18 марта министр иностранных дел России Сергей Лавров и глава МИД КНР Ван И обсудили по телефону подготовку к саммиту лидеров государств — постоянных членов Совета безопасности (СБ) ООН
Китай разблокирует контроль над вооружениями?
Согласно первым оценкам, появляется надежда на то, что теперь Пекин готов начать разговор об ограничении новой гонки вооружений и другим темам по снижению международной напряженности. Вероятно, формат саммита пяти «легальных» ядерных держав устроил китайское руководство. Да и замаячивший на горизонте глубокий экономический кризис Китая заставляет более широко взглянуть на многие вещи.
Напомним, что 23 января, выступая на Всемирном форуме памяти жертв Холокоста, президент РФ Владимир Путин предложил созвать в 2020 году саммит «пятерки» постоянных членов СБ ООН (Россия, Великобритания, Китай, США, Франция). Позднее уточнялось, что пятисторонний саммит мог бы пройти в сентябре нынешнего года в Нью-Йорке на полях Генеральной ассамблеи ООН
Две недели назад Лавров уже заявлял о согласии президента США Дональда Трампа, лидера Франции Эмманюэля Макрона, а также председателя КНР Си Цзиньпина на предложенную Путиным встречу в верхах в пятистороннем формате. В прошлую пятницу был получен ответ из Лондона, который в Москве сочли благоприятным. Однако со стороны Пекина шли и иные сигналы, и возникла некоторая неопределенность. Теперь же, вроде бы, есть позитивная подвижка.
Что касается США, то в СМИ несколько раз появлялись сообщения о том, что Дональд Трамп уже озаботился поиском подходящей фигуры на роль президентского спецпосланника по данной теме. Из кандидатур, называвшихся в Вашингтоне, все были с весьма «ястребиной» репутацией. Плюс остается вакантной должность заместителя министра обороны по политическим вопросам, ключевая для формирования возможной переговорной позиции США,
Проблема безудержной гонки вооружения на новом технологическом уровне, с переходом на боевые платформы и системы нового поколения встала в «полный рост», когда США стали выходить из ранее заключенных договоров об ограничениях вооружений, используя различные формулировки. Это началось еще до прихода во власть Трампа, однако он ускорил данный процесс. Стало очевидным, что без участия Китая в договорном процессе ограничения вооружений восстановить систему глобальной стратегической стабильности не удастся.
Контроль над вооружениями. Предыдущая эпоха
Напомним, что идея разоружения прочно овладела умами человечества как символ и материальная гарантия отказа от Третьей мировой войны. Правда, до начала 60-х годов прошлого века разоружение велось только в риторических баталиях в ООН и на других форумах, причем СССР и Запад отстаивали свое первенство в продвижении благой цели «перековать мечи на орала».
В реальной политике мир периодически балансировал на грани ядерной войны, и этот тип отношений достиг кульминации в ходе Карибского ракетного кризиса в октябре 1962 года. Тогда ядерное сдерживание чуть не привело к ядерной войне.
К началу 70-х годов сверхдержавы— США и СССР — вошли в стадию ядерного паритета. Постепенно пришло понимание избыточности вооружений — как стратегических наступательных систем, так и неядерных, конвенциональных ударных платформ. Противостоящие стороны стали искать более предметного диалога перед лицом очевидного тупика.
Этапными событиями на пути к некоему взаимному доверию стали советско-американский саммит 1972 года и Хельсинкская многосторонняя встреча на высшем уровне 1975 года, учредившая Организацию по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ). Возникшая доверительность между Москвой и Вашингтоном уже в 1973 году в период арабо-израильской войны привела к тому, например, что, по свидетельству политолога Сергея Караганова, советское руководство было извещено, что повышение уровня готовности вооруженных сил США не направлено против СССР.
После Договора 1963 года о запрещении испытаний ядерного оружия в атмосфере, космическом пространстве и под водой в течение последующего полувека была создана обширная система ограничения и нераспространения ядерного оружия. Последний кризис холодной войны произошел осенью 1983 г., причем тоже из-за динамики ядерного сдерживания: провала переговоров по ядерным вооружениям, развертывания новых ракет средней дальности СССР и США.
В последовавший период было заключено три фундаментальных договора — Договор по ПРО и соглашение ОСВ-1 от 1972 г. и Договор ОСВ-2 от 1979 г.). Также были подписаны основополагающий Договор о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО — 1968 г.), Договор о запрещении биологического оружия (1972 г.), Договоры о неразмещении ядерного оружия в космосе (1967 г.) и на дне морей и океанов (1971 г.), о пороговом ограничении мощности ядерных испытаний (1976 г.).
Финал «холодной войне» и тогдашней гонке вооружений положил Договор по ракетам средней и меньшей дальности (РСМД), который повлек уничтожение 860 ракет США и 1840 ракет СССР (потому что последних было вдвое больше). От стадии ограничения вооружений сверхдержавы перешли к стадии контролируемого сокращения вооружений. Взаимное снижение ударных потенциалов не пропорционально от имеющегося, а до уровня минимально достаточных лимитов — эта идея тяжело давалась сторонам, особенно, когда та или иная из них имела количественное или технологическое преимущество.
В «контроль над» вооружениями был вплетен «контроль за» выполнением взаимных обязательств. Тогдашний президент США Рональд Рейган ввел в знаковый политический оборот того времени русскую поговорку; «Доверяй, но проверяй».
Во многом кардинальную роль имел Договор об обычных вооруженных силах в Европе (1990 г.), в который были вовлечены уже не только сверхдержавы, но и ведомые ими военные альянсы — НАТО и Организация Варшавского договора (ОВД). По этому договору ОВД отказался от превосходства и сократил до уровней паритета вчетверо больше вооружений, чем НАТО (34 700 и 8700 единиц соответственно). Данный документ в российских политических, военных и экспертных кругах до сих пор оценивается наиболее противоречиво.
По Договору СНВ-1 (1991 г.) СССР и США снизили уровни стратегических ядерных сил примерно на 25% по носителям и на 50% по боезарядам. Параллельные политические обязательства Москвы и Вашингтона по оперативно-тактическим ядерным вооружениям сократили этот класс оружия примерно в десять раз.
В последующие после «холодной войны» два десятилетия процесс разоружения был продолжен. Согласно четырем радикальным договорам по СНВ и односторонним мерам, глобальные ядерные арсеналы были снижены на 80% по числу боезарядов (примерно с 50 до 10 тыс. единиц). Были заключены Договор по всеобъемлющему запрещению ядерных испытаний (1996 г.) и Конвенция по запрещению химического оружия (1993 г.). Договор о нераспространении ядерного оружия получил бессрочный статус (1995 г.), к нему присоединились более 40 государств, включая две ядерные державы (Франция и КНР). Добровольно или по принуждению лишились ядерного оружия или военных ядерных программ 7 стран (Ирак, ЮАР, Украина, Казахстан, Белоруссия, Бразилия, Аргентина). ДНЯО превратился в самый универсальный международный документ - помимо Устава ООН, за его пределами тогда остались всего 3 страны мира (Индия, Пакистан, Израиль).
Однако в 2002 году США (при президенте Джордже Буше-младшем) вышли из Договора по ПРО. И процесс пошел вспять.
Как отмечал известный российский специалист по разоружению академик Алексей Арбатов, уже два десятилетия из-за негативной позиции США Договор о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний не вступает в законную силу. По их же вине недавно было «заморожено» соглашение с Россией о ликвидации избыточного запаса плутония. Переговоры по запрещению производства разделяющихся материалов (оружейного урана и плутония) в военных целях и о неразмещении оружия в космосе стоят в многолетнем тупике на Конференции по разоружению в Женеве.
По российской инициативе за последние три года прекратилось сотрудничество РФ и США по программам безопасной утилизации, физической сохранности и защите ядерных вооружений, материалов и объектов. В 2015 году Россия прекратила участие в Совместной консультативной группе по ДОВСЕ. Переговоры по тактическому ядерному оружию так и не начались.
В преддверии (возможного) нового этапа ограничений
В феврале 2021 года истечет срок текущего Договора СНВ-3 (в американской терминологии — New START), и в контроле над стратегическими вооружениями возникнет вакуум.
Понятно, что за оставшийся срок разработать новое соглашение, которое бы устроило и Москву, и Вашингтон, не удастся. С участием Пекина — тем более.
То, что состоится (если состоится) в сентябре, - это предварительный разговор, не переговоры. Разговор о мандате на переговоры — предмет, цели, рамки. Будет ли старт быстрым или вообще не состоится — вряд ли кто возьмется сейчас предсказать.
Несомненно, это специфическая игра, в ходе которой все будут делать попытки снести чьи-то явные преимущества. На предыдущем этапе ограничению и сокращению подвергались вооружения сопоставимых классов, видов, типов, но как быть с «не имеющими аналогов»… Не может пройти без осложнений вхождение в четкий договорно-правовой режим многостороннего ограничения наступательных, ударных вооружений — глобально-стратегического уровня или среднего радиуса действия. Будут «игры мускулами» типа стратегических учений и миротворческие заявления на их фоне. Собственно, это уже идет. Будут попытки чего-то вроде американского «розыгрыша китайской карты» против СССР в 70-х годах по сценарию Генри Киссинджера.
Многие эксперты констатируют, что параллельно подготовке сентябрьского саммита идет и нагнетание напряженности в отношениях между Соединенными Штатами, Китаем и Россией и что общего стратегического видения нет ни у кого. По итогам Мюнхенской конференции, прошедшей месяц назад, наблюдатели отмечали, что, например, тональность выступления того же Ван И уступала по накалу американским заявлениям там же.
Насколько хороши стартовые позиции России для развертывания нового переговорного процесса сегодня?
Сравним, например, с годом 1983-м. Во главе КПСС и СССР больной Юрий Андропов, пытающийся удержать страну от начавшейся системной деградации. Еще три года до обвала цен на нефть. Отношения как с США, так и с Китаем отвратительные и напряженные.
Но уже через три года отношения Москвы с Пекином выправляются и от нормализованных сразу переходят в дружественную стадию. Еще на советско-китайской границе стоят мощные военные группировки, и солдатам и там, и там каждый день внушают, что по ту сторону страшный враг, пострашнее Америки… А по телевизору уже показывают встречи с «обнимашками» государственных лидеров.
Есть, конечно, всякого рода мифы и предубеждения, которые будут неизбежно всплывать. Так, например, у американцев продолжат ярко жить миф о возможности эффективной противоракетной обороны, которая в один прекрасный день даст 100-процентную защиту территории Соединенных Штатов. Или другой пример — с генерал-полковником Игорем Родионовым, министром обороны России в 90-х, у которого опыт командования 5-й и 40-й армиями не позволял видеть в Китае что-то дружественное.
Прежний опыт показывает, что поменять тон в общении вполне по силам. Убрать с первого плана «говорящих ястребов», вытереть из публичного дискурса «образ врага», приступить к целенаправленным переговорам. Вероятно, на переговоры должны прийти новые люди, но столь же высокой квалификации, как Юлий Квицинский и Пол Нитце в первой половине 80-х годов прошлого века.