Автор: Дмитрий Доводин
Много легенд, сказок и поверий связано с окнами. Всегда они были знаком чего-то таинственного, а порой и страшного. Вспомните даже свои детские страхи: когда темнеет, то именно через окно, в вашем воображении, проникают в комнату щупальца ночного чудовища, чтобы схватить вас. Но, зато, сколько надежд вселяют душу человека окна! Например, влюблённому достаточно увидеть свет из-за шторы в окне любимой девушки, и он счастлив. Именно под окнами принято распевать серенады и романсы. А как легко становится на душе, когда вечером ты смотришь на дома далёкого города, и видишь тысячи горящих огней в окнах!
В чём же их тайна? Окна нередко называют глазами дома, хотя вернее было бы назвать их всеми органами чувств: и зрением, и слухом, и даже обонянием, поскольку именно через окно в дом проникают и вонь отстойной ямы, и аромат весенней черёмухи. Наверное, в этом вся соль: окна служат посредниками между большим и пугающим внешним миром и интимной домашней обстановкой. И поэтому они занимают такое важное место и в суевериях, и в сказках.
Вот только не все знают, что окно можно заколдовать, и тогда оно начинает нам врать и показывать всё навыворот. Эдак выглянешь во двор – там солнце светит, выйдешь из дому – дождь поливает. Это означает, что какой-то злой волшебник вставил в окно превратное стекло, сквозь которое всё видится иначе, чем есть на самом деле. Именно о таком окне и пойдёт речь.
Давным-давно жила в нашем околотке баба Яга, причём такая, что всю округу держала в страхе. И было у бабы Яги два сына: родной да приёмный. Спрашивается, как получилось, что старая карга на воспитание чужого ребёнка взяла? Слыхал я от стариков такую историю:
Как оправилась баба Яга после родов, так сразу почуяла сильнейший голод. А поскольку была она привереда, то ни щи, ни каша ей были не нужны. Захотелось ей человечинки. И вот оставила она сынишку на попечении няньки Аннушки, а сама – прыг в ступу, и на поиски. Похитила где-то ребёнка, тоже новорожденного (такие понежней), принесла домой, отдала Анюте и в лес помчалась, за приправами. А няньке стало жаль ребёнка. Хитра она была, вот и придумала, как его спасти.
Возвращается ведьма домой, и видит: от няньки и след простыл, а оба мальчика сидят в одинаковых распашонках в одной колыбели, и понять, кто из них кто – невозможно, потому что все дети в их возрасте на одно лицо, и даже цвет глаз и волос похож. Так и пришлось бабе Яге двоих воспитывать. И хоть «сердце материнское» ей подсказывало, который – её, который – чужой, но уверенности не было, и съедать она никого не стала. Однако различия между сыновьями делала: там, где Антошке – пряник, там Андрюшке – корка, где Антошке – перина, там Андрюшке – рогожка. В одном только она их уравняла: чтобы сыновья от неё не сбежали, заколдовала она единственное окно в избушке, так что черное в нём казалось белым, ночь – днём, добро – злом.
Так и доросли оба мальчишки лет до двенадцати, ни разу не выходя из дома. Да и не жалели о том, потому что смотрят они в окно, а за забором бабы Яги, стоит тёмный лес, полный чудовищ. То Змей Горыныч прилетит, то упыри на волколаках прискачут, то ещё какая нечисть. И от всего веет смертью и ужасом. Видят также братья, что стоят вдоль ограды двора бабы Яги удалые бойцы-гренадеры, день и ночь вдоль ограды похаживают, да на тёмный лес смотрят: не покажется ли оттуда какое чудовище. Золото, а не солдаты.
Так бы до старости братья в избушке, не выходя, прожили, если бы не случай. Как-то понадобилось бабе Яге на несколько дней отлучиться. И, пока её не было, играли дети в своей конуре, шалили, да и отбили у одного оконного стекла уголок. Упал он на пол, смотрят братья на него и думают: как же им попадёт за это! Тут Андрюшка нашёлся.
- Давай, - говорит он, - поставим эту штуковину на место, а щель чем-нибудь замажем.
Полез он на лавку и начал, было, осколок прилаживать обратно, как вдруг, посмотрел в образовавшуюся дыру, да и разинул рот. Стоит он на лавке, как обалделый, то в дырку поглядит, то через стекло, опять в дыру, и снова – через стекло. Потом как вскочит он с лавки, да помчится к выходу. Антошка крикнул было: «Ты куда?!», а тот уже дверь распахнул, да вниз по лестнице запрыгал.
Выбрался Андрюшка во двор, стоит и глазам не верит: всё здесь не так, как через окно виделось. Вот и лес стоит, но совсем он не страшный: по соснам белки прыгают, с неба солнышко светит. А вот и двор бабы Яги, но вместо забора стоят какие-то покосившиеся жерди, а вместо пограничников-гренадеров – высятся столбы, а на каждом столбу – по человеческому черепу. Что за оказия?
Побежал Андрюшка к окну и видит: глядит на него сквозь стекло чудовище с рогами и клыками. Испугался, было, он, но посмотрел на дыру в стекле, а за ней как раз Антошкина пёстрая рубаха замаячила. И понял Андрюшка, что это его собственный брат через окно таким чудищем выглядит. Стал Андрюшка окно снаружи осматривать, да и заметил в углу сургучную печать с надписью: «Окно с превратным стеклом. Производство Черномора. Гарантийный срок на колдовство – тридцать лет и три года». А Антошка тем временем, тоже стал догадываться, что происходит. Да и как не понять: посмотрит он во двор через стекло, и на него смотрит жуткий тип с двумя головами, поглядит на него через дырку в окне – а это Андрюха стоит.
Возвратился Андрюшка в избу, и всё, что видел, рассказал брату. А Антошка и верит ему, и не верит. Андрюшка говорит: «Бежим отсюда!». А Антошка снова в сомнениях. Да и немудрено: Андрюшке собраться – только подпоясаться, а Антошке перину надо уложить и прочее. А уж и время поджимает: не ровен час, баба Яга вернётся. Сидит Антошка, ни жив, ни мёртв, не знает, на что решиться.
Понял Андрюшка, что с братом творится, и говорит:
- Вижу, Антошка, слишком многое тебя здесь держит, а всё, что вдали, тебя пугает. Зато мне терять нечего, кроме цепи, на которой я век просидел. Поэтому, сделаем так: я сейчас уйду, а когда устроюсь в новом мире, за тобой вернусь.
На том и порешили. Андрюшка умчался, а Антошка вставил осколок стекла на место, замазал щель, и зажил как раньше. Вернулась баба Яга, хватилась Андрюшки, но найти его нигде не смогла. Должно быть, далеко успел убежать. Так и зажили вдвоём.
Год проходит, другой, третий. Антошка всё тужит: зачем с Андрюшкой не убежал: тяжко и тоскливо в избе. А большой мир всё манит. Порой украдкой отклеит он кусочек стекла от окна, и всё смотрит, каков он, белый свет: лес, небо, поле, дорога. Хороша она, воля, но страшно из дому лыжи навострить. Посмотрит Антошка порой сквозь стекло, воскреснут в нём все детские страхи, и откладывает он побег.
Впрочем, на пятый год совсем уже Антошке невмоготу стало. Он уже и сухари сушил, и тайком в котомку пожитки складывал. Поджидал только случая, чтобы вырваться из дому. Но не успел. Прознала баба Яга, что до того техника дошла в наше время, что можно установить родня тебе человек или нет. Слетала ведьма к генетикам, а те и вызнали, что Антошка ей не сын. Поняла баба Яга, что всю жизнь ей «материнское сердце» врало, возвратилась домой, да с досады и слопала Антошку. Правда, знающие люди говорили, что зря она это сделала. Генетика-то наука тёмная. Её в былые времена даже продажной девкой величали. К тому же и так бывало: приготовят генетики к экспертизе кости мамонта или носорога, а мимо мышка пробежит, хвостиком махнёт, и дивится учёный мир: почему это мамонт всеми локусами на грызуна смахивает?
А спустя некоторое время, прискакал на лихом коне к дому бабы Яги богатырь, в котором распознала она Андрюшку. Стал он и рослым, и важным. Кольчуга на нём позвякивает, на голове – шапка железная на солнце переливается, на боку – сабля висит. Вертится он на коне своём возле избы, да кричит:
- Эй, баба Яга, будь ты неладна, отдавай мне брата моего! Довольно ему в тюрьме твоей сидеть. Я ему большой мир покажу.
А Яга ему в ответ:
- Да забирай! Вон и череп его на колу сохнет, и кости рядом в кучку сложены.
Опечалился Андрюшка.
- Ах ты, старая ведьма! - кричит он ей, - хоть ты мне и мать, но положу я конец всему злу, что ты творишь!
И с этими словами, вышиб он дух у старухи, и избушку её по бревну разнёс. И первым делом, окно расколошматил на мелкие осколки, чтобы больше никого оно обмануть не могло. А сам ускакал.
Помню я: пока были мы малыми ребятами, то ходили порой играть к месту, где раньше избушка бабы Яги стояла. Там находили мы порой осколки стекла. Удивительное это было стекло, ни дать ни взять, волшебное. Если посмотришь, скажем, через него на сыча, тот вдруг оборачивается белым лебедем. И наоборот, посмотришь сквозь осколок на красавицу, а она старой каргой на тебя глядит.
Много ужасов можно было через эти стекляшки повидать. И хорошо было то, что все они были мелкими, не больше вершка в длину. Только и годились, что девчонок пугать. А то страшно подумать, каких дел можно нагородить, окажись у кого в руках такое стекло хоть в четверть аршина шириной. Прав был Андрюшка, что расколотил его. А сейчас, говорят, и осколки перестали попадаться. Кончился, должно быть, срок годности у злого волшебства, вот и превратились волшебные стекляшки в обычные. Валяются они по полям и дорогам, втаптывают прохожие их в грязь. Туда и дорога. Пёс с ним, с этим стеклом.
Нравится рассказ? Поблагодарите журнал и автора подарком.