Когда всё закончилось, всегда задумываешься о начале.
Всё началось довольно прозаично, знаете, в стиле апокалиптических фильмов про заражение и зомби: что-то бомбануло, высвободив погулять злющий вирус, и – пуф! - десятки зараженных и объявление о новой волне гриппа, потом сотни и объявление о второй волне, тысячи и закрытие границ, сокрытие информации, изменение климата и смерти. Вирус в считанные месяцы выкосил всех, не помогли ни антисептики, ни химзащита, ни дурацкие советы медицинских учреждений и инфлюенсеров, которые советовали закупаться туалетной бумагой.
Люди стали запираться в дома и ставить решетки на окна, будто они на самом деле могли остановить вирус, но, наверное, так проще ощущать себя хотя бы в каком-то убежище в состоянии отсутствия достоверной информации и методов борьбы со смертоносной инфекцией. Всем нам нужна своя яма с комфортными условиями умирания.
СМИ только и пестрели заголовками и инструкциями, советами, как не заболеть, а оказалось, что люди уже были заражены. Вирус жил в каждом из нас и только и ждал, когда организм даст сбой и можно будет завершить с очередным телом для «улучшения» статистики: люди умирали от банальной простуды, даже не зная правды.
А мой любимый дед знал и готовился. А я знала, что останусь одна. Дед не мог пить своё же изобретение, так как выяснил, что его организм не сможет выдержать изменений, де не мог дать своё изобретение миру, потому что его высмеяли на той самой злополучной научной конференции. Но смог поделиться своими трудами с узким кругом таких же фанатиков-исследователей и немного продлить себе жизнь в условиях безудержной смертности. На месяц после того, как все закончилось.
Когда всё случилось, было лето. Мой любимый июнь. Синоптики радовались комфортно жаркой температуре, тут и там слышался звук разбрызгивателя, беспечно поливающего газон – бери и радуйся: ходи босиком и вкушай мягкое прикосновения иголок молодой травы. Я, как всегда в это время, гостила у дедушки Форда за городом, а услышав новости, родители приняли решение о моей более длительной отлучке из мегаполиса, ведь за городом мне будет лучше, ведь тут свежий воздух и природа! Глупцы.
Я любила родителей, но никогда не понимала, почему они так упрямятся дедушкиным аргументам. Возможно, всё из-за той дедушкиной конференции, где он выступил с докладом еще 5 лет назад. «Это не подтверждено официально!» - взвывал папа, чем прекращал всяческое желание и даже возможность продолжать дискуссию о возможной угрозе. Он ставил точку в прениях и возвращался к планированию отпуска и, возможно, пополнению в семействе - я навсегда запомнила, как они с мамой беспечно улыбались, садясь в семейный минивен, и подначивали друг друга совсем как школьники.
Дед упрямо высылал им таблетки и инструкции каждый месяц. А папа неизменно складировал коробки с «гостинцами» в гараже рядом с закатками мамы, чтобы разом потом отвезти в утиль – мало ли кто мог подобрать это добро и отравиться, выброси он их обычным способом. Да мамины огурчики еще то испытание!
Как я говорила, был июнь. И если люди были поглощены обсуждением новостей и скупкой бесполезных вещей, то мы с дедом старались запомнить этот настоящий и живой мир во всех его мелочах: в зеленых кислых яблоках с деревьев в дедушкином саду, в мерном жужжании шмелей над ароматными кустами гортензии (бабушкино детище), в соседских жиреющих котах, которые собирались у тебя на коленях и придавливали неведомой кошачьей силой к месту, где ты имел неосторожность присесть.
Коты сейчас ходили неглаженые и особо были доброжелательны к кожаным мешкам. Я ощущала себя чуточку супергероем, который вопреки своей аллергии спасает котов в мире, где вдруг стали рекомендовать чаще мыть руки и не контактировать с домашними и дикими животными. Дед иронично комментировал такие новости голосом типичным для любого деда - бухтел:
- Вот бы сейчас домашнего Бобика игнорировать . – Дедушкин «бобик» при этом будто обижался на слово и сдвигал то место на своём лбу, где к людей обычно брови.
А я добавляла:
- Пойду в лес прогуляюсь и сообщу белкам, что никаких больше контактов!
Дед улыбался, но со скидкой.
Нашим особым развлечением тем июнем было совершать на глазах у людей абсолютно нелогичные поступки и наслаждаться реакцией. Чего только стоил поход в магазин. Во-первых, мы широко улыбались. Это уже было подозрительным – радуются в такой период либо глупцы, либо анархисты. Дед с виду был помесью Рика (чокнутого деда ученого из мультсериала) и божьего одуванчика. А я своим видом и манерой одеваться вызывала флешбеки из 50-х – дед на мои платья частенько говорил «Мда, помню бабка твоя носила такое же, когда мы познакомились. Могла и не тратиться, вон ее коробки на чердаке стоят!».
- Ты так говоришь, будто это что-то плохое! – картинно обижалась я.
- Кхм.
- Зато у нее не было таких крутых мартинсов! – при этом я обязательно горделиво расправляла юбку платья, чтобы ботинки было лучше видно.
В магазине мы брали корзинку и заполняли ее продуктами, намекающими на добротный ужин минимум из пяти блюд, которые нужно было бы готовить полдня. Отчасти потому что полки с тушенкой пустовали, отчасти от того, что и правда любили устраивать «званые ужины». Зваными они были только по количеству еды и подаче, но на ужины, конечно, никого не звали. Не потому что не хотели, просто все люди, которых дед уважал или хотя бы терпел либо умерли и жили в теперь в научных трудах, либо находились примерно в России - то есть в другом конце мира.
Я же со своей стороны прекрасно обходилась виртуальными друзьями, которых никогда не видела или могла видеть только изредка. Мне всегда этого хватало. А в преддверии неминуемых изменений в мире становилось гораздо приятнее отказываться от поиска привязанностей – всё это становится неважным. Главное запастись попкорном и найти место повыше, чтобы наблюдать момент конца было максимально впечатляюще. Мы договорились с дедом поехать в Голливуд и сесть прямо там на огромных буквах с рюкзаком, забитым попкорном и M&M’s.
Оставалось только поймать удачный момент, чтобы попасть на начало сеанса и пропустить всю рекламу. И такой момент настал уже августовским утром. За каких-то пару месяцев кино, о котором все трещали наконец-то вышло в прокат.