Летом 1858 года скорое падение имамата стало практически очевидным. Наиболее четко это описал К. Дидимов в "Экспедиции в Чанты-Аргунское ущелье с 1 июля по 19 августа 1858 года": "дела Шамиля теперь уже не те, что были когда-то. Теперь мы не видим в войсках его той стойкости, того удальства и той решительности в делах, которыми они были прославлены прежде; не заметно в них того джигитства, о котором прежде так громко писали и рассказывали; ни разу не случалась нам ни видеть, ни слышать о подвигах абреков и мюридов, о которых рассказывали чудеса. А между тем резко заметно, что народ его, в сравнении с прежними об нем рассказами, упадает духом" ( Дидимов К. Экспедиция в Чанты-Аргунское ущелье с 1-го июля по 19-е августа 1858 года // Военный сборник, № 8. 1859). Чеченские общества, поддерживавшие Шамиля, стали "изъявлять покорность" царю, быстро переходя от ожесточенного сопротивления русским не только к взаимовыгодной с ними торговле, но и к помощи в боевых действиях.
Шамиль не мог этого допустить и обратился к репрессиям против не желавших воевать чеченцев. Карательным отрядом стали наиболее преданные имаму тавлинцы (аварцы). По словам К. Дидоева, "он (Шамиль - ИО) начал силою выгонять их (чеченцев - ИО) из аулов со всем имуществом, и заставлял следовать дальше в глубь гор; потом, чтобы не желающие этого не могли украдкой уйти обратно в свои аулы, он приказал таковые жечь, а посевы потоптать". По словам Н. Волконского, Шамиль этим не ограничился, приказав Кази-Магоме (Гази-Мухаммад, сын имама) взять у чеченцев аманатов (заложников), чтобы гарантировать их верность. Поскольку получить заложников добровольно не удалось, посланные Кази-Магомой тавлинцы стали врываться в аулы нагорной Чечни и забирать их силой. Реакция чеченцев, находившихся в основном отряде Кази-Магомы, была вполне предсказуема: "В тот же миг чеченцы, находившиеся в отряде, бросили Кази-Магому и полетели оградить и охранить свои семьи от покушения тавлинцев... Тавлинцы уже возвращались в свой лагерь с аманатами. Чеченцы, встретив их на дороге, кинулись на них с неистовством, весьма понятным отцам и мужьям, у которых отбирают их детей и жен. Началась резня. Из ближайших аулов подоспели те, которые у себя дома, обманутые и устрашенные миссиями Кази-Магомы, скрепя сердце, должны были уступить насилию, и все соединились против дикарей, посягнувших на заветные права и чувства людей. Свалка была жестокая и, естественно, для тавлинцев кончилась не благополучно, потому что, не смотря на всю их отвагу, сила и ожесточение одолели. Чеченцы рубили своих единоверцев, сбрасывали их с обрыва в Аргун, разогнали остальных во все стороны и освободили заложников" (Волконский Н. 1858 год в Чечне // Кавказский сборник, том 3. 1879).
Месть чеченцев не заставила себя ждать: уже через несколько дней к генералу Кемпферту, командовавшему русским отрядом в этом районе, явились местные жители и попросили принять их покорность и защитить в этом случае от Кази-Магомы, обещая показать место, где он находился. Генерал тут же отправил около тысячи человек с четырьмя орудиями к Шаро-Аргуну. Проводники скрытно вывели его к лагерю Кази-Магомы (причем русские даже не подозревали, что он находится совсем рядом). "Не долго думая, пехота и артиллерия открыли огонь по неприятельскому биваку. Тавлинцы уж не предполагали отстреливаться, потому что неудобно, а хлопотали лишь о том, чтобы как-нибудь скорее подобрать своих раненых и убитых. Но и это им не удавалось, потому что в то время, когда одних подбирали, на трупы их ложились те самые, которые тащили их за ноги и за руки. Увидев, что дело скверное, тавлинцы побросали этих убитых и раненых и разбежались в разные стороны. Аулы, таким образом, освободились от своих паразитов... Мало того, чтобы отмстить и вместе с тем пофигурировать своей искренностью и преданностью, многие из них (чеченцев - ИО), примкнув к нашей колонне, очень усердно постреливали сверху вниз на своих собратов, с которыми еще так недавно, рука об руку, стреляли по нам" (Волконский Н. 1858 год в Чечне // Кавказский сборник, том 3. 1879).
Однако этим дело не ограничилось: 16 августа вспыхнуло восстание в Итум-Кале, главном селении Чантынского общества, старейшины которого заранее договорились с русскими о помощи. Восстание их против Шамиля было тем более важно, что, как говорил тот же Н. Волконский, "богатое и многолюдное, оно всегда считалось стражем имама на границе кавказской Черногории и, в крайних случаях, всегда было его надеждою и оплотом, давая ему верных и преданных слуг". Наибом в этом обществе был также тавлинец, Гамзат, который уже давно был ненавидим местными жителями за жадность и жестокость, и чеченцы были готовы избавиться от него и его мюридов, если русские отправят к ним свой гарнизон для защиты о мести имама. Естественно, русские не заставили себя долго упрашивать, направив помощь. Местные жители, услышав два орудийных выстрела, сигнал о подходе русского отряда, бросились резать мюридов Гамзата. Сам наиб "схватил своего коня, вскочил на него без седла, крикнул своему племяннику "спасайся!" и, как прижаренный каленым железом, стремглав понесся к оврагу. Оттуда, по едва проходимой тропинке, спустился в кручу под несколькими выстрелами чантынцев и исчез в пропасти" (Волконский Н. 1858 год в Чечне // Кавказский сборник, том 3. 1879). Его мюридам не повезло: "все пали под кинжалами чантынцев" (Н. Волконский). Троекратный салют стал приветствием восставших чеченцев подходившему отряду русских войск.
Почему чеченцев убрали из Лейб-Гвардии русского царя можно прочитать здесь.
Понравилась статья? Подпишитесь, поставьте лайк и сделайте репост в соцсетях. Спасибо!