Народ, тут описаны неприятные вещи. Не читайте.
***
— Девки, ну вы совсем сдурели! — отбивался Дмитрич от наседавших на него курсанток. — Ну поверьте моему слову: не будет у вас случая вступить в рукопашку с орком. У меня за все два года не случилось и вам не представится такая возможность.
— Ну, Никита Дмитрич, ну, пожалуйста-а-а… Ну, а если вдруг нас попытаются захватить в плен? Так что, стоять и ресничками хлопать? Покажите хоть самые простенькие приемы. Но действенные! Боевые! Вы же наверняка знаете! Ну, пожал-ста-а-а-а…
Вышедший из избы Александр не удержался от улыбки: Кристя озадаченно хлопает ресничками, Лида смотрит как всегда брезгливо, с выражением превосходства, а на Дмитрича наседают самые гламурненькие тёлочки во главе с блондиночкой.
Парней-помощников уже отпустили. Программа полевых на этот день была завершена, поскольку Дмитрич и Ангел садистами не были и понимали, что на второй день большая часть курсанток просто не приедет - не сможет подняться с постели. Но перемазанные, явно словившие драйв «настоящей войны» девицы не унимались.
— Никита Дмитрич! Ну вы же сами классно деретесь, мы видели! Ну покажите, вам жалко, что ли?
— Душеньки-разумницы, та шоб завалить только одного орка, нужно сжечь не меньше десяти стволов калашей! У вас не будет шанса даже вдоволь пострелять по противнику, не то шо проебать на поле боя автомат, нож, свои гламурные фарфоровые коготки и вступить в схватку с такой же рас****яйкой, как вы сами. Поскольку против даже слабого орка самая крепкая из вас — ну вот вообще ни о чем.
При этих словах глаза Лиды вспыхнули.
— Дмитрич, а давайте так: Сашенька сыграет роль слабого орка, он как нельзя лучше подходит на эту роль. Не правда ли, девоньки?
Взгляды девиц устремились к Александру. И провокаторша продолжила:
— Если мне удастся ему навалять, то вы нам покажете что-то стоящее?
У Дмитрича сделалось абсолютно идиотское выражение лица, за спиной Александра еле слышно хмыкнула Ангел. Девицы заинтересовались. Александру пришлось подыграть:
— Я женщин не бью… — промямлил он испуганно и кокетливо пригладил чёлку. И ресничками не забыл похлопать.
У Кристины вид был такой, словно она вдруг поняла, что ничего не поняла. Ангел, всё еще прячась за спиной, уже явно веселилась вовсю.
— Не бойся, сильно бить не буду, — подначивающее усмехнулась Лида.
— Я боюсь! — возопил Александр.
Лида торжествующе задрала подбородок, Ангел застонала, Дмитрич потерянно разводил руками, а до Кристины вроде что-то начало доходить. Во всяком случае, она закрыла ротик и плотно уселась на пенек, как при первом свидании — на стул в ресторане, явно намереваясь посмотреть шоу. Ну, не будем разочаровывать невестушку!
— Но! — Александр повернулся к хихикавшим дамочкам. — Ради прекрасных дам я согласен. Только по лицу не бейте, пожалуйста! — он вынул из ножен на поясе блестящий красивый ножик и посмотрелся в клинок, как в зеркало. Потом приоткрыл рот и побарабанил пальцами по коже под глазами, словно вбивая невидимый крем. Девки покатились со смеху:
— Ура!!! Лида, не порти красоту! И по самому дорогому не надо! Так вот для чего ножи нужны!
Ножи эти, кстати, были у каждой второй, у Лиды тоже. Ну как ехать «на войну» без столь грозно выглядящего антуража! Кое-кто из девиц уже и позабыл, что они вообще их купили, и сейчас принялись нащупывать, вытаскивать и разглядывать, как будто впервые увидели.
— А можно я не буду её бить? Я не умею… — смущенно спросил он у Ангел и развеселившегося Дмитрича. — Давайте я буду не слабый орк, а Самый Слабый? Вообще-вообще никчемный?
<center>***</center>
Лида дралась неумело, но крайне грязно — еще одна жертва видюшек из ютуба.
Девицы вмиг образовали круг и принялись азартно визжать и подбадривать Алексанра, то бестолково топтавшегося на месте, то принимавшегося удирать от уверенной в своих силах девки.
Он отшатывался, пригибался, закрывал голову руками, вопил «ой, мамочки, только не по лицу», падал, поскользнувшись в грязи, открывался для удара, сгибался от «жуткой» боли, когда с третьего раза до амазонки доходило, что туда можно вообще ударить, и удар «достигал» цели. Словом, делал всё, чтобы «бабское каратэ» Лиды выглядело как можно зрелищнее.
Минуты через полторы девица начала пыхтеть и хватать ртом воздух, а еще секунд через сорок окончательно выдохлась. М-да… дыхалка для спортсменки так себе. Наконец, весь «избитый», он дал себя поймать на кое-как проведенный залом и эффектно грохнулся навзничь, оглашая офигевший лес дикими криками:
— А-а-а! Не надо! Ну отпусти, ну мы же понарошку!
Куда там «отпусти». Лида, сияя от счастья, навалилась всем телом. Если бы прием был проведен хоть вполовину верно, то не избежать бы вывиха или растяжения, поскольку давила она всерьез, явно наслаждаясь «мучениями» поверженного противника, стараясь сделать как можно больнее.
Александр орал, хлопал ладонью по земле, а в мозгу окончательно сформировалось решение.
Девчонки восторженно захлопали, Лида сползла с него и высокомерно повернулась к Дмитричу:
— Ну, что я говорила! Нам никакие орки не страшны!
Блондинка кинулась оказывать первую помощь «тяжелораненому», девицы — восхищаться Лидой и спрашивать, где она так лихо научилась драться и сколько отвалила тренеру.
Ангел мелко тряслась в фейспалме, Кристина озадаченно грызла сосновую веточку. Дмитрич укоризненно взглянул на стонавшего поверженного бойца, обреченно вздохнул и принялся показывать девицам простейший прием.
***
Заросли скрывали низинку, по ней протекал немного вздувшийся от ночного дождя ручеек от силы метра три шириной. А через него было перекинуто бревно. По нему и направилась вглубь леса Лида.
Решила отойти подальше и прищучить богатенького папенькиного сыночка как следует? Ну-ну. Свидетели нам точно не нужны.
На мокром бревнышке ей не удалось сохранить горделивую поступь. Размахивала руками, что заполошная курица крыльями, в попытках сохранить равновесие.
Да уж. Над ловкостью и координацией еще предстоит работать и работать. Но в ее возрасте ей светят только любительские клубы с бешеной оплатой за банальную физкультуру, слегка окрашенную заветной мечтой «одним махом — семерых побивахом».
А возможно, именно в таком клубе её головку и напичкали опасными заблуждениями. Ну что ж. Лучше пусть просветит ее он, чем феминисточка доведет до белого каления того, кто жалеть её точно не будет.
Он не счел нужным притворяться дальше — за пару секунд преодолел смехотворную преграду и подцепил ногой вдавленное в грязь бревно. Отшвырнул на тот берег, с которого прибыл. Зловеще усмехнулся, глядя в расширившиеся черные глаза.
Если бы она хоть чисто по-женски испугалась: все-таки ей только что продемонстрировал явно недобрые намерения мужик, выше ее на голову и принадлежащий к миру, который славится своей безнаказанностью.
Но нет. Ни тени разума на неказистой физиономии, искаженной высокомерным недоумением.
— Совсем оборзел, недоносок? — грозное шипение и вот уже в лицо Александра летит кулачок, затянутый в крутую «выживальщицкую» перчатку. Небось, кучу бабок за этот бренд отвалила.
Ну все. Игры закончились.
Он играючи скрутил её, зажал ладонью рот, хотя шум воды в ручье и расстояние оставляло мало шансов, что крики будут услышаны в лагере, и поволок еще дальше в лес. Она пробовала пинаться, вырываться, кусаться. Не, не получилось. Почему-то.
И вдруг он резко отпустил её, толкнув в центр небольшой полянки. На ней они с Лицедеем в прошлый приезд неплохо поели черники и нарвали целый котелок, чтобы угостить народ с курсов. Эх, жаль, что такое шикарное место теперь призвано сослужить добрую, но жестокую службу.
Лида упала на колени, но тут же вскочила знаменитым прыжком, каким положено вскакивать супергероям. Правда, пока она наклонялась вперед, отводила руки назад, размахивалась, он бы успел… многое, что успел бы.
Например, перебить ребром стопы слабо защищенный мышечным корсетом позвоночник — деваха явно предпочитала качать руки в ущерб развитию остальных мышц.
Как можно девушке… позвоночник… перебить? Да что он за зверь?! Ну, а чё? Лида же сейчас все еще в виртуальной реальности собственного воображения. А в компьютерных играх и фильмах еще и не то увидишь.
Она опять бросилась на него, целя ногой по самому дорого… По яйцам, да.
— Так, значит, ты притворялся? Сука!
И вновь попалась на один из немногих приемов, которые Александр мог провести даже почти в полной отключке, даже на неплохом бойце, даже из крайне невыгодного положения. Меньше знаешь — больше времени на чистку того, чему доверяешь.
На этот же прием попался и Гораций. На него попадались почти все, с кем частенько доводилось сходиться в спарринге. От амбидекстера с ведущей левой почти нет способа защититься.
Он принялся медленно задирать ей руку выше, заставляя сгибаться. Ниже, еще, ниже, пока её довольно массивный нос, усыпанный темными широкими веснушками и угрями, не коснулся его ботинка.
Он зловеще хмыкнул, унизительно стер её засопевшим носиком грязь с носка. И опять отпустил-оттолкнул, вновь так, что она улетела на середину полянки на колени.
На этот раз она поднималась осторожно, сначала повернувшись к нему лицом и уже не думая бросаться, как на амбразуру. Превосходство испарилось, злоба сменилась растерянностью и страхом.
Наконец-то.
Он сложил руки на груди и, издевательски ухмыляясь, молча наблюдал за процессом осознания действительности.
Дошло? Тогда пора заканчивать урок.
Не-а. Размечтался. Не дошло.
Она сделала еще одну попытку. Хотела выхватить нож — лихо, как в боевиках. Но пока нащупала ножны, пока перетащила их со спины на живот, пока расстегнула…
Охо-хо… Охо-хонюшки…
Он отошел на пару шагов, расслабленно прислонился спиной к сосне. Зевнул.
— Брось каку. Порежешься.
Ну как не спровоцировать, ну грех же, раз сама выпрашивает испить всю горькую настойку до последней капли.
Из её ротика полилась такая грязь, какую и на позициях не часто услышишь. Меньше чем за полминуты ему припомнили всё: происхождение, все грехи богатых сволочей за последние пару тысячелетий. И его собственный: его грязные трусы и носки из бельевой корзины в ванной пришлось стирать ей.
— А потом я их раскромсала на кусочки! Вот этим ножом! И сейчас так же раскромсаю и тебя!
Он малость обалдел. Нихуя ж себе… Ну ладно, классовая ненависть — понятно, но это уже клиника.
Наконец, она размахнулась.
Через пару мгновений нож оказался в руке Александра. Нет, он не стал выбивать ногой эффектно и красиво — не хватало еще сломать дуре пальцы.
И вот она вновь стоит в пикантной позе — задницей кверху, носом почти упираясь в раскисшую землю.
С начала разборок прошло от силы минуты три. Дав ей еще секунд двадцать вволю подавиться соплями и слезами, полупроглоченными проклятиями и отборным матом, он перехватил её за волосы, огляделся: как бы Кристина не притащилась выручать служанку. Невестушка явно что-то заподозрила.
Но если до этого момента все выглядело гадко, но все еще вполне невинно, то теперь наступила завершающая стадия воспитательного процесса, которую Кристе видеть не нужно было ни в коем случае.
Впрочем, Ангел, похоже, как всегда поняла его с одного взгляда: свидетелей предстоящих весьма неприятных деяний не наблюдалось.
Неприятных для обеих сторон. Это ж тебе не доброе старое БДСМ.
Ну, ок. Приступим.
______________________
Он лапал ее механически, словно обыскивал очередного орка, с той лишь разницей, что приходилось удерживать девицу так, чтобы она, захлёбываясь ужасом, не повредила свой уже немного подрастянутый плечевой сустав окончательно. Вывихи нам ни к чему. А ей еще машину вести. Заодно проверил карманы: ключи от машины, паспорт, немного денег. Ок.
Собственно, лапать там было особо не за что: сухая, неравномерно накачанная фигурка, плоские грудь и задница, короткая шея и ноги. Не красавица, в отличие от её сдобной миловидной сестренки.
Он плотоядно ухмылялся, проводил языком по губе, поворачивая ее заплаканное лицо к себе, чтобы она не пропустила ни единой секунды спектакля. Засунул грязные, перемазанные пальцы ей в рот, захватил язык.
— Будешь орать — вырву с корнем!
Она захрипела, давясь, её чуть не стошнило. Он вытер пальцы о ее волосы и лицо.
Стянул с нее ремень, прикрутил её к высокому, ощерившемуся расщепом пню, заставив перегнуться через поваленный полусгнивший ствол всё в той же унизительной позе.
Грубыми пинками, следя, однако, чтобы не остались синяки, заставил её расставить ноги пошире и медленно, очень ме-е-едленно принялся стягивать с неё модные, тоже дорогущего выживальщицкого бренда, штаны, расцветки «цифровая флора». Потом вдруг бросил это занятие, не дотянув и до середины судорожно поджавшихся ягодиц, зажег маньячный огонь в глазах, оскалился и принялся вылизывать ухо.
Её нож со зверским выражением, на мгновение исказившим глумливую физиономию, он чуть раньше резко воткнул в дерево прямо возле её щеки, а теперь, оторвавшись от соленого (тьфу, ты) потного уха, вытащил свой.
От нее вскоре остро завоняло потом и отчаянием. Она уже не то что рыдать не могла — мелко тряслась от ужаса, зрачок затопил радужку, неотрывно следя за хорошо тренированными подвижными мускулами его выразительного лица.
О, смотри, девонька, смотри, смотри внимательно.
— Хочешь узнать, что делают с бабами, попавшими в плен?
Он неотвратимо начал приближать острие лезвия к её глазу, всё сильнее продавливая роль съехавшего с катушек маньяка. Она, подвывая, пыталась отклонить голову со смертоносного пути, но он удерживал её за рассыпавшиеся волосы, постепенно сокращая расстояние.
— Я покажу… И ты знаешь, что ничего мне за это не будет, не так ли? Сейчас я выколю тебе правый глазик, чтобы ты никогда не смогла стрелять… Не бойся, не до конца, только чуть надрежу… Но и этого хватит. А потом…
Её затрясло так, что он понял, что дальше жать нельзя: еще немного и она либо съедет в обоморок, либо обмочится.
Он убрал нож, развязал ей руки, натянул штаны с трусами и потащил к рукаву ручья. Уже не грубо, но решительно, заставил встать на колени. Стянул зубами перчатку со своей руки и принялся умывать её ледяной водой. Дал пару пощечин, потом еще раз умыл.
— Всё. Не трону я тебя больше. Я передумал. Не хочу огорчать невесту.
Бля… Успокоил, называется: от этой фразы и от его, вполне себе благожелательной улыбки, она вдруг дернулась вбок и начала обмякать, едва не свалившись прямо в ручей.
Ну вот. Психолог гребаный. Что ни говори, а всё же бабы, пока еще не искалеченные войной, есть бабы. Пусть даже и все из себя супер-пупер милитари. Попадаются, конечно, совсем уж ****утые экземпляры, но для этой, похоже, всё еще оставалась надежда, что этот спектакль навсегда отобьет у нее охоту к военным игрушечкам.
Пришлось применить к ней пару чуть более зверских методов приведения в сознание и разум. Не обмочилась? Нет. Ну и славно. Уже хорошо. Он напоил её давно остывшим, но очень крепким приторно-сладким кофе из фляжки для коньяка, которую всегда брал с собой на выезды.
Наконец её взгляд стал осмысленным, нервный озноб сменился крупной дрожью от холода — одежда промокла, облепила грязной коростой начавшее замерзать тело.
— Встала и пошла. — Он резко поднял её на ноги, протащил мимо места недавних пыток, выдернул нож из древесины. Зашвырнул отыгравший своё реквизит далеко по течению ручья в мутный поток.
— Иди, я сказал. Больше не трону. Пошла, пошла. Или хочешь, чтобы я тебя опять умыл?
Она покорно подчинилась, ведомая железной рукой.
— К-куда ты меня ведешь? — чуть заикаясь, спросила она через сотню шагов. — Ты убьешь меня?
— Достанешь — убью. Без проблем, — серьезно пообещал он, подсвечивая глаза сумасшедшинкой.
Лида чуть вновь не захлебнулась ужасом.
— Документы в машине?
Она явно не поняла вопроса, взглянула на него глазами чела, прощавшегося с жизнью.
— Права спрашиваю, где? — резко встряхнул он её так, что её голова мотнулась из стороны в сторону.
— В м-машине…
Через пару-тройку минут быстрой ходьбы показалась стоянка. Он просто провел её вокруг к лагерю, перетащив через ручей по переброшенному когда-то им толстому надежному бревну, не то, что та жердина, которую он отшвырнул минут десять назад.
Посмотрел по сторонам — до избушки метров сто, вокруг никого. Оглянулся еще раз, скользнул взглядом по стоявшим в рядок тачкам. Ни души.
Только увидев стоянку, Лида, кажется, наконец-то поверила в спасение — рванулась к Ниве, как утопающий к спасательному кругу.
Он не дал ей вырваться. Проводил, дождался, пока она отомкнет дверь и запрыгнет на сиденье. Вот это скорость! Хотя в замочную скважину попала не с первого раза, конечно.
Она тут же принялась трясущимися руками совать ключ в зажигание, умоляюще глядя на него с отчаянной надеждой и всё еще с ужасом: он не давал ей захлопнуть дверь.
— Твоя зарплата за последний месяц. — Ему пришлось разжать вцепившиеся в руль судорожно стиснутые пальцы и вложить в них несколько десятитысячных купюр. — С прибавкой к жалованию. За доставленное удовольствие. Еще раз увижу тебя даже случайно в нашем необъятном городе — закончу начатое. Я отпускаю тебя только ради Кристины. И…
Он склонил голову набок, оценивая степень отмороженности девки. Она замерла, боясь дышать, не сводя опухших от слез глаз с его лица. Вроде на этом и всё, но кто её знает, еще мстить надумает.
— И отныне ты под колпаком у службы безопасности моего отца. Мой тебе совет — уезжай из города. И подальше. Ты — сладко пахнешь, когда боишься, я ж могу и не выдержать… — понижая голос до шепота, добил её он. И завершил последний акт спектакля резко и четко: — Вот тебе на дорогу. — Он добавил пару стодолларовых бумажек. — Поняла?
Она кивнула, как загипнотизированная, и едва он отступил на пару шагов, захлопнула дверь и вскоре умчалась так, словно за ней гнался бешеный волк.
С-сучка.
Он оглядел себя — грязный, как черт. И устало прислонился спиной к своей машине. Закурил. Разболелась голова. Совсем как это бывало, когда ребята на патрулировании просили «поработать маньяком» — плотненько пообщаться с очередным несознательным гражданином, явно что-то скрывавшим. Прознали, черти, о его театральном детстве. Сам же и выложил в подпитии.
Это отрывок из романа "Папенькин сынок".
Хотел сваять развлекушку - дамский роман, но получилось что видите: драма, любовь, неожиданный поворот и несправедливый конец. И куча реала. Все случаи в романе из него, родимого, кроме самого сюжета.
Работа окончена. В ней 53 главы.