(предыдущая глава по адресу https://zen.yandex.ru/media/id/5d9c6a1d3642b600ad3ef7ca/separatist-u-istokov-velikoi-imperii-glava-vii-okonchanie-5e4fa4a940e9c554bad56242)
Не упуская хэрэидов из вида, Гомбо-баян ехал впереди своего отряда. Сначала он вел свои отряд быстрой рысью, а приблизившись к противнику на расстояние, позволяющее их отчетливо видеть, перешел на шаг.
Куда ни взгляни ровная степь. Кое-где возвышались небольшие сопки и встречались мелкие овраги. Только слева в падь опускался языком небольшой, но крутой и каменистый отрог, да далеко впереди и справа синели горы. Отрядам противника некуда было спрятаться и Гомбо не опасался засад. Более менее подозрительные места тут же осматривались дозорными. В бездонном голубом небе распластались белые облака. От них темные тени, как заплаты, лежали на зеленой земле. После ночной непогоды вернулось лето: солнышко, теплынь. Но это был его прощальный жест. В степи уже чувствовалось дыхание осени. Всюду пока на ветру буйно клубилась зелень, но уже кое-где виднелись бурые пятна.
- Хорошие здесь места, прекрасные пастбища. Смотри, Гомбо, как луга пестрят густым, сочным разнотравьем. Скоту вольготно пастись, трава высокая, - сказал Галсан, один из приближенных воинов с бельмом в правом глазу, с которым Гомбо-баян всегда ходил в походы.
Теперь они ехали бок о бок. И действительно, трава, по мере того как углублялись в степь, становилась все выше, и, в конце концов, начала доставать до живота лошадям. Рос и пырей, и ковыль, и мятлик, и астрагал, и множество других луговых трав.
- Пастбища хороши, особенно зимой скот добывать легко будет корм, - согласился Гомбо.
- Поехал наш нойон осмотреть эти места для зимовки и поохотиться, а наткнулся на хэрэидов, которые хотят нас ограбить, - как будто про себя проговорил тучный Галсан. – Ох, с каким нежеланием я нападал на них.
- Испугался что ли, Галсан? – спросил Гомбо, улыбаясь в усы. – Раньше что-то такого за тобой не замечал.
- Да нет, не испугался. Просто у меня одышка, и толчеи я не люблю, потому, что жарко бывает, а когда жарко, от меня пользы никакой.
Гомбо-баян громко засмеялся:
- А-а, конечно, конечно. Ха-ха. При твоей тучности в плотном строю тебе действительно тяжело.
- Тебе смешно, а мне было не до смеха. Другое дело в одиночку действовать! Тогда простору много. Хоть уловкой какой выкрутиться можно, а тут и придумать ничего не успеешь. Не только головой, но и руками действовать тесно. Терпеть не могу тесноты.
- Но ничего с тобой не случилось же. Видел я, как ты отважно наседал на врага. Собрался же с духом.
- Вот-вот, с духом. Этого-то я и боялся. Отвага во мне благоразумие победило. Я ведь жуть какой запальчивый. Вот и понесло меня... Следующий раз, если так плотно будут строить я лучше из рядов вперед выйду. Помнишь ведь, я в молодости неплохим поединщиком был. Всегда выходил, если перед сражением поединок требовался. Ни разу не проиграл.
- Так уж ни разу. А бельмо откуда? – осаживая расхваставшегося вдруг Галсана спросил Гомбо. – После этого ты уже не выходил на поединки.
- Ну-у вспомнил что, - остыл воин. – Тогда конь на бегу споткнулся и я упал и ударился головой. А шлем повредил глаз.
Подъехал один из дозорных ведя на аркане пленного:
- Столкнулись с маленьким разъездом. Все ускакали от нас, а он отстал и мы его заарканили.
- Где же его лошадь?
- Да лошадь у него совсем заезженная была. Пала она. Вот пришлось его гнать пешим.
Хэрэид едва держался на ногах. Пот ручьем тек по лицу. Он тяжело и часто дышал, хватал воздух открытым ртом. На вопрос навсегда ли уходят хэрэиды толком ответить не смог. Гомбо брезгливо оглядел ветхую и грязную одежду пленника и приказал:
- Отвези его к Буянто-нойону. Может там что-нибудь добьются от него полезного.
И тут же забыв о хэрэиде, продолжил неторопливый разговор с Галсаном.
Сзади слышались голоса молодых нукеров. Иногда до них доносились обрывки некоторых фраз. По ним было понятно, что разговор шел о хэрэидах.
- Отец, - подъехал к ним вплотную сын Гомбо-баяна. – Отец, мы с ребятами спорим про хэрэидов. Говорят, что они молятся кресту. Так ли это?
- Да, я видел это. Но не все молятся кресту. Некоторые из них молятся так же как и мы Вечному Синему Небу. Для них, как и для нас, Вечное Синее Небо является высшим божеством. А что означает крест и почему ему молятся некоторые хэрэиды я не знаю, это надо у знающих людей спрашивать.
Помолчав недолго, глянув на одобрительно кивающего Галсана, Гомбо-баян продолжил:
- Вечное Синее Небо высшее божество, вторым по значению божеством является Земля. А посредниками между божествами и живыми людьми являются шаманы. Они разговаривают с ними, совершают различные обряды, угодные божествам, а так же лечат людей.
- Важно почитание огня. Его людям дали небожители и наказали, чтоб чтили и оберегали, - добавил Галсан. – Он является хранителем рода, семьи, символом чистоты и здоровья. Почитать надо и небесные светила – солнце, луну и звезды. Окружающие нас реки, леса, горы, поля имеют своего хозяина-эжэна, владыку, которому при проезде данного места следует поклоняться. Весь мир наполнен бесчисленными духами, как добрыми, так и злыми. Они находятся всюду: в воде, в лесах, в жилищах.
Галсан приосанился, в голосе появились поучительные интонации:
- Все эти духи оказывают существенное влияние на человека и его судьбу…
- Это мы знаем. Хотели только узнать, что означает для хэрэидов крест, - со свойственной молодым уверенностью перебил его сын Гомбо и, недослушав, вернулся к таким же молодым, как сам, нукерам.
Галсан что-то проворчал обиженно и надолго замолчал.
Далеко за полдень идущий впереди отряд остановился у подножия цепочки невысоких гор с каменистым кое-где гребнем и заросшим местами густым лиственным лесом. Гомбо тоже сделал остановку у маленького мелководного степного озерца подкормить, напоить коней и самим подкрепиться.
Размешав в воде хурута и разболтав Гомбо запил им вяленое мясо и вытянулся на кошме. До того события так быстро смещались, что со вчерашнего утра не представилось времени отдохнуть:
- До чего же, однако, мне спать охота. Вчера целый день на коне были. Ночь целую без сна. Спать хочется так, что разговариваю с трудом. Надо вздремнуть.
Сказав это Гомбо приподнялся, оглядел временную стоянку и приказал:
- Кроме дозорных пусть все отдыхают.
Степь тихо шумела. Слабый ветерок доносил сильные дурманящие запахи трав. Пригретый солнцем Гомбо задремал, а затем и вовсе уснул. Сморили его усталость и шум трав.
Но долго поспать ему не удалось. Каким-то необъяснимым чувством он уловил топот шагов, затем громкий голос позвал его и Гомбо-баян очнулся от сна. Сел на расстеленной кошме, неотдохнувшая голова немного болела. Рядом топтался сын в полном боевом одеянии.
- В чем дело? – спросил Гомбо.
- Хэрэиды двинулись.
Гомбо-баян поднялся на ноги и непроизвольно сделал несколько шагов в сторону врагов. Голова колонны уже втягивалась в лощину между двумя лесистыми горами. Двигались не торопясь, шагом.
- Ну что-ж. Это хорошо, - сказал Гомбо-баян подошедшему Галсану. – Они покинули наши кочевья. Направь несколько человек, пусть проводят их до перевала. А мы попозже передвинем свою стоянку поближе к лесу, разожжем костры и поедим горячего.
- Долго дичь придется искать, - ответил Галсан. – Столько народу проехало здесь. Всю живность распугали.
- Придется искать. Не оскудела же степь от того, что прошли хэрэиды. Сейчас же отправлю человек десять-пятнадцать. К вечеру кого-нибудь добудут.
Повернувшись к сыну приказал:
- Отправь гонца к Буянто. Пусть лично ему скажет, что хэрэиды покинули наши места. А теперь отдохнем еще немного и займемся поисками места для ночевки.
И опять с удовольствием растянулся на кошме. Но сон не шел. Он лежал с полузакрытыми глазами и блаженствовал под теплыми лучами солнца.
В сопровождении дозорного прискакал Рэгзэн.
- Рэгзэн! Живой, - обрадовано вскрикнул Гомбо. – А где Хуса? Где остальные? Или один?
- Нет, не один. Вон в тех кустах прячемся с утра. Хуса сильно ранен в голову.
Гомбо-баян глянул туда, куда показывал Рэгзэн и увидел как далеко возле темных зарослей кустарника двигаются едва различимые люди и кони.
- Гомбо, скажи. Мы отогнали хэрэидов из наших кочевий? - возбужденно спрашивал Рэгзэн. – Даже не верится.
- Ха. Ты что, Рэгзэн? С нашими-то малыми силами отогнать большое войско. Сами они ушли.
- И так тоже не плохо. Главное ушли они. Поскачу, обрадую своих.
* * *
Только около полудня обоз, который вел Бэлигтэ, достиг куреня.
- «Если б не верблюды, то давно добрались бы, - думал Бэлигтэ. – Ходят монотонно-размеренным шагом, однообразно. Недаром днем пути принято считать дневной переход верблюда: мера самая точная».
Если посмотреть со стороны, то этот движущийся по широкой долине караван был странен. Тут сопровождавших воинов опекали обозники. Боевым охранением был только один воин, младший сын Цырена. Он, осматривая местность, неутомимо носился по степи вокруг каравана, иногда подъезжая к нему для смены утомленной лошади. Не считая обозников, он, кроме Бэлигтэ, был единственным здоровым воином.
Рано утром сделали остановку, чтобы подкормить лошадей и дать им отдохнуть, а потом догнав верблюдов, которые могли весь день идти без пищи и воды, приноравливали ход коней к движению серовато-желтых животных с гордо поднятыми головами. Ехали по опустевшей степи, только на сколько хватало глаз были видны широкие полосы следов прошедших стад и отар. Впервые Бэлигтэ подумал, что род его не малый и далеко не бедный, так много животных прогнали по степи, уводя от врага. Есть чем ему тут поживиться.
От встретивших их обоз дозорных узнал, что идут сборы к откочевке, скот уже погнали на северо-восток вверх по долине Толы. Туда, где берут начало и Онон, и Керулен.
Выехали на перевал небольшой сопочки и перед ними открылся вид их стойбища. Но не было уже привычной глазу юрты нойона на холме. Не было и других юрт, окружавших белоснежную огромную юрту Буянто. Было только хаотическое движение и следы очагов. Люди спешно грузили скарб в повозки и телеги, запряженные волами и лошадьми, вьючили верблюдов. Возле них бегали загорелые мальчишки с луками или деревянными саблями. Завидев обоз и сопровождавших его вооруженных всадников, они сбивались в кучки и с завистью смотрели им вслед. Они были готовы пойти за ними, но их тут же окликали женщины. В воздухе висела тревога, чувствовалось напряжение. Не было обычной и привычной при перекочевке громкой ругани. Даже невольно вырвавшийся крик старались тут же погасить, подавить. В глазах у людей была тревога, когда они смотрели на проезжавших мимо них израненных воинов. Бэлигтэ, очнувшись от подавившей его картины бегства, развернул коня:
- Доблестные воины, вы сделали все, что было в ваших силах для защиты родных очагов. Езжайте к своим семьям, расседлывайте своих боевых коней и снимайте оружие и военные доспехи. Укладывайтесь на повозки и не тревожьте свои раны, чтобы они быстрее залечились.
Прискакал запыленный Бутуха, как и его отец, подвижный, энергичный. Как и отец, был одет в богатые доспехи, имел хорошее оружие, которые ждали своего временив прекрасно украшенных ножнах, налучье и колчане. В его стремительных движениях чувствовалась скрытая сила и уверенность.
- Прости, Бэлигтэ, не могу ничем угостить. Заканчиваем сборы, все во вьюках и телегах.
- Нет времени живот наполнять едой, - ответил Бэлигтэ. – Буянто велел как можно быстрее уводить курень в безопасное место.
- Вся живность уже в пути. Дорогу разведывают сто моих воинов. Скоро и курень двинется. Из всех людей, у кого есть оружие сформировал два отряда по сто человек. И один отряд сформировал из людей, не имевших оружия. Выдал им вооружение из моих запасов, а также запасов нойона, отца, твоего дяди, Дармы и твоих. Собрал и раздал все оружие и доспехи, но все равно не хватает. Только семья Гомбо-баяна не хочет отдавать запасы оружия, а сами составили свой отряд и не желают подчиняться мне, да и не хотят со всеми откочевываться. Угоняют свои стада и отары отдельно от всех. На север. Заявили, что они сами знают в какие места двигаться. Я хотел силой отобрать запасы оружия, так они готовы сражаться с нами. Думаю, они, пользуясь ситуацией, отделятся он рода.
- Брат был прав. А я всё думал, что он излишне подозрителен, - с горечью сказал Бэлигтэ. – А люди Хара-Хасара к ним присоединились?
- Нет. Их мало и они слабо вооружены. Я их разделил по другим отрядам. Только люди Гомбо-баяна смуту поднимают.
- «Почему на север угоняют животных, а не на юг, к хану? – задался вопросом Бэлигтэ. – Но это после узнаем, а сейчас надо пресечь зарождающуюся смуту».
Он соскочил с коня и энергично прошелся в разные стороны разминая затекшие ноги и тело. Всегда несерьезный и беззаботный, вечно веселый Бэлигтэ растворился где-то в бескрайних просторах нагорных степей Хэнтэя. Младший сын нойона, а потом младший брат нойона жил без больших забот и в свое удовольствие. Ходил в походы и набеги под началом своего брата или Арсалан-батора, а иногда и сам водил отряды. Но внутриродовые разногласия его обходили стороной. Он на них не обращал внимание. Считал, что это дело брата и не вникал в их суть. А сейчас, когда это коснулось его, он растерялся. Сейчас от него, от его решительности зависела целостность рода. Если сегодня позволит семье Гомбо-баяна отложится от рода, то кто знает, что будет завтра. Дурной пример, говорят, заразителен. Но острый и быстрый ум, способность принимать решения и воплощать их, переданные ему многими поколениями предков, не позволили молодому воину растеряться, опустить руки.
- «Действовать решительно и жестко, а не уговаривать, - решил Бэлигтэ. – Решительные действия убедительнее красноречивых слов».
К Бутухе повернулся уже другой Бэлигтэ. Повернулся человек готовый распоряжаться чужими судьбами и готовый отвечать за свои действия.
- Надо разоружить людей Гомбо-баяна. Брат мне приказал, чтобы я их держал как заложников. Глаз с них не спускал. Ты меня понял? – Бэлигтэ смотрел на Бутуху, как будто оценивая его способности.
- Тогда без кровопролития не обойтись.
- Может, обойдется... Нам нельзя кровь родственников проливать... Объявляй сбор, отряды построй и по моему сигналу твой отряд должен окружить людей Гомбо. Если добровольно не сдадут оружие, то будем отнимать силой. Нельзя допустить, чтоб обнажили оружие. За семьями Гомбо-баяна и Хара-Хасара, а так же и за семьями их воинов надо установить постоянное наблюдение. Но так, чтобы они этого не заметили, не почувствовали, что являются заложниками. Буянто сказал, что ему будет спокойнее если эти семьи будут в его власти.
Завыли рога объявляя тревогу. Со всех концов куреня поскакали всадники и скоро образовали строй в несколько отрядов. Бэлигтэ проехал перед строем осматривая снаряжение и вооружение построенных воинов. Такого разношерстного воинства он еще не видел, За исключением отряда Бутухи, все были вооружены и одеты кто во что горазд. Кто держал копье, у кого на боку висела сабля. Не на многих были надеты доспехи. Но все, без исключения, имели луки в налучьях и стрелы в колчанах. Даже встречались саадаки, то есть налучье совмещенное с колчаном. Бэлигтэ подъехал к одному из воинов и попросил показать стрелы, и увидел то, что и ожидал. Наряду со стрелами с закаленными и гранеными наконечниками, предназначенным для пробивания брони, были охотничьи стрелы с широкими и плоскими, листовидными, наконечниками. Бэлигтэ хотя и знал, что в строю люди не воинского ремесла, а стрельники, шорники, кузнецы, кожемяки и другие ремесленники, был удручен. Подъехал к отряду, состоящему из полусотни воинов. Перед отрядом на коне сидел облаченный в добротные доспехи Хорчи, пожилой воин, один из сподвижников и близких родственников Гомбо-баяна.
- Вы почему угоняете скот в иную сторону, чем весь род? – глядя в упор ему в глаза жестко спросил Бэлигтэ.
- Куда хотим, туда и откочуем, - ответил холодно Хорчи. – Не тебе, молодому, указывать нам.
- Уговаривать тебя не буду. Но вы пойдете туда, куда идет весь род, - и Бэлигтэ махнул рукой.
Тут же отряд Бутухи, стоящий на правом фланге строя, рванулся с места и окружил маленький отряд возмутителей спокойствия.
- Хорчи, прикажи своим людям разоружиться, - стараясь сохранять спокойствие в голосе произнес Бэлигтэ.
Рука Хорчи невольно потянулась к сабле, но опомнившись угрюмо произнес:
- Твоя взяла, Бэлигтэ. Уступаю силе, да и грех родственную кровь проливать.
Спешившись, снял оружие и аккуратно сложил на землю. Его примеру последовали и остальные.
- Доспехи отдавать не буду, - сквозь зубы процедил Хорчи. – Они мне дороги.
- Как хочешь. Оружие вернем, когда всё закончится, - ответил ему Бэлигтэ и обращаясь к Бутухе, приказал:
- Довооружи людей. И отправь несколько человек вдогонку стадам Гомбо. Пусть повернут к верховьям Толы.
Стада, отары и табуны уже ушли далеко и уже не было слышно ни криков погонщиков, ни блеяний овец ни мычаний коров. Вскоре и курень собрался в дальнюю дорогу и широким потоком двинулся по долинам бескрайней степи. Впереди ехали Бэлигтэ и Бутуха. За ними следовала половина отряда Бутухи. Другая половина еще до полудня ушла вперед разведывать дорогу и охранять стада. Чуть приотстав раскачивались телеги со скарбом и детьми, вышагивали навьюченные гордые верблюды и хмурые яки. Среди подвод на телеге, которую тащили два белых вола, сидел хранитель родового очага старейшина племени Шикерту-убгэн. Перед ним на насыпанном на дно телеги речном песке стоял медный короб, в котором находился глиняный сосуд с отверстиями возле основания и вверху. В нем алели угли и дымились головешки. Усохший сгорбленный старец время от времени опускал в сосуд мелко нарубленные дрова. Телегу с родовым огнем с двух сторон оберегали несколько юношей на белых лошадях. Караван замыкали три сотни воинов, взявшихся за оружие в силу сложившихся обстоятельств.
На исходе дня Бэлигтэ приказал Бутухе:
- Объявляй остановку. Ночевать будем у реки в том порядке в каком идем, а рано утром продолжим движение. Пусть старшие подродов выделят овец из своих отар и хорошо накормят людей.
...Смеркалось. Бэлигтэ один сидел у костра. Вокруг него тихо шумела временная стоянка. Рядом в кибитке его жена, Дарима, успокаивала раскапризничавшегося грудного сына. Тяжелые думы гнали сон от Бэлигтэ. Он подбросил в костер дров, над ним взметнулось пламя. Из глубины табора донесся плач ребенка, затем успокаивающий голос матери. Бэлигтэ смотрел на языки пламени. Душу его рвала неизвестность. Гнетущая неизвестность. Чем закончилось нападение на лагерь хэрэидов? Уцелел ли отряд? Неужели придется покинуть свои родовые кочевья? А пустят ли другие племена в свои владения? Как стервятники на падаль они налетят на наш род, даже старый хан приложит все усилия, чтобы окончательно подчинить себе, обобрать.
Бэлигтэ, глядя на пляшущее пламя, задумался, а когда поднял голову, то увидел щуплую фигуру молодого шамана Гончик-боо. Он, скрестив ноги, сидел по другую сторону костра.
- Гончик, - удивленно произнес брат нойона, - а как ты смог незаметно подойти и подсесть к огню?
- Ты думаешь, что дальше делать, - не ответил на вопрос шаман. – И мне людские судьбы не дают покоя.
- Как ты можешь знать о чем я думаю?
- От моих Духов нет тайны. Скажу тебе только, что завтра мы никуда не тронемся. Здесь остановимся до перекочевки на зиму. Но ждут нас на этих днях новые испытания.
- Откуда тебе известно это?
- Я общаюсь с Вечным Синим Небом.
- Поможет ли тебе Вечное Синее Небо, когда брат отрубит твою голову, чтобы она меньше знала и умела молчать?
Гончик-боо пристально всмотрелся в лицо Бэлигтэ. Он считал его веселым бездумным прожигателем жизни, как-никак вместе росли. С юных лет Бэлигтэ отличался острым умом, а считался простачком.
- «Ошибался я, - подумал шаман. – Сегодня он показал свою подозрительность, недоверие к людям и неразборчивость в средствах для достижения цели. Оба брата в этом схожи, в отца».
Но вслух сказал:
- Надо мной властны только небожители. А ты идешь путем своего брата, Буянто-нойона. Он хочет сделать лучше для рода, но его поступки менее добры, чем желания. Жестокостью доброе людям не сделаешь. А ты сегодня был готов пролить кровь родственных тебе людей. Не боишься, что когда-нибудь нойон может потребовать и твою голову?
- Я воин, - Бэлигтэ отрешенно смотрел в густеющую темноту степи. Этот шаман заронил в его душу что-то тревожное. – Как только я взял в руки саблю, с тех пор стрела, несущая мне смерть, хранится у кого-то в колчане. И мне с ней не разминуться. Тебе, не воину, этого не понять. Иди, не тревожь душу.
Когда шаман удалился неслышно подошел баурчи брата и подсел к огню:
- Я был недалеко и слышал всё. Не бери в голову. Разве ты забыл, что несколько лет назад Буянто-нойон казнил его отца за ослушание во время войны? Теперь он мстит, хочет внести раздор между вами, братьями. От него можно ждать одни неприятности.
- Придет время и я переломлю ему хребет, - решительно сказал Бэлигтэ. – Умрет не пролив ни капли крови.
* * *
Ближе к вечеру, хорошо отдохнувший, посвежевший и в прекрасном настроении Буянто-нойон не спеша шел по лагерю. Решил пленного, которого привели накануне допросить, когда соберутся все начальники сотен. Лагерь гудел, жил своей особенной жизнью хорошо отдохнувших и радостных людей. Нойон обратил внимание на группу воинов, с интересом наблюдавших за Аюшей. В расстегнутом на груди халате с саблей в руке тот что-то объяснял и показывал молодому воину. Заинтересовался. Не подходя близко, чтоб не мешать, стал наблюдать, что делается.
- Рубить и полосовать две разные вещи, - громко говорил Аюша одновременно и молодому воину и остальным, сгрудившимся возле них. – Рубящий удар решителен. Его наносят с твердым намерением завершить схватку. Режущийся удар лишь касается противника. Даже если ты полоснул сильно это только полосование. Он применяется для подготовки завершающего рубящего удара. Когда рубишь, твой дух решителен. Ты должен понять это. Если ты сначала полоснул противника по незащищенным местам, это кисти рук, ноги и лицо, сразу же наноси мощный рубящий удар.
Буянто залюбовался быстрыми, точно выверенными движениями Аюши.
- «Его отец, бывалый воин, прекрасно обучил сына, - с теплотой подумал нойон. – Да вот и он стоит в группе воинов и наблюдает за сыном. А Аюша молодец, ничего не скажешь. И как умело и доходчиво объясняет, как будто только тем и занимался, что обучал будущих воинов».
- Когда в бою возникают помехи сверху или с боков, и вообще, когда трудно применить рубящий удар, коли. Бей острием сабли в лицо, грудь. Такой укол в основном бывает смертельным и рука твоя не должна колебаться, а быть твердой. Смотри, вот как это делается…
- «Надо создать небольшой отряд разведчиков и во главе поставить Аюшу, - решил Буянто, продолжив обход стоянки. – Чтобы и летом и зимой, и во время войн и мира они рыскали по бескрайней степи, высматривая и добывая необходимые сведения. Тогда ему некогда будет дебоширить. И чтоб этот отряд подчинялся только мне. Надо постепенно освобождать Арсалан-батора от груза забот».
А сзади еще долго доносился громкий голос Аюши:
- …Вот несколько приемов отразить атаку. Первый и основной прием, который применяется наиболее часто, это отбивать саблю противника вправо от себя, как бы целясь в его глаза. Второй прием, встретить нападение, отбивая саблю противника к его правому глазу, с ощущением отсекания его шеи…
К концу обхода окончательно сформировалось давно обдумываемое решение. Пора стать полностью самостоятельным. Не только внутри рода, но и полностью независимым от того, кто унаследует власть хана Дэмбэрила. С облегченной душой, как будто наконец удалось спихнуть давящий на неё давно груз, пришел к своему костру. Стали подходить отдохнувшие, как и он, начальники отрядов. Когда все собрались, начали допрос приведенного пленного хэрэида.
- Не много же ты нам сообщил полезного, - с сожалением сказал Арсалан. – Тогда хоть расскажи, как в плен-то попал.
- Ночью табун, в котором пасся мой конь, ваши угнали. С большим трудом удалось найти другую лошадь, да и та оказалась старая, заезженная. Поэтому не смог от ваших дозорных ускакать.
- И много таких как ты?
- Много. Сменных коней почти не осталось. Два раза вы уже угнали наших лошадей. Две ночи подряд.
- Сколько ваших воинов мы этой ночью побили? – поинтересовался Хара-Хасар. – Это-то хоть ты знаешь?
- Знаю. Говорят, что более шести сотен только убитыми, а раненных, истоптанных копытами лошадей и избитых еще больше. Не ожидали мы нападения. Вы, как волки, подкрались ночью и напали на спящих и невооруженных людей. Не смогли мы сразу собраться для отпора. Безоружных людей вы побили.
От услышанного все зашумели, разом, не слушая друг друга, громко и радостно заговорили. Размер нанесенного врагу урона всех поразил. Никто не обратил внимание на то, с какой злобой были произнесены эти слова. Когда возбуждение улеглось Буянто обратил свое лицо к пленному:
- Мы отпускаем тебя домой. Дадим тебе лошадь и лук со стрелами. Порадовал ты нас. Живи.
- Тогда дайте и трут с кремнем, а также, нож. Пояс мой ваши воины отобрали при пленении.
- Дадим.
Когда увели хэрэида снова шумно продолжили делиться мнениями об услышанном. Потом все притихли. Некоторое время молча наблюдали на шумную суету своего военного лагеря. Воины неведомыми путями уже знали какой урон они нанесли противнику. Они, успевшие хорошо отдохнуть, бегали, кричали, затевали игры. Эта суета, это веселье воинов радостью отзывалось в сердцах начальников.
- У людей хорошее настроение, - прервал молчание Дарма-батор. – Отдохнули, сыты, дух боевой крепок.
- Уныние даже сильного воина ломает, - согласился Арсалан-батор. – А когда он сыт, здоров и уверен в своих силах, на многое способен. Любой враг ему не страшен. Только на крепких духом воинов можно положиться. Душа сейчас радуется глядя на них. А вчера вечером, когда мы нашли вас, Дарма-батор, все воины еле шевелились, не то что смеха, даже разговоров не слышно было...
- Напраслину возводишь на моих воинов, уважаемый Арсалан-батор, - обиделся Дарма. – Люди двое суток без сна и отдыха в боях были. Из последних сил держались в седлах, но никто духом не пал, не смалодушничал.
- Не обижайся, Дарма-батор, - приобнял его Арсалан. – Хотел пошутить, да вот не удалась шутка...
Но договорить ему не дал слабый ветерок, неожиданно подхвативший клубы сизого дыма от костра и окутавший им собравшихся возле огня людей, осыпал их искрами. Почти все закашлялись.
- Счастливый знак! – почти разом воскликнули все. – Дым отгоняет несчастье, священные искры приносят удачу.
Еще долго обсуждали посланные Небом знаки. Вспоминали разные случаи смешные и не очень. Наконец Буянто перевел разговоры в деловое русло:
- Раз хэрэиды покинули наши земли, что теперь будем делать? Возвращаться к себе они будут опять же через наши кочевья. Другого пути у них нет.
Неторопливо знатные воины начали обсуждать дальнейшие действия, соглашаясь с друг с другом или возражая.
- А ничего делать не будем, - выразил общее мнение Хара-Хасар. – С добычей или без неё будут возвращаться из эрэнчиновских кочевий на нас нападать уже не будут. Время упустили. А мы просто дождемся пока они удалятся к себе и вернемся в свой курень.
- Хара-Хасар верно мыслит, - поддержал Арсалан. – Пусть уходят. А ты, Буянто-нойон, уже что-то решил, вижу.
Буянто внимательно всех слушал. Особенно внимательно слушал мнение Арсалан-батора. Он всегда слушался старого грозного воина как мудрого учителя, если тот что-либо ему почтительно посоветует. И всегда удивлялся тому, как Арсалан сочетает богатый житейский опыт с энергией молодости. А Арсалан-батор относится к Буянто-нойону, будто тот и умнее и опытнее. При разговоре старик склонялся, почитая в Буянто главу рода. Но, как и вчера, окончательного решения им принять не удалось. Прискакал один из дозорных, доложил, что к ним медленно приближается отряд Хуса-батора. Дарма-батор не долго мешкая заседлал своего коня и поскакал в степь встречать своего друга.
- Сегодня день хороших вестей, - обращаясь ко всем весело сказал Арсалан-батор. – Вот и Хуса со своими людьми возвращается. Не сгинули, живыми выбрались. А мы даже попировать не можем. Буянто-нойон, может всё-таки твой баурчи оставил архи?
- Мне это неведомо. Спроси Баира, - ответил нойон.
- Баир, - с возбужденным нетерпением Арсалан повернулся к начальнику охраны. – Архи есть? Не может такого быть, чтобы у твоего отца не было. И оставил он наверняка. Я всю жизнь знаю старого плута.
Помявшись, Баир нехотя признался:
- Оставил немного.
- Сколько же это будет «немого»? У старого баурчи всегда «немного».
- Три бурдюка.
- Вот это «немного»! - радостно вскрикнул Арсалан-батор, оглядывая оживившихся начальников отрядов. – Нам и одного бурдюка хватит.
- Дождемся Хусу, а потом попразднуем, - счел необходимым вмешаться Буянто.
Терпение сотников достигло предела, когда подъехал отряд, ведомый Рэгзэном. Хусу, с трудом держащегося в седле, осторожно сняли и уложили на расстеленный войлок. Начались расспросы, но Хуса был не в состоянии много говорить и вместо него о прошедшей ночи и сегодняшнем дне коротко рассказал Рэгзэн:
- Нас встретила сильная охрана и пока преодолевали его сопротивление потеряли около половины воинов. Когда отогнали коней подальше, хотели кружным путем пригнать в наш нутуг, но начался ливень и табун встал. После ливня с большим трудом разогнали лошадей по степи и стали уходить от погони. А утром хэрэиды по всей степи разослали свои разъезды. В стычке с одним из них Хуса получил ранение.
- Хуса-батор, уважаемый Рэгзэн. Хуса-батор. Нойон повелел теперь Дарму и Хусу называть баторами.
- Это хорошо, по заслугам, - с почтением сказал Рэгзэн.
Удовлетворив свое любопытство все расселись за приготовленный ужин и принялись пировать сопровождая каждую чашку архи длинными речами. Разошлись, когда окончательно стемнело.
(Окончание следует)