На фронт пришло пополнение с Урала. Один молодой мужик из пополнения всё переживал, как там жена будет поднимать шестерых детей, если он погибнет. Неизвестно кто из «бывалых» посоветовал ему прострелить кисть руки, объяснить это шальной пулей, что повлекло бы комиссовку и возвращение к семье.
Ну, что, после самострела особисты, увидев ожог и следы пороха на ладони от выстрела с близкого расстояния, злой бранью тут же опровергли лепет о шальной пуле.
Что повлияло на военно-полевой суд, может шестеро детей, может, то, что боец ещё не нюхал пороха и проявил слабость, случающуюся с новобранцами, но приговорили его к службе в штрафной роте.
На данном участке фронта ожидалась атака итальянцев из какой-то особой элитной дивизии, и сдерживать их были должны штрафники-пулемётчики. «Самострел» со вторым номером выкопали гнездо, и забравшись в него приготовились. Тоже самое проделали и его товарищи по несчастью на всей линии, которую они должны были защищать. В тылу в таких же гнёздах с пулемётами обосновался заградотряд.
Ожидаемая атака, всё равно показалась неожиданной - по кромке леса, как из под земли появилась чёрная шеренга, которая молча двинулась в сторону залёгших штрафников. За ней вторая шеренга, третья и ещё, ещё…
Это и было итальянское элитное подразделение. Все в чёрных кожаных плащах и голубых мохеровых шарфах. Они приближались молча, а когда пулемётчики открыли огонь, они ответили автоматными очередями. Итальянцы падали, но за ними шли следующие и так без скончания. Они шли иступлено, неистово, как заводные машины. Было понятно, что они в каком-то неадекватном состоянии. Это была психическая атака.
Атака захлебнулась и тут же возобновилась вновь. Одни падали, но шли другие, и это было нескончаемо. Атаки были, как приливы и отливы, многие пулемётчики погибли и их заменяли вторые номера, но гибли и они. А враги всё шли и шли, молча, вышагивая, как роботы на ходулях.
Гнёзда постепенно замолкали один за другим. Но наступление всё же было остановлено. Итальяшки откатились в лес и больше попыток не возобновляли.
Когда подошли санитары, они с трудом разорвали мёртвую хватку рук израненного уральца, давящего в беспамятстве на гашетку, уже холостого пулемёта.
Однажды, после более двух месяцев нахождения в госпиталях, уральца посетили два офицера и вручили орден за тот бой.
Зашедший позже лечащий военврач произнёс: - Вот не был бы штрафником, точно бы героя присвоили.
- Не был бы я штрафником, товарищ военврач, то не оказался бы в таком аду.
- Тоже верно, солдатик, - вздохнул медик.
После нескольких месяцев лечения уралец уезжал домой к жене и детям инвалидом войны.
А голубые мохеровые шарфы привозили потом некоторые фронтовики в качестве трофея вместе с Победой.
