Из-за коронавируса россияне закупили гречку и тушенку. Почему их берут в любой непонятной ситуации?Все хранилось в двух больших сундуках из-под химических реагентов, стоявших на балконе: крупы, тушенка, мыло, спички, керосин. В семье практически никто не пил — разве что дед позволял себе фронтовые «сто грамм» на 9 Мая, но целая батарея бутылок с «Пшеничной» (и парочка «Столичной») была в наличии — один из сундуков был забит водкой под завязку.
***
Все хранилось в двух больших сундуках из-под химических реагентов, стоявших на балконе: крупы, тушенка, мыло, спички, керосин. В семье практически никто не пил — разве что дед позволял себе фронтовые «сто грамм» на 9 Мая, но целая батарея бутылок с «Пшеничной» (и парочка «Столичной») была в наличии — один из сундуков был забит водкой под завязку.
Трогать это было нельзя ни в коем случае, все эти запасы были на черный день, когда то ли небеса обрушатся на землю, то ли Гитлер нападет на СССР, подлечившись в арктическом рейхе. Объяснить, как и когда наконец будет можно уже вскрыть тушенку, никто не мог, и сундуки стояли как знак того, что если что-то плохое и случится, семья выживет вопреки всему.
Подобный неприкосновенный запас делался советским человеком по инерции, неосознанно, как ритуал, который необходимо выполнять и не подвергать сомнению. То, как это происходило, отлично описано в рассказе Александра Варго «Зефир в шоколаде»:
«…Однажды, разбирая балкон, он обнаружил заботливо припрятанные жестяные банки с надписями следующего содержания: "горох", "гречка", "рис" и так далее. Судя по всему, все вышеуказанное было старше самого Ромы, и он выбросил эти банки. Туда же отправился и мешок с хозяйственным мылом — коричневым, крошащимся и характерно пахнувшим. Дед складировал свои запасы по привычке, вряд ли осознавая, что все это когда-нибудь ему пригодится. Получая пенсию, какую-то часть он обязательно тратил на спички, соль, сахар, тушенку, макароны и бережно прятал это на антресоль, под кровать или на тот же балкон».
Пожалуй, желание непременно скупать соль, мыло и спички с рождения заложено в разум россиян, которым больше 30 лет. Зачем это все — вряд ли кто-то сможет объяснить. Ну вот, предположим, действительно закроют какой-то город на карантин, а улицы будут патрулировать. Ладно — крупы, ладно — макароны, но спички-то зачем? Электричество вроде никто не собирается выключать, газ перекрывать — тоже, зажигалки исправно работают.
Хорошо хотя бы керосин достать не так просто — а ведь когда-то и он был неотъемлемой частью семейного неприкосновенного запаса. Канистра с ним стояла рядом с двумя керосиновыми лампами «Летучая мышь». А кое у кого и примус стоял где-нибудь на шкафу.
Такое случалось в современной истории России и задолго до коронавируса. Например, в 2006 году, когда россияне внезапно начали раскупать соль из-за слухов о грядущем дефиците этого продукта. Блогер Катя Метелица тогда отмечала, что вместе с солью они по привычке берут и крупы, и сахар, и масло — «включилась ассоциативная память предков». «Скупали бы и керосин, но только его днем с огнем не сыщешь», — писала она.
Тем не менее у ее свекрови еще с советских времен хранилась початая бутыль с керосином, который, оказывается, нужен был для того, чтобы было чем лечить ангину. Смочив им бинтик, полагалось намазать горло. «Адское ощущение, доложу я вам. Но горло действительно тут же прошло — просто от ужаса, я думаю», — рассказывала блоггерша.
Свекровь Кати Метелицы — экономист-хозяйственник, и поэтому знает, что настоящему дефициту соли у нас взяться неоткуда. Однако на даче «у нее припасено столько пачек соли, что хватило бы на осаду небольшой крепости», а также настоящий стратегический запас круп. Потому что этот самый запас «карман не тянет».
***
Война стала тяжелым испытанием для всего советского народа. Она не только приучила бережно относиться к еде, но и возвела ее буквально в культ. Если вновь обратиться к рассказу Александра Варго, то в нем он описывает, что тот самый дед очень любил зефир в шоколаде, однако, когда заботливая соседка покупала ему эту сладость, он съедал утром лишь половину зефиринки, а вторую оставлял на вечер. «И было бесполезно его убеждать, чтобы он ел вдоволь, что этот зефир не такой уж дорогой — деда все равно невозможно переубедить: слишком сильны воспоминания о войне и голоде», — пишет автор.
И, конечно же, у этого поколения закрепилось чрезвычайно тревожное поведение, связанное с ожиданием неминуемой новой войны. Как вспоминал московский старожил Г. Е. Андреевский, после денежной реформы 1947 года в магазинах выстраивались огромные очереди, бывшие приметой той эпохи. В них «говорили о том, что подорожает хлеб, что будет война, что на Москву упадет метеорит, и вообще чего только не говорили». И при каждом тревожном слухе начинали запасаться солью, спичками и мылом.
Страх войны преследовал советского человека на протяжении всей оставшейся истории СССР. Как пишут в своей книге «Опасные советские вещи: Городские легенды и страхи в СССР» Александра Архипова и Анна Кирзюк, поколение людей, видевших войну, всегда готовилось к тому, что следующая будет такой же — с голодом, бытовыми трудностями и постоянными усилиями по физическому выживанию. А значит, как только они понимали, что война возможна, то сразу бежали в магазин за крупами, макаронами, солью.
В 1975 году писатель Юрий Нагибин в своем дневнике писал о том, что вокруг говорят о близкой войне, для которой вроде бы нет никаких оснований. «Руководители по-прежнему играют в разрядку, а простые люди чувствуют, что она рядом, и приглядываются к соли, спичкам и консервам на пустынных полках магазинов», — отмечал он.
Большого повода для паники было не нужно — даже стычка московской милиции с китайскими студентами возле мавзолея в 1969 году истолковывалась советскими гражданами как прелюдия к войне с Китаем, а значит, и поводом для панической закупки стандартного апокалиптического набора продовольствия. «Так, например, в городе Конотопе Сумской области (ныне — Украина — прим. «Ленты.ру») было за 14 дней продано 81,3 тонны соли и 39,2 тонны мыла, то есть в 3-4 раза больше, чем обычно», — пишут авторы «Опасных вещей».
***
Те, кто сейчас идет в магазин с твердым желанием «закупиться на всякий случай», конечно же, делают это не в ожидании новой войны. Однако память поколений работает именно так: причина явления забывается, остается лишь стимул — стрессовая ситуация. Будь то боязнь перед обвалом национальной валюты, страх перед эпидемией или слухи о том, что некий важный продукт пропадет с прилавков. И на этот случай в голове уже есть готовый список: макароны, греча, туалетная бумага... И, конечно же, мыло, соль, сахар, спички. Был бы и керосин, но керосин сейчас не найти.
Материал взято с сайта: https://lenta.ru/articles/2020/03/22/matches/