С ходу расставляю все точки над "i"! Автор знает, любит и ценит творчество великого русского советского писателя Михаила Александровича Шолохова (потому и "Щукарь", вустриц вам в кондёр), держит в библиотеке полное собрание сочинений, из которого перечитано все неоднократно, кроме послевоенных очерков и публичных выступлений. Хотя и из них будут выдержки по теме данной статьи.
Почему трагедия? Это мое личное субъективное мнение, которое я, в меру способностей, попробую обосновать.
Был ли Михал Лександрыч искренним коммунистом? Честным человеком? Факт, как говорил один из его литературных героев, бывший балтийский морячок Семка ДавыдОв. Вполне возможно, если бы в ВКП (б) было процентов 20-30 таких, то... все могло сложиться иначе. А как в итоге сложилось... мы видим за окном.
Еще когда в школьные годы я читал "ТД", был шоком вот этот абзац:
" Нет, я крепкий... Ты не думай, что есть люди из железа. Все мы из одного материала литы... В жизни нет таких, которые не боятся на войне, и таких, кто бы, убивая людей, не носил... не был нравственно исцарапанным. Но не о тех, с погончиками, болит сердце... Те - сознательные люди, как и мы с тобой. А вот вчера пришлось в числе девяти расстреливать трех казаков... тружеников... - Одного начал развязывать... - Голос Бунчука становился глуше, невнятней, словно отходил он все дальше и дальше. - Тронул его руку, а она, как подошва... черствая... Проросла сплошными мозолями... Черная ладонь, порезалась... вся в ссадинах... в буграх... Ну я пойду, - резко оборвал он рассказ и незаметно для Анны потер горло, затянутое, как волосяным арканом, жесткой спазмой.
Словами Бунчука говорит словно сам М.А. Оказывается кровь людская - не водица. И "Не убий" - для всех сказано! Поэтому даже железный Илья Бунчук стал топить свою совесть в водке. А освобождение трудового крестьянства и казачества обернулось для них пулей на краю расстрельного рва. Да и молодой Миша Шолохов сам по юным годам "подзалетел" на высшую меру. У большевиков пуль и на своих не жалко было. И если б не "подсуетился" отец, скостив сыну возраст, сгинул бы будущий Нобелевский лауреат в безвестной могиле.
31 августа 1922 года, во время работы станичным налогоинспектором, М. А. Шолохов был арестован и находился в районном центре под следствием. Он был приговорён к расстрелу. «Я вёл крутую линию, да и время было крутое; шибко я комиссарил, был судим ревтрибуналом за превышение власти… — рассказывал позже писатель. — Два дня ждал смерти… А потом пришли и выпустили…».
И вот, наверное, за эти два дня, поглядев в лицо смерти, много Михаил Александрович передумал. Потому что в его дальнейших произведениях, насильственная смерть - это всегда трагедия: Мелехов ли рубает революционных матросов, красные ли расстреливают стариков-заложников, Чубатый ли ради бахвальства сносит голову шашкой молодому венгерскому поручику...
"ТД" - велик! Это книга на все времена. Я не знаю другого произведения, что выдержало бы 4 экранизации. Из них не смотрел только первую (с Абрикосовым и Цесарской). Герасимовская версия - шедевр под стать книге. Бондарчуковская - не для нас, там только Абрахам Мюррей смотрится органично. Урсуляковская вообще... Замах на рупь...
"Целина"?.. Все же отчасти конъюнктурна. Партия приказала "гнать процент коллективизации до 100". И все погнали. Но даже здесь, исподволь, Шолохов дает слово и "противной" стороне. Вчитайтесь в горькие слова Якова Лукича:
"Вернулся к голому куреню. С энтих пор работал день и ночь. Продразверсткой первый раз обидели товарищи: забрали все зерно под гребло. А потом этим обидам и счет я потерял. Хоть счет-то им можно произвесть: обидют и квиток выпишут, чтоб не забыл - Яков Лукич встал, полез рукой за зеркало и вытянул, улыбаясь в подстриженные усы, связку бумаг. - Вот они тут, квитки об том, что сдавал в двадцать первом году: а сдавал и хлеб, и мясу, и маслу, и кожи, и шерсть, и птицу, и целыми быками водил в заготконтору. А вот это окладные листы по единому сельскому налогу, по самооблогу и опять же квитки за страховку... И за дым из трубы платил, и за то, что скотина живая на базу стоит... Скоро этих бумажек мешок насбираю. Словом, Александр Анисимович, жил я - сам возля земли кормился и других возле себя кормил. Хоть и не раз шкуру с меня сымали, а я опять же ею обрастал".
Так а почему, собственно, "трагедия"? Да потому, что написав два эпохальных произведения, Михаил Александрович уже ничего подобного написать не смог. Без тренировок деградирует спортсмен, без сочинения музыки - композитор, без произведений - писатель. Не осталось в советской реальности героики для Шолоховского пера! А что осталось? А вот что:
Вот наши областные работники едут в Москву, добывают то то, то другое. Глядя на них, еду и я. Но у меня масштабы, естественно, поменьше: то школу выхлопотать, то шифера для колхозного строительства достать или леса. И вот прихожу я к министру: «Товарищ министр, дайте, пожалуйста, три тысячи листов шифера для колхозных коровников и телятников!» А министр отвечает: «Ты же понимаешь, что у нас плановое хозяйство! По плану вы уже все получили, что вам полагается». Я ему говорю: «Я-то понимаю, но коровы, не говоря уже о телятах, не понимают, почему они должны осенью мокнуть под дождем, а зимой мерзнуть». Шифером покрывают не для фасона, не для красоты, а из хозяйственных соображений. Кроме того, если покрыть коровники соломой, то не будет стимула для усердной заготовки кормов: в случае бескормицы всегда соломенную крышу можно стравить на корм, а шифер не стравишь…
И вот, постоянно этак побираясь, замечаешь за собой неприятные изменения и в характере, и даже в фигуре. Куда только девается гордая писательская осанка и былая солдатская выправка! Замечаешь, что у тебя и спина как-то просительно согнута, и ты уже обращаешься к министру не «товарищ министр», официально, а этак заискивающе: «Дорогой Иван Иванович!» Постепенно поправки в наше планирование, которые заставляет вносить сама жизнь, вырабатывают у тебя некие хищнические наклонности. В перерывах даже здесь, на съезде, ходишь по кулуарам и ястребиным взглядом ищешь кого-нибудь из министров и думаешь: «Что бы у него раздобыть?» А если по телефону добиваешься аудиенции у министра, то говоришь, что просит не депутат Верховного Совета, а писатель. К писателям у министров более чуткое отношение. Словом, ловчишь по-всякому. С/с М.А. Шолохова в 8-ми томах, М. Издательство "Правда", 1980г. т.8, стр.368. Речь М.А. Шолохова на XXIII съезде КПСС.
Нобелевский лауреат обивает пороги, выпрашивает лес и шифер для коровников. Вынужден ловчить и заискивать перед чиновниками. Это не трагедия? Тогда занавес!
