Во время съёмок фильма "Асса" герой Станислава Говорухина Крымов жил со своей подругой Аликой в фешенебельной гостинице. События разворачивались в Ялте и здесь самым подходящим для такого персонажа вариантом жилья могла быть только легендарная "Ореанда". Но это в кино, а в жизни всё оказалось намного сложнее. Тогдашний директор гостиницы отказался пускать съёмочную группу на вверенную ему территорию.
Режиссёр Сергей Соловьёв вспоминал эту историю, как пример циничного мимикрирования закостеневшей советской системы под новые политические веяния. Ради того, чтобы разрешить ситуацию в пользу самого массового из искусств, он лично отправился на встречу с директором "Ореанды" , твердо решив, при необходимости, воспользоваться статусом члена Союза кинематографистов.
Тогда документ о принадлежности к этой организации говорил о многом и прежде всего о том, что человек представляет одну из наиболее прогрессивных общественных сил Перестройки. По крайней мере в своём Союзе они быстро и не церемонясь разобрались со всеми, кто олицетворял застойное прошлое, включая Сергея Бондарчука и Льва Кулиджанова.
В общем, в роскошные, на тот момент, помещения "Ореанды" входил эдакий кинематографический матрос Железняк в облике Сергея Соловьева. Правда, в данном случае он хотел лишь договориться. Всего-то и надо было, чтобы предоставили номер на период съёмок. Увы, директор продемонстрировал полное безразличие к творческому процессу и авторитету именитого режиссёра. Не подействовала даже отсылка к должности - секретаря Союза кинематографистов СССР, тирада гостя была хамски прервана:
- Мне бы хотелось...
- Не важно, что вам хотелось бы. Существует режим города Ялты. Существует режим этой гостиницы. Я вашему директору сказал ясно: в "Ореанде" вы снимать не будете. Зачем вы пришли?
Соловьёв пытался настаивать, дескать, нет таких режимов, которые не допускали бы исключений. Но ответ директора был еще неумолимее:
...В эту гостиницу вы войдёте только через мой труп.
Не сдавался и режиссёр:
Если вы настаиваете именно на этом, то будет труп...
Батальной сцены удалось избежать. А вот пыл Сергея Александровича остудить было трудно. Фактически срывались все планы, вполне реальным становился риск того, что зритель никогда не увидит культовой картины с культовыми Виктором Цоем и Борисом Гребенщиковым. В этом состоянии режиссёр и отправился на почту. Там он тоже представился по полной программе и попросил бланк для отправки телеграммы в ЦК КПСС.
Послание, впрочем, получилось не в телеграммном, а в несколько в ином жанре. Много слов, сложно подчиненных оборотов и главное пафос. Он сводился к привычному для советских времён стилю письма-обличения. Если коротко, то главное было противопоставить свои прогрессивные устремления разрушительным действиям ретрограда из системы советского Интуриста. Если длинно, то получалось что-то вроде: "В то время как весь советский народ, не покладая рук борется за перестроечные идеалы, нам кинематографистам, активно поддержавшим решения партии и правительства, всячески мешают..."
По большому счету это был акт отчаяния. Не искушенному в партийных интригах режиссёру просто хотелось выпустить пар. Но результат превзошел ожидания. Уже на следующее утро к нему в номер постучал директор гостиницы "Украина", где проживала вся съёмочная группа, и вежливо попросил принять делегацию просителей - директора "Ореанды" и заведующего ялтинским "Интуристом". "В номер проникли две жалчайшие человеческие тени..." - вспоминает Сергей Соловьёв.
Его вчерашний оппонент был явно в другом образе и шепотом просил считать вчерашний разговор недоразумением: "Я имел в виду, что с нас сейчас тоже строго спрашивают". Было клятвенно обещано, что снимать Сергей Александрович сможет везде, где ему надо. В качестве искупающего вину бонуса предложили, нет, настаивали, переселить режиссёра тоже в "Ореанду". Причем, не потом, завтра или сегодня вечером, а сейчас, то есть, немедленно. Сергей Соловьёв вспоминает:
Мы вас очень просим. Мы вас прямо здесь вот будем ждать... - продолжали хором причитать "интуристовские" ходоки над моей кроватью.
Была только одна просьба: после завтрака (непременно в "Ореанде") позвонить в Москву в Госкомтуризм и лично сообщить его председателю о том, что конфликт улажен. Тот должен был отчитаться перед Горбачевым, иначе полетят головы с верху донизу. В этой истории заслуживает полного цитирования речь председателя. Сергей Соловьёв деликатно не называет его имени. Но это и так не трудно узнать. В то время на этой должности железной рукой правил некто Нордман Эдуард Болеславович, старый КГБист. Так вот он в пересказе режиссёра "Ассы" высказался следующим образом:
Прошу вас, - тоже уничижительно сказал мне в трубку начальник над интуристами. - если вы почувствуете хоть малейшую неискренность с их стороны, увидите, что они нечестно хотят исправить ошибку, а извиняются из-под палки, вот вам мой прямой телефон, вот домашний, звоните немедленно - выгоню всех на хрен в 24 часа. Вышибу из Ялты, будут у меня директорствовать, в норильском вытрезвителе...
Сам Нордман оставался на своей должности вплоть до декабря 2001 года. Что стало с ялтинскими товарищами установить сложно. Главное, что "Асса" была снята и на её сеансы воодушевлённо шла новая почти свободная молодёжь
Вот такая история и такие кинонюансы.