I
Многомиллиардные города. Нескончаемое плато, похожее на инкрустированную серебряными сложно сплетенными нитями пластину микросхемы. Вид сверху. Смотреть можно только в центр — там дальше и по бокам видение расплывается в плотный искрящийся туман. Возникает ощущение, что этот мир бесконечен.
Мои глаза расширены, я чувствую это, но стараюсь не обращать на них внимание... На кого? То есть, на что? Собственные глаза... Двойственное ощущение, однако. Мои глаза и я сейчас совсем не одно и тоже. Они будто отделены от тела, от внутренней сущности. Они отражают вглубь меня НЕВЕРОЯТНОСТЬ.
Возможна ли такая реальность?
Этот мир кажется нескончаемым и невозможно понять, планета проскальзывает мистическим видением подо мной или нечто иное. Что-то подсказывает мне, что я сплю.
Ветер шумит в кронах. Лес. Слышу приглушенные стенания сойки. Я сижу на прибрежном булыжном камне, вода плещет на резину болотных сапог. Спиннинг окольцованным кончиком цепляет мелкую волну.
— Какого...
Я не хочу спугнуть рыбу. Я замолкаю.
Уснуть со снастью в руках... мне, опытному и заядлому рыболову! Часы показывают утро... но я проспал клев.
Смачный плевок летит навстречу рябой волне. «На чем свет» кляну эту таежную реку, давящий на мозги странным резонансом незнакомого чувства шум дубравы, солнце... природу. Потом разухабисто смеюсь. Шлепаю себя ладонью по коленке. Не знаю, почему это важно, но на этот раз я действительно выспался.
Но что-то все-таки не так; не как обычно.
Медленно собираю снаряжение. Вернусь сюда к вечеру. Жаль — выходной день не задался. И сын не захотел сегодня составить мне компанию. Да, знаю я, знаю... первая любовь. Точнее — первое чувственное впечатление. Вырос пацан. Мается. Для отца в юном сердце уже меньше места остается, так-то. Ну, это временно. Пережует момент — разберется что к чему. Вот только ныне в бок толкнуть некому было... Пустым возвращаться совсем уж не хочется.
А что делать?
Я встаю.
Волна плещется. И поднимается на уровень груди. Но не чувствую я ее. Только стою и ошалело, даже заморожено как-то, смотрю на эти чудеса. Сейчас захлестнет же! Пытаюсь двигаться.
Я — рыба.
Я стекаю вместе с водой в колодец, у которого нет дна. Трансформация форм реальности. Я дышу пустотой, но не жабрами, а собственными глазами, которые опять — отдельно.
Чернь. Повсеместна и глубока. Этот мрак напичкан осколками древнего как сама Вселенная света. В одном из этих осколков притаилась Цель, которую пожирают мои ошалевшие и вспухающие глаза.
— Твое новое имя — Икос. Твое место среди однообразия и покоя. Ты избран Разумом для Экспансии.
Мои мысли отделяются друг от друга, когда я пытаюсь понять только что услышанное. Есть всего лишь одно законченное и глубокое, весомое ощущение — я двигаюсь с невероятной скоростью, но не в пространстве, а будто над ним, как скользит по волне сбиваемый ветром и монотонным плеском поплавок.
«Крепость Забвения».
Мысли цепляются друг за дружку, собираются в оголтелый хоровод. Приходит понимание, что только что мне объяснили куда я устремляюсь помимо своей воли. Это надолго. Это очень надолго. Может быть — навсегда, которое нескончаемо.
«Ты будешь жить, пока существует Время».
Меня мутит. Я не хочу. Больше времени — только Вечность.
Удар. Состыковка. Эффект лупы. Увеличение Центра в призматическом искривлении. Это подобие шара, которое выгнуто и выпукло одновременно. Глаза сливаются с моим орущим «Я». Сердце вонзается в прохладные тиски приемного и мертвого механизма.
«С прибытием, Икос».
Там, за всякими пределами есть Жизнь. Здесь есть покой. И я один. Недели тянутся как застрявший в жирной земле червяк, когда медленно и аккуратно тащишь его к себе; эту розовую ниточку рыбьего корма нельзя порвать — он нужен мне целым. Пальцы крючит судорога. Это невыносимо.
Отчетливо понимаю: я должен найти выход из крепости. Забвение мне ни к чему. Назвавший себя «Разумом» использует меня для каких-то своих низменных целей. По другому не могу это определить. Что «им» даст мое заточение? Бесконечные коридоры... с дверьми, что раскрываются лишь от подъема руки рядом с ними. Эти двери почти сливаются с округлыми стенами. И за каждой — что-то новое.
Недавно я был в библиотеке. Масса самых обычных книг на родном мне языке. Высокохудожественные переплеты, твердые обложки; страницы... не рвутся.
Там мудрость. В этих книгах.
Но мне нужен ВЫХОД.
Я оглядываю долгим и тягучим взором тупик собственной жизни. То ли этот коридор закругляется, где-то незаметно смещаясь и состыковываясь со скрытыми в недрах крепости ходами-тоннелями, то ли он действительно нескончаем в обе стороны. Иду. Открываю двери легким взмахом одной руки. Уже позже, расставив руки, я просто держу их навесу, будто стараясь объять пространство; и двигаюсь, двигаюсь «вперед». Двери в неизвестность чавкают коридорной пустотой, растворяясь и смыкаясь тут же: я успеваю что-то углядеть. Иные миры... или только их искусственные панорамы.
Если мне жить больше Времени, я смогу еще вернуться к ним.
Но мне нужен выход отсюда.
И что-то внутри уже подсказывает сиплым и шамкающим шепотом, что скорее всего этим выходом будет утрата рассудка.
Что от меня нужно Тому, Кто назвался «Разумом»?
Я бродил так пять лет.
Когда силы истощались или назревал психоз, что-то плавно и ласково завлекало (или даже вталкивало) в одну из комнат и нечто, похожее формой на меня, но совсем не я... не такое как я, вернее... усаживало в удобное... мягкое, как кресло...но все-таки какое-то иное приспособление для отдыха; и давало пить нектар; и давало пищу, от которой воспламенялся аппетит и желудок почти сворачивало от дикого желания этого больше и больше, а слюна заливала подбородок, капая с него вниз, на раздувшийся живот. В любой их этих комнат могли воплотиться в реальность любые мои фантазии и мечты... кроме одного: того единственного, что я должен был осуществить сам.
Так продолжалось около пяти лет... что я говорю? Ведь время перестало существовать для меня с того момента, когда я ударился всем весом своей живой извивающейся червем сути в эту линзу... проход в крепость; в ужас и в экстаз... Почему пять? Почему лет?
Пять пальцев на руке.
Ими я тащу из земли червя...
Просто ассоциации.
Наживка — я. Острие крючка в моих кишках, вставлено через задний проход... до мозга еще не так близко.
Мои зубы стиснуты. Только НЕ СУМАСШЕСТВИЕ.
Что там в этих книгах? Мудрость?
Я сваливал их на пол, на этот пятачок сомнамбулического одиночества, окруженного стеллажами, на полки которого из незримых глубин подвигались новые ряды книг. Я шелестел страницами. Я искал схему крепости.
Хохоча и рыдая, я искал Смысл своего Забвения.
«Они» молчали «пять лет». Потом мозг пронзила вибрация, нарушая обещанный покой, который стал непреходящим кошмаром.
«Твой мир среди комнат...».
И меня будто прошибло током: молнией, что вырвалась из небесного сумрака, из чрева адских стихий — насквозь. Солнца луч...
Мгновение — провал в истому и невероятное облегчение.
Коридор.
Коридор!
КОРИДОР...
Этим комнатам нет конца. Эти комнаты не повторяются. Начала тоже — нет.
Но есть выход. Должен быть... по логике.
ПО ЛОГИКЕ...
Где это ты усмотрел во всем этом безумии логику? Идиот ты паршивый...
Не будем ссорится, ребят, идет?
Ну-у, чего, в самом деле...
Шлеп. Бум-м. Пши-и-и.
Автоматически чавкающие пасти. Будто пожрать хотят.
Где же ТА комната?!
Я нашел ее... спустя еще... Время.
Да, это был мой мир. Но, наверное, центр Вселенной мог бы быть ближе.
Картинка. Живая картинка.
«Кресло».
Все сначала.
Я мог бы найти эту комнату раньше, если бы не возился с дешевыми книжицами.
Живая панорама. Цепочка событий повторяется снова и снова. Она зациклена. Она ждала моего прихода. Я — ключ к последнему звену, которое первое.
Лес. Река. Плотный и волнообразный шум листвы. Тот, который я в болотных сапогах, собирает снасть. Поверх теплой куртки непромокаемый плащ — я помню; его капюшон скрывает голову.
Мои глаза — куски льда. Мой рассудок спекся. Кажется, я прикован к этой сцене даже телом.
Тот, что в болотных сапогах поворачивается. Из капюшонного провала уже виден краешек лица.
Меня колотит. Я забиваю самого себя в это «кресло». Я хочу провалиться как можно глубже. Спрятаться от Данного, почти очевидного Безумия.
М а с к а.
II
Так было в первую секунду.
«Лицо» повернулось фронтом. И не в силах оторвать от него свой остекленевший от ужаса взгляд, я, совсем не замечая этого, давлюсь собственным языком.
Первое впечатление схлынуло. Висящий в пространстве комнаты огромный экран двинулся на меня... или это я медленно стекал к нему всей дрожащей массой своего враз вспотевшего тела?
Глаза, вспученные изнутри мертвым взглядом, глубокие жуткими безднами откровенной нежити — смотрели на меня, ничего не выражая, но... что самое отвратительное — с какой-то затаенной и предельной внимательностью. У лица, которому они принадлежали, не было черт. Лицо — было. ОБЕЗЛИЧЕННОЕ и тут же... ЧЬЕ-ТО. За этой маской омертвелого спокойствия что-то шевелилось... беспредметное, но знающее себе цену.
Рот — щелка, краями втянутая вглубь. Там, где должен находиться нос, пульсирующая едва заметно впадинка: будто кожа, то натягивается, то опадает. Лобовая выпуклость кажется тверже и тяжелее камня. Кожа... нет, не кожа это... будто светлые белесые жилы стягивают лицо куда-то к затылку. И я чувствую, что... смотрящий на меня из самой бездны Вселенского пространства, с крохотного островка природы, который когда-то был моим миром, не... не то, чтобы мертв... просто... ПРОСТО ОН НИКОГДА НЕ ЖИЛ.
Это жалкое, искусственное подобие. Это глумление над естеством.
И медленно, очень медленно ко мне начинает приходить понимание, въедливое и бескомпромиссное осознание, что тот, кто назвал себя когда-то «Разумом» стоит сейчас передо мной голограммной проекцией и вперив свой пустой, но до обморока чем-то ЗНАЧИМЫЙ взгляд, хочет передать мне этим очень простой и самодостаточный смысл... Я больше не хозяин своей жизни. Я фантом. Кукла. Призрак. А Он...
Сижу на полу в библиотеке. Нашел в закругленном стеллаже выдвижной ящик. Там лежала бумага, аккуратной и никем еще не тронутой стопкой... хочется верить, что никем... Набор разноцветных карандашей, точилка. Я чувствую себя ребенком. Главное, что я еще что-то чувствую.
Он один из них. Крепость — хранилище «мертвых душ». В некоторых книгах иносказательно говорилось об этом — помню отлично. Что конкретно из себя представляет крепость, я еще не разобрался. Возможно, она не реальна. Виртуальный лабиринт с хорошо продуманными идиотскими сюрпризами. Для чего все это — пока не ясно.
Он один из Них. Искусственные сущности. Порождение очень высокоразвитой и по всему видно, что изрядно свихнутой цивилизации, которая создала «Разум». И этот искусственный эквивалент их собственного безумия, должен обрести себя в качестве Личности... БРЕД.
Они оставили их (большую самовоспроизводящуюся группу «разумных») на не освоенной планете с тяжелейшими природными условиями. Но «эти»... они же вне природы! Им без разницы.
Вся штука в том, если только я правильно выстроил свою аналитическую схему, что они — даже вне материи. Их «разум» — это сгусток плотного света, который не распадается. Какой-то замкнутый и ни от чего независимый «контур». В каждом таком сгустке прообраз физической бесконечности.
Я не понимаю этого. Мой мозг стопорится.
Но я должен выбраться наружу... нет... Наружу... К у д а? Вернуться в свой МИР. Мне нужно вернуться...
Книги с картинками.
Картинки объемны и многообразны. Нет, не как в кино. ЭТО НЕЧТО ДРУГОЕ. Смотря на такую картинку я вижу все сразу: и что «до»... и что «после»...
Альтернативные миры.
Они заселяют собой цивилизованные планеты.
Они хотят стать живыми.
III
Комната. «Мой» мир.
Цепочка событий повторяется с автоматическим постоянством. Будто зациклилось что-то.
«Он» отворачивает лицо. Закидывает на плечо рюкзак, другой рукой (пальцы закрыты широкополым рукавом плаща) держит сложенный спиннинг. Медленно поднимается на пригорок, идет к дороге...
Во мне кипит и ярость, и липкий удушливый страх варится в котле не естественных для нормального человека чувств. Но я уже — не тот. Я изменен крепостью до неузнаваемости. Там внутри — я призрак собственной тени.
По щекам текут слезы.
Проселочная дорога. Обычно, чтобы выйти из леса, мне нужен был час. Этот час я провожу с ним — раз за разом пытаясь протиснуться своим стонущим нутром в этот «разум» и взорвать его изнутри душераздирающим воплем... Секунды... секунды.
Первые дома. Белый кирпич, заборы. Свежесть ранней осени. Давно прибитая к дороге и ставшая грязью пыль. До моего жилища остается сотня шагов.
Маска.
Он снимает ее.
Появляются черты.
Крупнее и четче. Выпученные пустотой глаза впадают и обретают человеческую форму... некое подобие живого блеска. Но меня они не обманут... Только не меня!!
Грузно шагающий по мягкой земле под весом полного рюкзака мужчина средних лет — это я.
Калитка. Окно в спальню.
Мои руки сами собой хватаются за лицо. Рот не может закрыться — мой крик совершенно нем и оглушителен одновременно.
Цепочка сводящих с ума видений повторяется снова и снова. Одно и тоже. Река. Капюшон. «Лицо». Дорога. Дом.
ОКНО В СПАЛЬНЮ, в котором показывается на миг белая ночная сорочка женщины, которую...
Он входит на крыльцо. На «его» щеках разглаживаются последние жилы. Женская рука отворяет дверь. Мне больно смотреть. Глаза режет. Она улыбается.
«Разум» открывает рот и говорит.
Одна и та же фраза. ТЫСЯЧИ раз подряд.
— Я люблю тебя.
Она улыбается... в ее глазах трепещется крохотное и неожиданное счастье. Они лучезарны. Они светлее всех солнц этой дурацкой вселенной. Этих осколков рассыпанного по бесконечности света...
Ее руки нежно обвиваются вокруг «его» шеи.
Они обнимают мертвеца.
«Я люблю тебя».
Но только один я чувствую, какой в этих словах космический холод, какая пустота...
«Он» снимает сапоги. Ее руки завлекают «его» в спальню. Она тихо смеется.
Я пытаюсь покончить с собой. Силы челюстей не хватает, чтобы вырвать плоть руки вместе с горячей веной. Пытаюсь обессилено жевать кожу, под которой пульсирует расплавленным металлом кровь. Вспучивается и опадает: где-то в самом сердце.
Появляется тот некто, что подобен по форме мне. Призрак крепости. Страж моего ужаса и моей плоти. Я действительно обессилен и отдаюсь ему. Тот, «кто» подобен, приводит меня в чувство. У него нет глаз, чтобы я мог истерзанным взглядом попросить его дать мне умереть. Хотя... бездушное нечто и так все понимает. Но за прозрачным и темным ореолом его головы — сосущая мои мысли ПУСТОТА.
Библиотека.
Почти живые книжки.
Они рассказывают о «Разуме».
Они молчат о душе.
Потому что ничего о ней не знают...
Многоэтажные строения не привычных ранее форм; глубокие шахты... Безумие людей, у которых отняли самое человеческое.
Цивилизованный мир, по поверхности которого бродят мертвецы в балахонах. Они скрывают свои «лица». Они медленно преображаются в подобие.
Планеты — еще не открытые «Разумом»...
Сколько всего... Боже!
Я перестаю что-либо вообще понимать, если хоть что-то понимал ранее.
Комната.
Мой собственный разум уснул. Я хочу видеть Ее. Только это. Больше ничего не осталось.
Бермуды... Аномальные зоны...
Возможно, мой случай частность — «они» действуют всегда нестандартно.
Похитители душ...
«Он» отворяет калитку. «Он» входит на крыльцо. «Он» — который «Я».
Рот, который совсем уже не провалившаяся в черную беззубую полость бездыханная щелка, моим... и не моим (здесь, в этой Вечной Крепости мой голос давно уже сорван — я могу только хрипеть) ГОЛОСОМ произносит уничтожающе родное:
«Я люблю тебя».
Это не «Он». Это я там на крыльце. Это я смотрю в ЭТИ обожаемые глаза. Это я рыдаю внутри от тоски и испепеляющей сердце ЛЮБВИ...
«Я-Люблю-Тебя».
ЯЛЮБЛЮТЕБЯ!!!
Это я говорю этими мертвыми устами.
Я в них — весь — и душой, и телом.
Все плывет перед взором. Глаза воспалены.
Я не могу говорить. Есть только порыв внутреннего, сердечного, глубинного естества. Никогда так не было... никогда с таким страстным самозабвением и одновременно как-то отстраненно, будто из самого далекого далека я не признавался ей в любви. Вот именно так — впервые.
Теряю себя. Вхожу всеми чувствами в это чужое, отвратное до тошноты, созданное смертью тело. Вижу ее глаза... ТАК БЛИЗКО. Как никогда...
Слепой обездушенный механизм снимает слепок с моей души. Пик экзальтации ТОГО САМОГО чувства. Вмиг понимаю ВСЕ.
Все эти «почти живые» картины собираются в компактное целое. «Разум», что мертв, хочет научиться ЛЮБИТЬ...
Я смеюсь. Беззвучно. В «его» теле. При первом же всплеске истеричных эмоций «он» вышвыривает меня из себя: оказываюсь в том самом комнатном «кресле», осознано обнаруживаю свое «я» и тут же теряю.
Пустота — это я.
Крепость... призрак.
Эти «нечто» забрали у меня душу, дав возможность Жить мгновением, которое больше самой жизни.
Двери. Двери... расставленные руки. Шлеп. Пши-и-и.
Нельзя было смеяться. Нельзя...
Выход был в нем. В «разуме».
Осечка...
Они будут искать другого «рыболова».
Они позволят ему жить, пока существует Время.
Я ищу комнату смеха.
_______
