Победа над фашистской Германией имеет огромное значение для всего человечества. В этом году все, чтущие День Победы, имеют возможность всенародно отпраздновать его 75 годовщину: порадоваться жизни, вспомнить, какой ценой оплачена эта Победа.
Память хранит истории давно минувших дней, рассказанные родственниками, знакомыми...
Пришло время рассказов моего соседа, фронтовика – дяди Феди.
На войне как на войне
Из рассказов дяди Феди
В конце Великой Отечественной нашему подразделению было приказано построить переправу через реку для прохода тяжёлой техники.
Стройматериалов почти никаких. А вот пил, топоров, молотков, кувалд и т.д. много. Лес кругом стоит строевой. Приказано пилить, рубить, строить.
Начали спиливать вековые сосны. Пила зажимается, пилить невозможно. Срубать топорами трудно, все руки избили, а дел никаких. Командир ругается.
Мимо проходил солдат из хозвзвода, пожилой мужичок. Говорит: «У вас пилы не настроены. Давайте настрою, пилить будете как масло!» Командир послал его куда подальше. Солдат не отстаёт. Говорит: «Ты, командир, не успеешь козью ножку скрутить и выкурить, как мы сосну свалим»! Командир смеётся, не верит (сосна, чуть ли не в два обхвата). Но решил опозорить болтуна. Командир обещал ему спирт и тушёнку, если всё пойдёт, как обещано, а если нет – солдат в своё свободное время тоже тут работать будет. Поспорили, по рукам, разбили.
Забрал пилу солдат. Пришёл через полчаса. Вызвался напарник, чтобы пилить, пила ведь двуручная. Командир достал кисет, газету, а пильщики приступили к работе. Солдат наставлял напарника: «Не толкай. Тяни. Не дави! Легче! Пусть сама идёт! Шире!» Чуть пропилили, начали пилить с другой стороны. Командир скрутил козью ножку, и смотрел с открытым ртом, как опилки струились из-под пилы, да как с треском повалилась сосна на землю. Даже закурить забыл! Проспорил. Солдат подучил новичков, как пилить, с какой стороны ствола, чтоб пилу не зажимало, и дерево падало куда надо. Спилили ещё пару штук. На радостях командир всех, кто там был, угостил, и бывалого солдата хорошо одарил.
Навалили мы деревьев предостаточно. Брёвен много. Нужны кроме брёвен и доски. На доски брёвна надо распускать. Для продольного пиления пилы есть. Построили леса. Затащили бревно наверх. Взяли пилу, приложили к торцу бревна, один пильщик на лесах тянет пилу вверх, другой под лесами тянет её вниз. Чуть пропилили – стало пилу зажимать. Вдвоём тянули пилу наверх, вдвоём вниз, забивали в распил клинья. Кое-как до конца допилили, замучились.
Командир приказал топорами обтёсывать брёвна на доски – срочно нужна надёжная переправа. Временная, вот-вот развалится, на ремонт много сил уходит. Начали тесать. Из одного бревна толстенная грубая кривая доска получается, пол бревна в отходы. Все устали от такой бестолковщины. И тут командир вспомнил о бывалом солдате из хозвзвода. Сам пошёл, разыскал его, рассказал о беде. Привёл его к лесам, к пилам. Солдат указал, что леса нужно делать выше, а пилы он настроит – пилить будут так, что с каждым пилом чуть ли не шажком идти придётся. Я, говорит, в тайге в одиночку заимки и лабазы строил: спилишь деревья на жерди, сделаешь леса, спилишь на доски деревья потолще, напилишь бревён, на нижний конец пилы привяжешь камень, затащишь бревно на леса, приставишь к бревну пилу, вытянешь её наверх, а потом отпустишь – камень тащит пилу вниз и «пилит».
В общем, леса сделали как надо. Пилы он настроил. Работа закипела на радость всем, хоть и уставали мы до чёртиков в глазах.
***
Переправу один раз бомбили, но наши «ястребки» быстро отогнали вражеские самолёты. Сбросили фашистские лётчики бомбы куда попало и улетели, а в переправу-то не попали. От бомб, разорвавшихся в реке, много всплыло оглушённой рыбы. Был один сом – метра два с половиной длиной, пузатый, жирный. Сома и много всякой другой рыбы погрузили в грузовик и повезли на кухню. Всем хотелось посмотреть, что у сома в брюхе, может икра? Вспороли живот, а там человеческая нога. Этого сома разрубили на куски и выбросили в реку. А другую рыбу приготовили, но кто знал про сома – не ел её, обошёлся кашей и так, кое-чем.
***
А ещё от бомбёжки убило лошадь. В нашей части служили два брата – якуты. Они попросили командира разрешить им покушать сырого мяса лошади. Всем было интересно, как это так можно. Командир разрешил. Они вырезали по куску мяса со спины лошади, взяли в руку; подносили ко рту, прикусывали мясо зубами и маленькими ножами отрезали его у самых зубов, слегка жевали, глотали, говорили: «Вкусно!» – и улыбались. Некоторые наблюдатели отворачивались, спешили уйти, чтоб не вывернуло.
***
А ещё иногда у нас были стрельбы, чтоб сноровку не потерять, и оружие потом заново почистить, смазать. Обычно стреляли из положения стоя. Якуты сказали, мол, зачем стоять, мы так не умеем, нужно ходить и стрелять. Командир сначала возмутился, а потом начертил палкой на земле черту, говорит: «Идите, подойдёте к черте – стреляйте, и идите дальше». Они пошли, дошли до черты – выстрел точно в цель – и пошли дальше. Потом научились стрелять и стоя, и с колена, и лёжа и всегда отлично.