенно свернуть выпуск водки , «вводя в дело, вместо водки, такие источники дохода, как радио и кино» - чего, как мы знаем, за всю историю существования Советского Союза так и не произошло.
К началу 30-х годом политика борьбы с пьянством на государственном уровне практически прекращается.
Ликвидируется, открытое ранее Общество Борьбы с Алкоголизмом, приостанавливается выпуск журнала «Трезвость и культура», забываются лозунги «Отец, не пей. Купи книги детям, одень жену», «Отец, брось пить. Отдай деньги маме».
Власть все больше и больше наращивает производство водки и вина, а факт свободного (без карточек) их приобретения, делает факт употребление спиртного нормой жизни. В стране начинается формирование новых элит. Их повседневность должна была воплощать в себе, так называемый, сталинский «Большой стиль» (тоталитарный и помпезный), роскошную жизнь, которую при социализме, смогут позволить себе все.
Официальные торжества, сопровождаемые банкетами, по поводу трудовых и спортивных достижений советских граждан, подвигов летчиков, полярников и научных открытий, сменили наивный аскетизм эпохи военного коммунизма.
Для нашей сегодняшней темы, интересно будет такое проявление большого стиля, как «Советское шампанское» - настоящий типичный советский симулякр ( копия, без оригинала).
В 1936 году по инициативе Сталина было принято специальное постановление о развитии винодельческой промышленности в стране, и о начале выпуска шампанского. И уже чрез год крымский завод «Новый свет» выпускал в день около 12 тыс. бутылок «буржуазного напитка», при приготовлении которого использовались способы «социалистического штурма» ( аутентичный французский метод изготовления предполагал выдержку напитка в течении 3-лет в бочках и столько же лет выработки в бутылках. Советский метод изготовления сокращал срок выдержки до 25 дней». Дешевое советское шампанское стало продаваться по всей стране.
В том же году, народный комиссар пищевой промышленности Анастас Иванович Микоян всерьез заявлял что « до революции пили именно что бы напиться и забыть свою проклятую жизнь. Теперь веселее стало жить. От хорошей и сытой жизни пьяным не напьешься. Веселее стало жить, значит, и выпить можно…». Подобным образом, видимо, он пытался оправдать возрастающее потребление алкоголя в высших слоях общества, которые теперь уже вполне официально, могли приобщиться к элитным видам алкоголя. Неслучайно, что в том же 1936 году, Сталин, по свидетельству все того же Микояна, был недоволен тем, что стахановцы (представители новой элиты) не получают достаточного количества шампанского.
А тем не менее причины пить (и явно не от хорошей жизни) были и у простого советского народа. Несмотря на утверждение об общественно – политическом единстве народа, социальное не равенство проступало тогда достаточно явно. Адаптация к вынужденным законам и условиям коллективного проживания ( размещение в бараках, холод, теснота, антисанитария), развернувшиеся в стране репрессии – все это естественно порождало чувство страха, угнетения, психологической неуверенности и желания забыться.
Для советской власти стало ясно, что идеи о социалистическом «трезвом» обществе, в 20-х, и норме «культурного потребления» в 30-х - утопичны. Стращание алкоголиков порицанием коллектива и несчастьем для близких меняется, и в последние, предвоенные годы, борьба с ними начинает носить единственно политический характер.
Пьяниц стали именовать «приспешниками троцкистско –зиновьевской банды». Обращаясь к исследованиям того времени, которые свидетельствовали об очень низком проценте выпивающих среди молодежи (29,6), можно заключить что лозунг «Пьянки – главный метод враждебной троцкистской работы среди молодежи» - возымел действие, но конечно же не смог полностью уничтожить явление.
В годы Великой Отечественной Войны алкогольная политика правительства снова меняется. Из спиртного пытаются сделать надежный и действующий стимул «к труду и обороне». Речь в первую очередь идет о знаменитых «наркомовских 100 граммах» - нормированные выдачи алкоголя солдатскому и офицерскому составу, начавшиеся еще в ходе финской компании.
С 1 сентября 1941 года на передовой ежедневно выдавали по 100 грамм алкоголя, с 1942 поголовное обеспечение прекращается, и по 100 грамм стали получать лишь военнослужащие, непосредственно участвующие в боях, и 50, кто сооружал укрепления и рыл окопы на передовых. Стимуляция возросла особенно в последние месяцы войны, когда в поощрительных целях на оборонных предприятиях было выделено примерно по 1,3 литра водки в квартал на человека (включая женщин и подростков).
После войны в стране появляется множество коммерческих чайных, в которых кроме обещанного продавались водка, пиво и крепленые вина, и где зачастую выдавалось все «под крестик» т.е. в долг, чем и пользовались бывшие фронтовики. Искалеченные физически и морально, они воспитывались на антиалкогольной политике конца 30-х, затем в военное время снова приобщившись к спиртному, они сложно проходили процесс адаптации к мирной жизни в полуразрушенной, нищей стране. Единственным местом, где можно было вспомнить военное (у многих героическое) прошлое, были как раз подобные питейные заведения.
Писатель Эммануил Казакевич вспоминал – «День победы…1950 год…Зашел в пивную. Два инвалида и водопроводчик пили пиво и вспоминали войну. Один плакал, а потом сказал – «Если будет война…я опять пойду».
Процветали в послевоенном советском обществе, хотя и не многочисленные, но популярные рестораны.
Поэт Евгений Рейн вспоминал : «Вообще в 50- е годы ресторанная жизнь кипела. Бурное ресторанное веселье – несколько истеричное – наследие сталинской эпохи. Такая у Сталина была стратегия. Одной рукой всех уничтожать, другой развлекать народ..».
Алкоголь с ведома властных и идеологических структур становится инструментом контроля над настроением населения.