При Сталине в 1948 году (за 2,5 года 4-й пятилетки) объём промышленного производства СССР превзошёл довоенный уровень и, к 1950 г. вырос более чем в 2 раза. Экономика была многоукладной – помимо государственных предприятий были частные артели, колхозы, кооперативы и т.д. Негосударственные формы собственности присутствовали даже в высокотехнологичных отраслях. Например, первый советский телевизор КВН производился частной артелью. И у руководства страны по этому поводу не было никаких предрассудков, потому что оно прекрасно понимало, что для решения разных задач нужны разные инструменты. Рост производительности труда в результате совершенствования технологий, механизации и автоматизации труда вкупе с эффективными способами организации приводили к высвобождению работников для решения всё новых экономических задач. Но, достаточно рано, уже при Сталине возникла проблема избыточности трудовых ресурсов, высвобождаемых в результате повышения эффективности ведения хозяйственной деятельности. Сталин предлагал решать проблему увеличением времени отдыха для трудящихся, сокращая рабочий день, стимулированием граждан к совершенствованию своего образования, к тому, чтобы уделять больше времени семье, воспитанию детей. Однако развитие советской экономики шло настолько быстро, что уже Хрущёв, «не преодолевший в себе троцкизм», отменил в СССР применение метода повышения эффективности труда (который потом, к слову, очень успешно применяли, например, в Японии), практически запретил частные артели и значительно изменил образовательные программы в сторону снижения их эффективности. Именно Хрущёв установил практику, существовавшую до самого развала СССР, по которой инженеры в основном зарабатывали меньше рабочих. Хрущёв, как лидер советской бюрократии, очень испугался предложения академика Глушкова о создании кибернетической системы управления экономикой на основе применения ЭВМ. Такая перспектива грозила бюрократам потерей власти. Поэтому руководством СССР было приложено немало сил для торможения развития советской электронной промышленности и развития научных знаний и технологий создания вычислительных машин, были приняты меры для снижения престижа профессии инженера и учёного. На том знаменитый спор 1960-х между физиками и лириками был предрешён в пользу лириков с очень сомнительными моральными ценностями и обликом. Эти горе-лирики потом сыграли очень важную роль при развале СССР.
Последняя попытка реанимировать сталинский подход к управлению экономикой была задушена уже после Хрущёва. Экспериментальное хозяйство Худенко добилось роста производительности труда в 20 раз, но вместе с тем большая часть односельчан Худенко превратилась по сути в рантье, освобождённых от труда за ненадобностью, а их уровень жизни при этом значительно превысил уровень жизни тогдашних чиновников, чем вызвал у последних лютую зависть и ненависть. Критики эксперимента Худенко уже тогда писали, что его способ ведения хозяйственной деятельности высвободит на селе 25 миллионов рабочих рук. И что с ними делать прикажите? – озадачилась советская бюрократия. Если превратить всех этих людей в рантье, то они почувствуют себя хозяевами жизни и начнут пинать ту же бюрократию по поводу и без. А если найти им какое-то новое применение в экономическом развитии, то придётся реанимировать идеи Глушко о кибернетической системе управления, потому что бюрократия с усложнением своих задач не справилась бы. Но если отдать инициативу инженерам, то бюрократия исчезнет как класс и тогда другие люди будут управлять страной. Эксперимент Худенко был закрыт, сам он отправился в колонию. А бюрократия занялась решением проблемы не развития экономики, науки и техники, а занятостью населения – чтобы все были при деле и при небольшом окладе. Таким образом советская экономика была искусственно введена в так называемый застой. А дальше советское руководство стало присматриваться к капиталистическому способу ведения хозяйственной деятельности, в которой избыточная рабочая сила утилизируется почти естественным образом – безработица, нищета, безграмотность, безнадёга, болезни и ранняя смерть. В 1991 году осуществили переход к этой модели.
А потом, уже при Путине, вообще решили перейти почти к одной к добыче благ, а не их производству. Известно, что человека отличает от животных именно способность производить блага, а не только их добывать. Когда люди производят блага они представляют ценность и с ними приходится считаться. Так появляется феномен права, появляются законы, справедливость, социальные гарантии, социальные лифты и прочие блага человеческой цивилизации. Если производство благ прекращается, а жизнь общества, его жизнеобеспечение опирается в основном только на добычу, то потребность власти в человеческих нормах общежития, человеческих нормах управления обществом исчезает по объективным причинам и право сильного, логика животного поведения становятся доминирующими, потому что в экономике добычи благ действуют правила контроля кормовых территорий и логика распределения имеющихся на них благ – как в стаде горилл, например. Для доминирования в животном стаде и, соответственно, процветания необходимо быть наиболее наглым, дерзким, непредсказуемым, коварным или уметь доказывать самому сильному, распределяющему блага, свою верность, покорность и нужность. Когда в обществе, базирующемся на добывающей экономике, среди большей части граждан ещё сильны человеческие нормы и правила поведения, животная беспринципность оказывается особенно успешной, она проходит как нож сквозь масло, потому что люди не ожидают удара в спину, подлости, низости и самое главное это то, что они не готовы конкурировать за потребление благ по правилам животных.
На днях Путин сказал в интервью журналисту, что средний класс для России (минимальная зарплата 11800 рублей) не должен считаться так же как средний класс во Франции (минимальная зарплата 1386 евро нетто) или Германии (минимальная зарплата 1496 евро). По мнению Путина средний класс в России это те, кто зарабатывает в полтора раза больше минимальной зарплаты (то есть 17 000 рублей) и он спросил ведущего: «Вы же не хотите, чтобы было как во Франции, где протесты, демонстрации, выбитые резиновыми пулями глаза?... И то, что люди чего-то этим добились от властей это не есть хорошо.»
Путин осознанно считает, что люди в России должны быть настолько заняты выживанием и получать такой низкий доход, чтобы у них даже не возникало мысли и не было времени для оппонирования власти, для протестов и демонстраций. Экономический базис для животного существования создан – это добывающая экономика, с минимумом высокотехнологичных производств, с отсутствием амбиций научно-технического развития и лидерства. Это выгодно и западным партнёрам Путина, потому что благодаря такому режиму наиболее активные и образованные трудовые ресурсы перетекают в цивилизованные страны и умножают их потенциал. Природные ресурсы страны не работают на внутреннее развитие её экономики, а наоборот питают заграничную довольно сытую жизнь. Чтобы любая созидательная деятельность в России не приносила сколько-нибудь значимого дохода, надо просто лишить её (созидательную деятельность) инвестиций, сжать массовый платёжеспособный спрос до предела, чтобы денег у населения хватало только на блага из позапрошлого века и для надёжности задавить непровластную экономическую деятельность налогами и административными препонами, отменить все цивилизованные общественные процедуры и извратить их, максимально дискредитировать. А доходы от добычи распределять среди покорных и готовых на подлость, чтобы они, выслуживаясь перед альфа-самцом, гнобили любую критику и сопротивление. Избыточная масса населения в такой ситуации утилизируется естественным образом – безработица, нищета, неграмотность, безнадёга, болезни, пороки, смерть. Такая модель животного стада может существовать пока добычи ресурсов будет хватать на её поддержание. Но если доходы от добычи упадут ниже критического уровня, то, как в оскароносном корейском фильме «Паразиты», «молодые капиталы» будут смыты дождём глобального экономического кризиса обратно в канализацию, в подвал, откуда они и вышли. А истинные хозяева сядут пировать в доме, который ими придуман и построен руками их временно зазнавшейся прислуги. Такая вот конструкция современной мировой экономической и политической системы. Самое страшное, что разрушить цивилизованную систему отношений довольно просто, но восстанавливать её будет невероятно трудно – падать ведь всегда легче, тем более, что животные инстинкты в человеке всегда присутствуют, только одни их лучше контролируют, а другие хуже. Когда придётся восстанавливать систему производства благ, то придётся восстанавливать доверие людей друг к другу, к власти, учиться заново уважительно общаться, действовать по разумному закону и соблюдать права друг друга, потому что без этого коллективный труд, сотрудничество просто невозможны в сколько-нибудь длительной перспективе – можно на картошку выехать с непроверенными людьми, но самолёт уже не построишь без взаимного доверия и уважения.