Продолжение. Начало здесь.
Нечетная сторона. Магазины.
Но не только кабаками славился наш Калининский. Магазины – вот, что привлекало сюда людей, главным образом, приезжих. Гастроном Новоарбатский по праву входил в тройку самых главных гастрономов Москвы: Елисеевский, Смоленский, Новоарбатский. В этом гастрономе всегда было, что купить. В мясном отделе всегда продавалось мясо, в рыбном – рыба, в молочном – сметана, а в гастрономическом – колбаса. Но это жалкое социалистическое «изобилие» одновременно было и главной бедой для жителей Арбата. Очереди в эти отделы выстраивались задолго до открытия гастронома. Очереди на 100% состояли из приезжих. Меня, как и многих других местных жителей выручал второй этаж Новоарбатского, организованный по принципу универсама – с самообслуживанием. Там можно было урвать какие-то продукты в расфасовке. А на первом этаже мясной и гастрономический отделы были для покупателей одиночек недоступны. Лично я за тридцать с лишним лет, прожитых на Арбате, покупал мясо на первом этаже Новоарбатского всего один раз. Очень нужно было купить мясо именно в этот день, поэтому альтернативы не было. Иначе, я ни за что бы… Простоять в очереди пришлось три с половиной часа. За время стояния я вывел формулу расчета реальной длины очереди, которая значительно больше видимой. А дело вот в чем: каждый приезжий, штурмующий гастроном стоит в одной очереди, но занимает очередь во всех отделах. Поэтому, чтобы получить реальную длину любой очереди надо видимое число стоящих в ней покупателей умножить на число очередей в магазине минус единица (минус единица, потому что в одной из очередей покупатель все-таки стоит). Но один раз в год, в апреле, даже бойкие приезжие оккупанты, как их именовали Москвичи, изгонялись из Новоарбатского еще более грозной силой: гастроном брал штурмом цыганский табор. Не знаю, насколько это правда, но в народе говорили, что цыгане в это время празднуют «Цыганскую Пасху», поэтому массово закупают продукты для праздничных столов. Это было феерическое зрелище. Весь гастроном с самого утра заполнялся цыганами, преимущественно женского пола. И детьми-цыганятами. Бедлам они создавали неповторимый. Цыганята носились по всему залу, издавая пронзительный визг, и открыто норовя залезть в карманы и сумки покупателей не цыганского происхождения. На самом открытом участке пола, возле витринного окна были постелены одеяла, на которых восседала «предводительница команчей» - пожилая цыганка с суровым лицом. Вокруг нее были разложены баулы с провизией, стояли стопки коробок с тортами, и склад этот непрерывно пополнялся. Цыганки помоложе толпились у отделов и касс. Посторонний, попытавшийся пробиться через эту толпу, жалел об этом, поскольку тут же подвергался психологическому и физическому воздействию. Получив в отделе покупку, цыганки волокли добычу в общую кучу, а предводительница одобрительно кивала, доставала из широких юбок «котлету» или «колбасу с мелочью» и выдавала на руки новую порцию наличных. Особенно тяжело приходилось кассиршам, которым в тарелочку вываливались килограммы медяков с криком «Здесь без сдачи!». Посчитать эту мелочь было крайне сложно, поскольку в окошко кассы все время просовывались смуглые руки, чтобы «помочь» пересчитывать. Вечер гастроном встречал с пустыми прилавками и замусоренным полом.
Приезжих привлекала на проспект Калинина не только колбаса. С товарами народного потребления, проще говоря, шмотками, в остальной части сверхдержавы тоже было, мягко выражаясь, не здорово. А тут – сразу три универмага, схожих по ассортименту на протяжении каких-то трехсот метров: Москвичка, Весна (до середины 70-х – Синтетика) и Подарки. В этих магазинах обычно было не слишком людно, но периодически к какому-нибудь отделу вытраивалась стометровая очередь: что-то интересное «выбросили» и «дают». Время жизни такой очереди – 2-3 часа. Потом дефицит заканчивался и унылые «те, кому не досталось» перемещались в соседний магазин. А счастливые добытчики двигались в сторону метро, держа в каждой из четырех рук по два свертка из оберточной бумаги, перевязанных бечевкой. Не удобно, зато никакого пластика. Бумага еще и будет потом приложена к пачке старых газет и сдана в макулатуру за талончик, позволяющий купить дефицитную книжку. Экологично!
Что еще долгие годы находилось на нечетной стороне проспекта? Кулинария, торгующая продукцией общих кулинарных цехов новоарбатских ресторанов. А еще, самый, как бы сейчас сказали, пафосный в Москве салон-парикмахерская Чародейка. Просто так попасть в Чародейку было невозможно. Только по записи за две-три недели. С Чародейкой соседствовала косметическая клиника Институт красоты. В народе ходили шутки о том, что Институт и Чародейка уже давно объединились, и можно одновременно заказать себе новую прическу и новое лицо. Цены, говорили, в Институте Красоты были космические – косметология, хоть и считалась направлением в медицине, но бесплатной в СССР не была. О том, кто из актеров и эстрадных звезд делал «подтяжки» в Институте народ слагал легенды.
И нельзя, конечно, не рассказать о магазине Юпитер. Это был специализированный магазин, торгующий, главным образом, фототехникой. Не будем забывать, что в те благословенные времена советские люди заправляли в свои фотоаппараты черно-белую (реже цветную) фотопленку 36 мм, потом самостоятельно проявляли ее и печатали на фотобумаге, переоборудуя ванную в фотолабораторию. Фотолаборатории, где можно было проявить и отпечатать пленки в Совке существовали, но советский фотолюбитель им не доверял. Поэтому в Юпитере можно было приобрести полный ассортимент оборудования и химикатов для фотолабораторий: увеличитель, бачки, кюветы для проявки, красный фонарь, проявители, фиксаторы, пленка, фотобумага и т. п. Не обходилось, конечно и без очередей за дефицитом. Когда в Юпитере «выбрасывали» фотоаппараты «Зенит Е», начиналось смертоубийство. Этот фотоаппарат был суперпопулярен, при чем, как в СССР, так и за рубежом. Поэтому очередь за Зенитами состояла преимущественно из шустрых спекулянтов-фарцовщиков. Ведь купленный в Юпитере за 70 – 100 (в зависимости от объектива) Зенит – Е легко уходил у «Интуриста» по 2-х – 3-х кратной цене. И это понятно, поскольку аналогичный Canon или Nikon стоил в Европе в разы дороже. Помню, мои соученики, студенты из Чехословакии, два раза в год ездили домой на каникулы, и в каждый приезд, каждый студент вез в СССР люстру из Богемского хрусталя, а в Чехословакию – Зенит. И хвастались они шепотом, что каждая такая челночная поездка приносит им около пятисот рублей чистой прибыли. Вернемся, все же, в Юпитер. Популярностью в народе пользовались и дешевые фотокамеры типа «Смена 8м» или «Ломо-компакт», которые тоже просто так на прилавках не лежали. В дефиците также были определенные сорта фотопленки и фотобумаги.
Был у меня в те времена один знакомый. Родственник моего друга, Боря из Одессы. Боря был очень интересной личностью. Надеюсь, он и сейчас здравствует, но подозреваю, что не в России и не на Украине. Весь осенне-зимний период (он называл этот период зимней спячкой), Боря «трудился» инженером в одном из одесских учреждений. Но как только начинался пляжный сезон, Боря брал отпуск за свой счет и становился фотографом на пляже. Днем он фотографировал отдыхающих сибирских нефтяников где-то на Лузановке, а по ночам портил глаза в домашней лаборатории, проявляя пленки и печатая, фотографии. Такая деятельность приносила Боре весьма неплохой доход. Сколько точно – не знаю, неудобно было допытываться. И главной Бориной проблемой был дефицит цветной фотобумаги. Действительно, качественная венгерская бумага Forte для цветной фотопечати появлялась в продаже редко и мгновенно раскупалась. Узнав при знакомстве, что я живу в пяти минутах от Юпитера, Боря умолял меня заходить туда каждый день, и в случае наличия там этой бумаги, покупать, сколько дадут, и звонить его друзьям, чтобы тоже подъезжали и покупали. Каюсь, я заходил в Юпитер далеко не каждый день, и ни разу искомого дефицита там не достал. Зато однажды зимой раздался телефонный звонок. Звонил Боря: «Отлично, ты дома! Немедленно одевайся и приходи в Юпитер!» В Юпитере я обнаружил очередь в отдел фотобумаги, чуть ли не на треть состоящую из Бориных друзей. Сам Боря стоял чуть поодаль с двумя здоровенными сумками, которые постепенно наполнялись. Я тоже встал в эту очередь и купил для Бори десяток вожделенных упаковок. Всех друзей, купивших бумагу, Боря ставил снова в очередь, но я второй раз купить уже не смог – товар закончился. Да… Тяжела была жизнь советского коммерсанта.
Продолжение здесь
