По случаю смерти Эдуарда Лимонова, вместо того, чтобы писать однообразный некролог, состоящий из избитых, жеванных-пережеванных фактов его биографии, я решил написать статью о «Священных монстрах».
Из множества художественных и публицистических книг русского писателя, мой выбор упал на «Священных монстров» не случайно. Я хочу провести некий сакральный, философский мостик от этого труда к кончине известного персонажа. Лимонов написал сборник о великих мертвых людях, а потом сам стал мертвым, то есть, в какой-то мере, присоединился к «армии великих». Сам же и продолжил список своей же книги.
Книга создавалась в стенах тюрьмы Лефортово, это было начало 00-х годов. Писатель ходил по камере и дабы не сойти с ума, перебирал в голове факты из жизни известных писателей, поэтов и политических деятелей. Правильнее будет добавить не просто «известных», а тех, которых уважал. Идеи и пример жизни «мертвых великих» помогали Эдуарду Лимонову не падать духом в стенах тюрьмы, помогали «не сломаться».
Кроме этого, он ставит перед собой задачу Ревизионизма истории и культовых персонажей прошлого.
Ведь Эдичка Лимонов всегда пытался найти какую-то свою, пусть и неудобную для многих, правду. Именно поэтому в книге можно встретить критику Пушкина, которого он называет «поэтом для календарей», а Достоевского упрекает в том, что он «успешно выдавал своих протагонистов невротиков и психопатов за русских».
Мне всегда хотелось быть тем базлающим мальчиком из сказки Андерсена, который завопил: 'А король-то голый!'. И мальчику неважно, что будет потом, что все бросятся бить его - ведь боль побоев ничто в сравнении с неизъяснимым удовольствием возопить правду.
По большому счету, всё, что ненавидел писатель, все то, против чего боролся, мы можем назвать одним общим словом ОБЫВАТЕЛЬЩИНА. Это не ново, ведь любой хороший русский писатель так или иначе призывает бороться с тоской жизни и обывательщиной.
Эта книга не предназначается для обывателя. Она предназначается для редких и странных детей, которые порою рождаются у обывателей. Для того чтобы их поощрить: смотрите, какие были les monstes sacres, священные монстры, вот какими можно быть. Большинство населения планеты, увы, живет овощной жизнью.
Его война против обывательщины достигает накала в критике Булгакова и «Мастера и Маргариты»:
В «Мастере и Маргарите» обыватель с его бутылью подсолнечного масла, с его Жэками и прочей низкой реальностью присоединяется к высокой Истории. К Понтию Пилату и Христу. Ну как же обывателю не любить такую книгу?! Он ее и любит с завидным простецким задором. Хотя если считать по высокому гамбургскому счету, книга получилась вульгарная, базарная, она разит подсолнечным маслом и обывательскими кальсонами.
Не беспокойтесь, он не менее уничижительно пишет и про Оруэлла с Джоном Ленноном. Пример какой-то иной жизни, полной гуманистических ценностей и идеалов, а не мещанское прозябание провозглашал русский писатель Лимонов.
А поэтому на тех «монстрах», что использует он для битья, он демонстрирует нам, к чему привела обывательщина вполне себе толкового и с задатками писателя. Чем труднее судьба, грязнее и противоречивее жизнь кумиров Лимонова, тем лучший творческий продукт они создают. В этом он прав, ибо настоящее искусство редко делают «успешные» счастливые люди, как и настоящие революции.
Но кого взять за пример, что взять за первооснову? Конечно же, жизнь и деятельность таких матерых людей, как: Ленин, Мао, Жан Жене, Маркиз Де сад, Бальзак, Бодлер, Ницше, Ван Гог, Селин, Че Гевара, Миллер.
Он не кичится критиковать русского «наше все» Пушкина, дабы приподнять Маркиза Де Сада. Но ведь это делается «для фона»: чтобы превознести своих героев, нужно «опустить», разрушить героев толпы, пояснить, что не всегда и не во всем они гениальны. Заронить то самое зерно сомнения. Если хотите, то это чистой воды субъективизм, где Эдичка Лимонов находит в каждом любимом персонаже черты и образ жизни, которые ставит все-таки превыше творческих успехов. Он берет примеры их образа жизни для себя. Именно поэтому ему и дорог Маркиз Де Сад, который наиболее резко и успешно боролся с «обывательщиной», за что и провел многие годы за решеткой.
Неподчинение общественным предрассудкам, неподчинение истеблишменту – вот они основные черты героев Лимонова, персонажей «Священных монстров», которых он низводит в некую "касту неприкасаемых". В соответствии с подобным образом жизни и стойкими убеждениями, рождается и подобное творчество. Ведь хорошее творчество – это всегда отражение личности. Художественное – у поэтов с писателями, политическое – у революционных деятелей. А Лимонов всегда хотел спаять в себе воедино писателя и политика-революционера. По такому рецепту и получались его художественные произведения, он делал все просто, но гениально: привлекал эротическими зарисовками, эпатажными мыслями героя и разбавлял все это своими левыми идеями. Обыватель, который клевал на эротику и эпатажность, был вынужден проглотить и «идейные» места книг Лимонова.
Но главное же, что Лимонов, во всей современной русской литературе остался единственным и последним представителем школы критического реализма. Хоть и мертв уже, но именно «остался», ведь остались книги, идеи и особенно – выработанный осмысленный образ жизни, который еще долго послужит примером для русской молодежи.
Между сытым, комфортным существованием обывателя и голодной жизнью свободного художника, Лимонов всегда выбирал последнее. Лишь только на старости лет хотел пожить с бОльшим комфортом, но за это можно простить старика. Он хотя бы не предавал и не продавал свои убеждения. Вплоть до самого конца.
Он и так всю свою жизнь проскитался как цыган по чужим углам. Жил в дешевых холодных мансардах Парижа и казематах Лефортово, где занимался главным делом жизни – писал книги. Материального тела не стало, но зато остались мысли. Это и есть цена и ценность искусства, ради которого ставят на карту почти… нет, пожалуй, именно ВСЁ.
Это бедные записки. От них пахнет парашей и тюремным ватником, который я подкладываю себе под задницу, приходя писать в камеру №25… Бедные, потому что справочной литературы или хотя бы энциклопедического словаря, чтобы уточнить даты, у меня нет. Синий обшарпанный дубок - столик размером 30x60, два блокнота на нем, три ручки - вот вся бухгалтерия и библиотека.
Черт возьми, брался писать обзор на книгу, а вышел какой-то глупый некролог…