Роман "Формула любви", глава 26. В западне
Долгая дорога к счастью девушки, которая слишком полагалась на свой ум в делах сердечных.
- Нет, молодой человек, так не пойдет, - возразила Настя. - Или ты обращаешься ко мне уважительно, или я не стану с тобой разговаривать.
Андрей расхохотался:
- Куда ты денешься? Тебе за это, вообще-то, отец деньги платит.
- Не все можно купить за деньги!
- Согласен! Ты можешь себе позволить гордость и самомнение... если у тебя самой есть деньги!
- О чем ты?
- Ты договор читала?
- Ну... так, бегло...
- Ну и дура! Ты не можешь уйти, иначе тебе придется платить неустойку!
Настя вздрогнула, а потом развернулась и пошла прочь под мерзкий гогот этого избалованного гаденыша. Она летела обратно в дом со скоростью ветра.
- Борис Дмитриевич! - запыхавшись, ворвалась она в его кабинет.
Хозяин дома уставился на нее в недовольстве и недоумении.
- Простите, что врываюсь, но... это правда, что я не могу оставить ваш дом? Иначе вынуждена буду, по условиям договора, выплатить неустойку?
- Да, все верно, - невозмутимо кивнул он. - Разве Валя не дала вам экземпляр договора или вы его не читали?
Настя проигнорировала его вопрос:
- Но ведь это... возмутительно!
- Вы должны были обсудить все смущающие вас пункты с Валентиной Николаевной! - ледяным тоном ответил мужчина. - Теперь уже поздно, договор подписан.
Настя села на диван, потому что почувствовала слабость в ногах.
- Так вот почему они все терпели его издевки... - пробормотала она обескураженно.
- Уверяю вас, это не так! Срок службы, который вы обязаны отработать по договору, составляет всего два месяца. И вы должны поставить себя на мое место: я потратил время и деньги, чтобы найти вас, заплатил кадровому агентству - должны же вы принести хоть какую-то пользу моему сыну. Я все понимаю, он бывает несносен, но я не могу позволить себе рисковать деньгами без малейших гарантий. Если бы я был столь безрассуден, то не стал бы богатым человеком.
- Два месяца, - уже несколько успокоенным тоном повторила Настя и вдруг покраснела: - Извините... за вторжение... конечно, вы правы... А если вы пожелаете уволить меня, я тоже должна буду выплатить неустойку?
- Разумеется, нет - это только в случае вашего личного желания без согласия с моей стороны, - он немного помялся, а потом спросил: - Вы познакомились с Андреем?
- Да. Он не слишком любезен, но думаю, что два месяца я как-нибудь выдержу. Выдерживают же учителя в школе общение с подростками годами...
- То есть, вы не настроены на победу в этом поединке?
Настя пожала плечами:
- Приложу все усилия. Но мне нужно знать, насколько далеко простираются мои полномочия. Я ведь могу запретить ему неуважительно разговаривать со мной?
- Разумеется. Я даю вам полную свободу в общении с ним. Имеются в виду, конечно, вербальные средства. Если он выводит вас из себя, можете на него кричать. Бить, само собой, нельзя, но прочее...
- Надеюсь, до этого не дойдет, - передернула плечами Настя.
Андрей не явился к обеду. Борис Дмитриевич отправил его искать своего молодого слугу Валерия, который ремонтировал все, что ломалось в доме, но тот вернулся ни с чем. Отец непокорного юноши помрачнел.
- Давайте, я схожу! - предложила Настя, чтобы хоть как-то его поддержать, но он покачал головой:
- Ничего, к ужину проголодается - и придет.
Он оказался прав: когда Настя, Борис Дмитриевич и Иван Кириллович уже сидели за столом, в комнату вошло нечто, напоминающее человека, который полдня просидел в окопе. С кроссовок Андрея кусками отпадала грязь, штаны его были по колено мокрыми, а лицо забрызгано чем-то черным. Молодой человек невозмутимо прошествовал к своему месту за столом - слева от Насти - и чуть не плюхнулся своей тощей грязной тушкой на стул в стиле Людовика XIV со светло-желтой обивкой. Но отец успел остановить его окриком:
- Андрей, остановись! Ты в своем уме? Что за вид?! Хотя бы сними обувь и вымой лицо и руки!
- Неохота! - отмахнулся юноша.
- В таком случае, ты сегодня не ужинаешь! Варя, уберите прибор, пожалуйста.
Горничная бросилась выполнять приказ. Андрей фыркнул:
- У нас новые правила? Это ты перед ней, что ли, расшаркиваешься? - он пренебрежительно махнул рукой в сторону Насти.
- Мне не нравится твой тон!
- А что с ним? Всегда нравился, а тут вдруг...
Настя не верила своим ушам: почему такой серьезный и разумный человек, как Борис Дмитриевич, позволяет своему отпрыску так с собой разговаривать? Да что он такое без помощи и опеки отца? Просто надутый мыльный пузырь!
- Андрей, пожалуйста, выйди из столовой, ты меня позоришь.
- Да кто она такая, что ты так стараешься?! - завопил парень.
Борис Дмитриевич не выдержал, встал из-за стола, собственноручно схватил сына за ухо и вывел из столовой под его же истошные крики.
***
Андрей рухнул на кровать прямо в мокрых штанах и грязных кроссовках, резко оттолкнув руку отца. Скрестил руки на груди, угрюмо уставился на свои ноги.
- Ты что вытворяешь? - тихим, угрожающим голосом сказал папа. - Ты в какое положение меня ставишь перед новым человеком в доме?! Я что, твой мальчик на побегушках? Что за командный тон?!
- Далась тебе эта барышня! Чем она лучше других, что ты готов применять ко мне силу ради нее?
- Могу задать тебе встречный вопрос! Чем она успела тебе так насолить, что ты перестал различать берега?
- Это очевидная лажа со стороны твоей Валентины! Что подобная особа может знать о математике? Пусть идет консультировать таких же барышень в выборе туфель!
- Что ж, видимо, ты перебрал всех в стране математиков, желающих работать на меня - остались только девчонки. Но как ты собираешься судить о ее знаниях, не проведя с ней ни одного занятия?
- Да у нее на лице написано: "тупая самодовольная телка"!
- Ох, как ты меня бесишь! Уважающий себя человек так не выражается!
- Да мне ср*ть, как он там выражается.
- Ты всё-таки дождешься, что я достану ремень, - процедил сквозь зубы отец и вышел из комнаты, бросив на ходу: - Завтра в девять первый урок!
- Слишком поздно! - крикнул ему вслед Андрей. - Слишком поздно для ремня...
Он сел на постели и нехотя снял кроссовки, потом стянул мокрые штаны, носки... Посмотрел на свои тощие ноги. Черт бы их побрал! Андрей ненавидел эти худые длинные палки - ну что им стоило быть помощнее, хотя бы как у Валеры? Аппетит у Андрея был отменный, потому что он постоянно слонялся по лесу, разве что с регулярностью приемов пищи проблема. Но не будешь же возвращаться за 20км домой ради обеда! Он брал с собой бутерброды, но от них ноги толстеть не желали. Чтобы их не видеть, он поспешно надел чистые сухие штаны, а потом передумал и отправился в душ.
Эта училка была красивая. И очень молодая. Что-то не верится, что она сильна в математике - это уж слишком неправдоподобно. А что, если да? Что потом? Нет, с красивыми лучше не связываться - такой ответ ему подсказывала его любимая строгая логика... А еще Настя бесила его своей самоуверенностью и высокомерием. Учится в аспирантуре - подумаешь, какая важность! Все падите ниц, аспирантка идет! И ведь падают! Отец будто с ума сошел, готов перед ней изображать строго, но справедливого папу, боится лицо потерять... Вроде, взрослый человек, а туда же...
Выйдя из душа, Андрей оделся, скинул с кровати испачканное кроссовками покрывало и улегся на постель. Позвонил Варе, приказал принести ужин. Она явилась через пять минут, со своим вечным виноватым выражением на лице, которое так бесило Андрея. Притащила индейку, картофель, салат. Забрала грязное покрывало, одежду и обувь, испуганно ретировалась спиной вперед.
Поужинав, Андрей стал думать, как бы покрепче насолить Насте, чтобы сделать ее жизнь здесь невыносимой... В идеале, конечно, вынудить ее уйти, несмотря на неустойку - пусть возьмет кредит и выплачивает его потом два года. А то едут всякие неудачники в надежде на легкие деньги..!