- Будешь кофе? Как обычно, латте. И круассан? Хорошо.
Он начал тревожно перебирать пальцами манжет своей хлопковой рубашки. Ему никогда не нравилось гладить их, тем более, в городе, где он жил это не считалось моветоном. Слегка небритый, молодой, загорелый парень в белой рубашке на атлетичное тело, всегда привлекал внимание противоположного пола. Особенно приезжие женщины, возраста 40-50 лет, которые приехали отдохнуть от своих богатеньких, но черствых и с лишним весом, мужей, частенько пускали слюни в его сторону.
Но его это не трогало и не вызывало никаких чувств.
- Я рад, что ты пришла! - с искренним посылом произнес он.- хорошо выглядишь.
«На самом деле прекрасно», промелькнуло в его голове.
Сердце все так же бешено колотилось при виде этих обрамленных в миндалевидную форму, серых, как, в самую пасмурную погоду, небо над океаном, глаз.
Ничего не исчезло из его памяти за это время.
Ни прогулки по побережью за руки перед самым красным, и утопающим в горизонт большой воды, солнца. Ни горячие ночи, ни её гладкая, как дорогой шелк, кожа.
Он начал вглядываться в её черты лица, как-будто не видел много тысяч лет, но прожил с ней до этого всю жизнь.
Острый подбородок, высокие скулы и широкий лоб. Огромные глаза, в которых, казалось, он всегда видел своё отражение. В совокупности с её взглядом - убийственная вещь, от которой он время от времени терял контроль над собой. Слегка вздернутый нос, который придавал лицу детское выражение. Сочные губы, с чёткими очерченными границами, глубокий желобок, между носом и верхней губой придавал им сексуальный характер. Все это чудо, в виде её лица, завершалось пышными локонами пшеничного цвета с, обгоревшими на солнце, прядями.
На изящных запястьях висел тонкий браслет в виде проволоки серебряного цвета. Во всем она придерживалась минимализма. Это отражалось и в сегодняшнем ее прикиде: однотонное, белое, почти полупрозрачное, легкое платье на тонких бретелях, которые держались на её хрупких, загорелых плечах.
Она улыбнулась своей улыбкой, которой можно было порезать запястья. Если бы он хотел когда-то покончить жизнь, обязательно выбрал бы эту улыбку, в качестве оружия. Она это знала и использовала по назначению.
Пауза затянулась сильно. Он вздрогнул от стука чашки, которую официант неумело поставил на стеклянный стол между ними.
Вспомнив о поводе встречи, он беспокойно начал тараторить:
- Я очень много думал и разбирался в себе, пока находился на острове…
- Чшшш, - произнесла она, дотронувшись рукой до его, до сих пор, перебирающей ткань рубашки, руки.
Маленькие иголки пронзили все тело, а сердце стало биться учащенней, еще громче, чем стук чашки о столик.
Она поняла, какую реакцию возобновила этим жестом и резко убрала руку.
- Прости, - она опустила взгляд вниз, прикрыв, наконец-то, эти сумасшедшие, глубокие глаза. - Мне есть что тебе сказать, прежде чем ты произнесешь то, что хотел.
Она взяла свою маленькую сумочку, которую он купил ей в одном из магазинов Ив Сен Лоран в Париже. Он помнил, как она громко визжала от радости, как будто ребенку купили долгожданную игрушку. Она всегда была ребенком. Маленьким ребенком в теле красивой женщины.
Зная, где находится то, что она искала, она быстро достала свернутую бумажку и протянула ему.
Он начал вглядываться в напечатанные буквы, осознание неизбежного не сразу начало приходить к нему, но он понимал, чтобы узнать все, нужно бросить взгляд на строчку со словом «clinical diagnosis».
- Я хочу провести этот последний месяц с тобой. - произнесла шепотом она, прежде чем он смог поверить во все происходящее.
Это звучало как приговор и как приятное событие, к которому он был готов, но не в такой ситуации. Только не так.
В глазах начало все плыть, кружка, стоящая на столе начала стекать по стеклянной поверхности, её лицо расплылось в непонятной гримасе.
Перед глазами, как кадры из кинопленки: белая кровать, её тонкие запястья в его руках, огромные глаза, в которых отражалась горечь, боль, тонкая струйка красной линии на мониторе, белые цветы в коробке, оббитой шелком, на ощупь точно таким же как её кожа, стук камней о дерево, огромное количество пустых бутылок, постоянное ощущение её рядом, врачи в белых халатах, комната.
Пустая комната с кроватью.
Из тактильных ощущений: манжет рубашки. Он до сих пор перебирает нервно пальцами.
Распахивает глаза, а перед лицом стена, окрашенная в серый цвет, напоминающие пасмурное небо над океаном и самую первую ассоциацию с ней.
В руке вместо хлопковой мятой рубашки огромный белый халат.
Опять эта сумасшедшая реальность.
Он закрывает глаза, в надежде встретиться с ней снова.