«Дни человека – как трава; как цвет полевой, так он цветет. Пройдет над ним ветер, и нет его, и место его уже не узнает его.» (Пс. 102. 15-16)
Рано или поздно, от человека остаются только его вещи и воспоминания других людей, оставшихся на земле. От Николая II остались и его собственные воспоминания, чудом уцелевшие в такое трудное время. Его личные дневники. Государь вел дневники на протяжении 36 лет своей жизни. В 1882 году, когда ему было 14 лет, Николай получает от своей матери в подарок «Памятную книжку» с золотым обрезом, и он начинает вести записи. А причиной, почему ему необходимо было начать это делать, явилось событие 1 марта 1881 года, когда террористы убили его деда – Александра II. Императором стал его отец – Александр III, а сам Николай становится наследником престола.
«Мой дневник начал писать с первого января 1882 года… Утром пил шоколад, одевал лейб-гвардии резервный мундир… Ходили в сад с папґа. Рубили, пилили и разводили большой костер. Легли спать около половины десятого. Папґа, мамґа, и я принимали две депутации. Мне преподнесли превосходно сделанную деревянную тарелку с надписью: «Воронежские крестьяне цесаревичу. С хлебом-солью и русским полотенцем».
Первая запись, первая страница, первая книга…Роман и драма от первого лица, здесь будет все кратко и просто. Здесь будет жизнь обычного человека по фамилии Романов. Без философских размышлений и оценок событий, часто невыносимо трудных:
«18 мая 1896 года. До сих пор все шло как по маслу, а сегодня случился великий грех: толпа, ночевавшая на Ходынском поле в ожидании начала раздачи обеда и кружек, наперла на постройки, и тут произошла страшная давка, причем ужасно прибавить — потоптано около 1300 человек. Я об этом узнал в десять с половиной… Отвратительное впечатление осталось от этого известия. В 12 с половиной завтракали, а затем отправились на Ходынку, на присутствование на этом «печальном народном празднике».
В таком духе Государь описывал страшные для страны и народа происшествия.
Или: «9 января 1905 года. Тяжелый день! В Петербурге произошли серьезные беспорядки… вследствие желания рабочих дойти до Зимнего дворца. Войска должны были стрелять, в разных местах города много убитых, раненых. Господи, как больно и тяжело!».
Так было описано Кровавое Воскресенье, Николаю доложили о двухстах жертвах восстания, он до конца своих дней не знал правды, что на деле было убито более тысячи, ранено – две тысячи, на снегу валялись детские трупы, а днем по городу разъезжали сани с мертвецами, связанными веревками…
А как резюмируется его отречение от престола:
Из дневника, 2 марта (окончание): «Из ставки прислали проект Манифеста. Вечером из Петрограда прибыли Гучков и Шульгин, с которыми я переговорил и передал им подписанный и переделанный Манифест. В час ночи уехал из Пскова с тяжелым чувством пережитого. Кругом измена, трусость и обман».
Всего за 36 лет ведения дневника будет исписано полностью 50 тетрадей, а 51-ая заполнена только не больше половины. Закончилась жизнь и остались лишь пустые, пронумерованные автором впрок страницы…
Но за жизнь, длинною в половину века, были не только страдания, унижения и боль. Была еще любовь. Большая, чистая и нескончаемая любовь. «Аликс Г.» - так он ее назвал в своем дневнике. Дочь великого герцога Гессен-Дармштадтского Эрнеста Людвига IV и Алисы Английской, а ее бабушка – знаменитая английская королева Виктория. Истинная аристократка. А познакомились Аликс и Ники (так она его называла) в далеком 1884 году, на свадьбе ее сестры Эллы и великого князя Сергея Александровича. Он влюбился в нее с первого взгляда. И был день, когда они оказались в Петергофе — на маленькой императорской даче «Александрия». Уже потом, через год после женитьбы, Николай и Аликс приедут в ту же «Александрию». И Николай запишет в дневнике: «Дождь лил целый день, после кофе пошли наверх… видели окно, на котором мы оба вырезали свои имена в 1884 году».
Но только через пять лет семнадцатилетняя Аликс вновь появляется при русском дворе. Она приедет к сестре Элле. На самом деле — это смотрины. Все эти годы Николай сохранял воспоминание о юной красавице. Но у императора Александра III свои планы – политика. Союз России и Франции, и юному наследнику уготована другая партия…но Николай дерзновенно отказывается от орлеанской принцессы и начинает ждать свою истинную любовь – Аликс.
«Не было бы счастья, да несчастье помогло».
Так можно описать долгожданную помолвку Ники и Аликс. Так как предвестником этого события послужила катастрофа – крушение поезда в Борках, на котором находилась и вся Августейшая семья. Александр III получил в тот день сильный ушиб, впоследствии развился в смертельную болезнь почек. Нужно было срочно готовить брак наследника престола.
И вот долгожданный день:
«8 апреля (число трижды подчеркнуто им в дневнике. — Авт.). Чудный, незабвенный день в моей жизни! День моей помолвки с дорогой, ненаглядной моей Аликс. После разговора с ней мы объяснились между собой… Какой радо-стью удалось обрадовать дорогих папґа и мамґа. Я целый день ходил как в дурмане, не сознавая, что, собственно, со мной приключилось… Потом был устроен бал. Мне было не до танцев, ходил и сидел в саду с моей невестой. Даже не верится, что у меня — невеста».
Готовились к свадьбе, которая шла за тем же страшным событием, которого все так не хотели, но ждали:
«20 октября 1894 года. Боже мой! Боже мой! Что за день! Господь отозвал к себе нашего обожаемого, дорогого, горячо любимого папґа. Голова кругом, верить не хочется, кажется до того неправдоподобно, ужасная действительность! Все утро мы провели около него. Около половины третьего он причастился Святых Тайн. О, Господь! Больше часа стоял у его изголовья и держал за голову. Это была смерть святого…»
Императора похоронили в Петропавловском соборе, в стране был объявлен годичный траур, но их свадьба была объявлена уже через неделю. «Моя свадьба была продолжением похорон, только меня одели в белое», — скажет потом Аликс своей подруге Вырубовой.
Почему же так торопились со свадьбой? Почему не подождали положенных сорока дней после смерти отца? 14 ноября был последний день перед началом поста. Пост должен продлиться до начала января. Так что надолго пришлось бы отложить эту свадьбу…
Свадьба, следовавшая из похорон, пусть событие и не предвещало ничего хорошего, но молодые были молоды, счастливы и влюблены. Их брак был крепок до конца их дней, а любовь с годами только крепчала, как и положено «в горе и в радости», а хватило им и того, и другого…
Воцарение на престол сопровождалось трагедией на Ходынском поле, далее русско-японская война, революция 1905-1907 гг., Распутин, Первая Мировая война, февральская и октябрьская революции 1917 г., отречение от престола, падение Империи, смертельно больной сын, арест всей семьи сначала в Царском селе, далее в Тобольске и, затем, в последнем доме в Екатеринбурге.
Но были и прекрасные балы, особенно отмечается бал 1903 года в Зимнем дворце, который отличался нарядами эпохи Алексея Михайловича (XVII век), были путешествия, рождение прекрасных четырех дочерей, а также долгожданного сына Алексея и любовь…
Мученическая жизнь последнего Императора. Закончилось все в ночь с 16 на 17 июля 1918 года в доме Ипатьева, в Екатеринбурге. Николай закончил записи в дневнике за три дня до смерти:
«13 июля. Суббота. Алексей принял первую ванну после Тобольска. Колено его поправляется, но совершенно разогнуть его не может. Погода теплая и приятная. Вестей извне никаких не имеем».
Эта, не имеющая никакой надежды и радости фраза, стала последней в дневнике Николая. Дальше идут только пронумерованные до конца года, пустые страницы.
В последний свой день, 16 июля, они встали в 9 утра. Как всегда, собрались в комнате отца и матери и вместе молились. Раньше они часто пели хором — херувимскую песнь и другие духовные песни. Но в последние дни (как отмечали стрелки охраны) они не пели. В 9 утра, как всегда, пришел в Ипатьевский дом комендант Юровский. В 10 они пили чай, а комендант обходил комнаты — «проверял наличие арестованных». На прогулку в этот день он отвел им час, как обычно. И, как всегда, они гуляли — по полчаса утром и до обеда. На прогулке их видел охранник Якимов. Он сказал, что гуляли только царь и княжны, а Алексея и царицу он не видел. Она не выходила и целый день провела в комнате.
Было 7 вечера. В это время Семья Романовых пила чай. Последний чай. Еще утром пришли и забрали поваренка Седнева (единственный спасенный). Аликс очень обеспокоилась и послала Боткина спросить, в чем дело. Объяснили: у поваренка встреча с дядей и он скоро вернется.
В 8 часов был ужин. В 10:30 – в кровать. Они помолились перед сном и свет в их комнате погас…
В доме Попова — напротив Ипатьевского, где на втором этаже жила охрана, на первом проживали обычные городские обыватели. Поздно ночью проснулись двое. Глухие выстрелы… много выстрелов — там, снаружи, откуда-то из-за забора того страшного дома. Ипатьевского дома. И оба тихо зашептали друг другу:
— Слыхал?
— Слыхал.
— Понял?
— Понял.
Далее по словам Стрекотина, одного из охранников в Ипатьевском доме:он в ту же ночь находился на пулеметном посту в большой комнате нижнего этажа и видел, как в его смену (а он должен был дежурить с 12 часов ночи до 4 часов утра) сверху привели вниз Царя, Царицу, всех царских детей, доктора (Боткин), двоих служителей (повар Харитонов и лакей Трупп) и женщину (Демидова) и всех их доставили в ту комнату, которая сообщается с кладовой. Стрекотин объяснил, что на его глазах комендант Юровский вычитал бумагу и сказал: «Жизнь ваша кончена». Царь не расслышал и переспросил Юровского, а Царица и одна из царских дочерей перекрестились. В это время Юровский выстрелил в Царя и убил его на месте, а затем стали стрелять латыши и разводящий Павел Медведев. Из рассказа Стрекотина ясно, что убиты были решительно все.
Вслед за первыми же выстрелами раздался, как говорили свидетели событий, «женский визг», крик нескольких женских голосов. Расстреливаемые стали падать один за другим. Первым пал, как они говорили, Царь, за ним Наследник. Демидова же, вероятно, металась. Она, как они говорили, закрывалась подушкой. Была ли она ранена или нет пулями, но только, по их словам, была она приколота штыками одним или двумя русскими из «чрезвычайки». Когда все они лежали, их стали осматривать и некоторых из них достреливали и докалывали. Но из лиц царской семьи они называли только одну Анастасию, как приколотую штыками.
Далее кто-то принес из верхних комнат несколько простынь. Убитых стали завертывать в эти простыни и выносить во двор через те же комнаты, через которые их вели и на казнь. Со двора их выносили в автомобиль.
Тела царя, его родных и слуг побросали в грузовик и отправили в сопровождении конвоя к Верх-Исетскому заводу, откуда уже на телегах доставили к шахте у Ганиной ямы — пруда, в который откачивали воду из шахт. Одежду, выпоров из неё драгоценности, сожгли в костре. Всех убитых побросали в шахту и бросили несколько гранат; но завалить шахту не удалось, и обнажённые тела были видны на дне неглубокого колодца. Тогда Уралсовет решил обезобразить трупы серной кислотой, сжечь что можно, а остальное бросить в шахты в окрестностях Екатеринбурга. Трупы достали и опять повезли по Московскому тракту. Ранним утром 19 июля грузовик свернул с основной дороги близ деревни Коптяки и застрял. Юровский (комендант Ипатьевского дома) принял решение зарыть трупы здесь же. В воспоминаниях он писал, что два трупа — царевича и женщины — сожгли, «потом похоронили тут же, под костром, останки, и снова разложили костер, что совершенно закрыло следы копанья»; для остальных вырыли братскую могилу: «Трупы сложили в яму, облив лица и вообще все тела серной кислотой, как для неузнаваемости, так и для того, чтобы предотвратить смрад от разложения (яма была неглубока). Забросав землёй и хворостом, сверху наложили шпалы и несколько раз проехали — следов ямы и здесь не осталось. Секрет был сохранён вполне — этого места погребения белые не нашли».
Так и случилось — следователь Н. А. Соколов не обнаружил захоронения и решил, что тела были расчленены и сожжены дотла. Но в 1979 году останки обнаружили геолог Александр Авдонин и писатель Гелий Рябов. Через десять лет Рябов опубликовал сообщения об этом в журнале «Родина». В 1991 году в захоронении нашли останки девяти человек. По заведённому в 1993 году уголовному делу в России, США и Австрии был проведён комплекс антропологических, судебно-медицинских, генетических исследований, которые доказали, что это останки членов семьи Николая II и людей из его окружения.
Эти выводы признали не все, среди несогласных было и руководство Русской православной церкви. Решение Государственной комиссии по изучению вопросов, связанных с исследованием и перезахоронением останков российского императора Николая II и членов его семьи, было отложено.
В начале 1998 года комиссия завершила работу, и 27 февраля правительство России приняло решение похоронить останки бывшего царя и его семьи в Екатерининском приделе Петропавловского собора Санкт-Петербурга. Похороны проходили 17 июля 1998 года. Церемония прошла фактически без участия Церкви; покойных отпевали, не называя имён: «Упокой, Господи, души усопших раб твоих, их же имена Ты Сам, Господи, веси», — что означало непризнание Церковью аутентичности погребаемых останков.
В 1981 году Русская православная церковь за границей канонизировала царя, его семью и всех убитых в доме Ипатьева в лике мучеников. В России же, несмотря на имевшиеся споры, государь и его близкие были причислены в 2000 году на Архиерейском соборе Русской православной церкви к чину страстотерпцев (иерархически ниже мучеников).