(Начало)
36. Экономика – это циклическое преобразование ресурсов посредством друг друга. Технически – это замкнутая система оборотов. Такая связность порождает иллюзию формального и статичного подхода к исходно динамичным процессам. При этом одни визави создают теоретические системы из определений «как должно быть в сбалансированности неких агрегатов или аспектов отношений». А другие выстраивают определения по остановке цикла в необходимом им месте и соответствующему выбору сторон баланса. Предлагаемые при этом подходы и решения – в целостной экономике бесплодны. При этом люди – в плену абстракций и формализма – уходят от сутевых аспектов экономики, как практической системы взаимодействия реальных людей. В живой экономике при участии живых людей всегда возникают некие флуктуации равновесности; в возвращении же к очередному балансу происходит развитие. А вот самозамкнутость всегда красива – но бесплодна. И проверить это просто – в логике и обстоятельствах целостного, практического проекта (но не на людях).
В указанных выше противопоставленных позициях решения развития отдаются или некой административной группе (экспертов), или так называемому рынку; при том, что на практике в обеих моделях скрыто работают и рынок, и план. Чтобы снять эту искусственную дихотомию, надо за этими двумя элементами управления увидеть базовые для экономики, как системы, принципы распределения; то есть фундаментальные законы равновесного развития. Тогда, подчиняясь им, на своём месте будут работать и рынок (инициатива), и план (согласованность). Уже есть необходимые структуры и механизмы; главное, чтобы снова не произошло огульного распространения их на не свои сферы. Знание фундаментального двустороннего принципа ремиссии/гармонизации делает экономию наукой, а экономику – ареной сотрудничества.
Механизмы «Дао и Дэ экономики» (см. далее) позволят гибко – по времени и месту – настраивать экономику в сторонах/аспектах централизованности–распределённости. Эти 2 параметра (или обстоятельства) как бы принадлежат отдельно социализму и капитализму; и по ним же пытаются однозначно определить их эффективность. Проблема не только в том, что апологеты не связывают это с конкретными временем, местом и другими обстоятельствами; но в том, что они это решают, как «или-или» для будущего проекта, превращая в идеологему.
Да, учётными единицами при капитализме являются стоимости, а при социализме могут быть конкретные продукты, и то есть капитализм – распределённая система со скрытым управлением интересами, а социализм – открытая, централизованная система. Но в таких крайних позициях по общим инструментам они имеют свою неэффективность для общества в целом и свои жёсткие ограничения развития. При этом оба индустриальных проекта несправедливы к природе: капитализм – через конкурентную избыточность, социализм – через плохое управление при неосмысленной онтологии; то есть через свои неразумности в обоих случаях. При этом социализм не использовал потенциал из-за идеологического уродства, а капитализм гробил социальный потенциал, имея другие приоритеты. А главное их отличие в одном – (1) в целях распределения и (2) в культурных кодах цивилизаций, тело которых они использовали. Мы говорили о реальных исторических системах. (А о конкретных решениях будет сказано ниже.)
37. Начав говорить – с названий первых трактатов – о цели и средствах богатства, так называемые учёные сделали науку не экономику, а хрематистику; и тупиковой, раковой ветвью на ней стала политэкономия. Точнее, получилась страшная смесь, а не действительная, целостная наука! И эта страшная смесь лучше всего видна на предметной сетке (системе координат) экономики.
Хрематистика, занимаясь общим предметом, неизбежно сформулировала в том числе самые общие аспекты и экономики тоже, в том числе базовую триаду Производство-Обмен-Распределение, которая и есть система координат (систематизации) экономики. Эта триада имеет еще 3 гомологичных формы, в том числе круговорота.
При этом хрематистическая сущность исказила предметные пропорции. Она раздула разделы маркетинга и закрыла узел распределения, нахлобучив на него политэкономию и идеологию. А эти двое наполняются значением – от значения споров о так называемых капитализме и социализме, образующих «плоскость политэкономии». Эти политизированные понятия – предпоследнее, что даёт некоторую предметность политэкономии. Последнее – понятие «стоимости»; схоластические споры вокруг чего уже образовали «последнее прибежище (в обоих смыслах) политэконома». И с такой плоской картиной мира нас ждёт крах (кто бы из-за значительности не эксплуатировал «политэкономию»).
...Есть «стоимость для себя» (себестоимость, ценность продукта) и «стоимость для других» (обменная стоимость, просто стоимость – фиксируемая в цене). И критерий некой «эквивалентности» обмена только один – каждой стороне в многообразии её отношений получить нечто по цене обмена выгоднее/удобнее/полезнее, чем сделать самому это же или аналогичное по цене. Первая стоимость является проявлением внутренних (по создаваемому/используемому продукту) процессов/отношений; а вторая (ценность) является проявлением общественных отношений (и макро-экономики). Производство на продажу (товар) начинается не с добавления «стоимости», а с предположения возможности это сделать в будущем, то есть с возможности обмена, с наличия спроса, заказа, расчёта; то есть – со знания ситуации в экономике в целом, с инициирующей информации.
И здесь возникают, естественно, соблазн и расчёт стандартизировать «многообразие отношений человеков» и жёстко «охватить многообразие ситуаций в экономике», что в отсутствие меры и целостного критерия решается противоестественным образом в отношении человека. И может возникнуть – с другой стороны – желание сделать «глобально-проникающий рынок от каждого рабочего места», и то есть всех сделать типа капиталистами; или вообще всё повести снизу, от потребителя, от простых потребностей... Две квази-рациональные упрощающие крайности, с вариациями между ними – в отсутствие полного и глубокого знания предмета экономики по её системному значению в отношении человека и общества. И обе – одинаково командные, убирающие многомерность. При этом все начинают всё понимать – когда проходит соответствующая эпоха; увы... Кстати, также и во множестве частных проявлений, например, в отношении денег, которые, являясь правильными, соотносятся с производящим оборотом экономики в целом...
А «огород городить» начала так называемая политэкономия... Политэкономия – это симулякр; и как всякая искусственная сущность, она под себя искажает мир. Не закрыв эту страницу, не отрубив эту паразитическую ветвь, дерево экономики не обретет целостности и благотворности для общества.
Нагородил всякого – Запад. А выход из этого – как всегда – испытывает и находит Россия.