Мой друг Евгений — очень талантливый веб-дизайнер. Мы с ним знакомы всего года три, но очень быстро и накрепко сдружились. Мы с ним оба чуть замкнутые и нелюдимые, и во время наших встреч можем делать перерывы в разговоре и молчать минут по 15-20. Наверное, людьми с которыми хорошо молчать, нужно дорожить…
«Ты знаешь, достало всё» — сказал он мне полтора года назад в нашем любимом тёмном кафе. Кафе на самом деле было баром, маргинальная публика напивалась, кричала, ругалась, и была занята собой. В таком месте очень легко затеряться. Ты ни на кого не обращаешь внимания, и на тебя тоже всем плевать. — «Подъезды, воняющие аммиаком, бабушки на лавочках, сборы за капремонт, салюты по праздникам, праздношатающаяся публика по выходным, вездесущие «мамочки-с-коляскасками»… Свалю в деревню. Насовсем. Пусть дочка подышит воздухом и вырастет нормальным человеком».
Я не удивился. Предполагал, что всё этим и закончится. В самом начале нашего знакомства, Евгений приобрёл дом в шестидесяти километрах от города. Это было заповедное место, полудачное село, излюбленное место отдыха горожан с относительно демократичными ценами на дома.
«Только там я чувствую себя собой. Пятнацать соток — позади лес, справа — адекватный нелюдимый врач, который неделю задалбливается с бабушками в районной поликлинике, а после этого работает в поликлинике частной, и ему ни с кем на выходных общаться не хочется. Слева — овраг с ручьём, через улицу — озеро. Вот это по мне», — говорил он, и вскоре я смог убедиться в сказочности дачи Евгения. От «адекватного» врача участок моего друга закрывала рабица с живой изгородью, от улицы — двухметровый профлист. Под огромной берёзой небольшой, но добротный дом из бревна, обложенный кирпичём. Перед ним разбитый женой Евгения, Вероникой, цветник, позади — вишнево-сливовый сад, беседка и каркасный бассейн. Я несколько раз приезжал к ним погостить на выходные — пили чай, играли в монополию, любовались закатом.
«Ты знаешь, достало всё» — сказал он мне полтора года назад в тёмном баре. И через два дня я помогал ему грузить вещи в нанятую «Газель». Вот уже полгода его маленькая первоклашка, дочка Еленка, учится в школе, в райцентре. Евгений полностью перешёл на удалёнку. Сложнее Веронике — она стоматолог в частной клинике. Теперь она перешла на облегченный график, работает три дня в неделю — и то после обеда. Ждёт, когда Евгений привезёт дочку из школы, берёт машину и мчится в город. Скоро им придётся покупать второй автомобиль, потому что если у Еленки будут заканчиваться уроки после часу, Вероника не сможет ждать, ей будет нужна машина — ехать на работу. Но это — мелочь. В основном, всё хорошо. Евгений и Вероника там счастливы.
Но вот внезапно оказались несчастны родители Евгения. Их реакция меня, к примеру, просто повергла в шок. Узнав о переезде сына с его семьёй в деревню и сдаче его двушки квартирантам, мать устроила истерику:
«Да из деревень все стремятся выбраться, а ты сам туда уполз»
«Да там алкаши одни!»
«Да как я людям скажу, что мой единственный сын живет в деревне?!»
«Да Леночка теперь навоз будет нюхать!»
«Да там же и школ-то нету!»
«В школу отдаёёётее??? Да какие там школы — уголовники одни!»
«А зачем в школу? Чей ей теперь только коров пасти! Или дояркой! Зачем ей в школу!?»
И совсем убойное:
«Да там же ни театров! Ни библиотек! Ни торговых центров!» Евгений поинтересовался у матери, когда она последний раз была в театре или библиотеке, а потом добавил, что торговые центры он видел в гробу.
«Да там все нормальные люди гуляют-отдыхают! Это только вы с Вероникой нелюдимые, как звери!»
Отец Евгения не стал истерить, а только оскалился прокуренной саркастической улыбкой:
«Не знал, что ты слабак!» — а потом выплюнул, очевидно, решив добить: — «Лентяй! Мы всю жизнь от сирены до сирены на заводе впахивали. Сашка (их племянник, женин двоюродный брат) — тоже за станком корячится! С утра на работу, вечером — с работы, сил только хватает, чтоб пивка перед сном выпить! А ты свинтил коровам хвосты крутить!»
Евгений напомнил, что он удалённо, не напрягаясь, минимум в три с половиной раза больше зарабатывает, чем брат на заводе.
«А не важно! «Не на-пря-га-ясь», — праквакал, передразнивая отец. — «А надо напрягаться!»
Родители в завершение пообещали, что разговаривать с сыном, пока он живёт в деревне, не будут, а ещё костьми лягут, но лишат Евгения и Веронику родительских прав.
«На самом деле они меня любят. Просто своей, непонятной любовью», спокойно рассуждает Евгений. - «Гордились когда я на «промэлектронику» поступил. Говорили — вот, дескать, станешь у нас на заводе инженером, а потом начальником! Все, типа, завидовать будут. А потом, когда после универа я инженером не стал, а увлёкся веб-дизайном, у них это и началось. Демонстративное какое-то пренебрежение. Дескать я детскими забавами занимаюсь. Очень восторгаются двоюродным, Сашкой. Он после технаря ушёл к ним кем-то на завод. По выходным очень сильно нажирается, может на мать — мою тётку — руку поднять. А родители говорят — ничего, пашет, настоящий мужик. И ещё лица кривили, когда мы с Вероникой закрыли ипотеку. Дескать — нормальные работяги вынуждены с родителями ютиться, семьи не могут создать, а придурки-интернетчики квартиры покупают… Вот так. А мы что, должны с Вероникой плохо жить, чтоб другим нравиться?»
А я вообще от всего это в шоке. Проблема отцов и детей, блин...
