2. Управленческое выражение
Обретённая в проблемном поле идея не исчерпывает полноту творческого труда руководителя, необходимо также и выразить/описать открывшиеся теперь возможности для продвижения Дела в виде управленческого произведения. «Я слово позабыл, что я хотел сказать, и мысль бесплотная в чертог теней вернется» /О. Мандельштам/, то есть, не получившая выражения (у поэта – в «слове») мысль бесследно исчезает. Абсолютно тот же риск имеет руководитель – обретённая в идее ясность в Деле должна быть «закреплена» её адекватным выражением, и если этого не сделать, то мысль/идея будет потеряна. Лишь чувствующий, но лишенный способности выражения человек – это «естественный человек» /Л. Витгенштейн/, то есть неспособный к акту творения. Тезис М. Планка: «только доступное измерению может быть понято» здесь можно перефразировать: лишь то, что поддается выражению, может быть понято.
Итак, управленческое выражение ориентировано на порождение управленческого произведения – результата творческого труда руководителя. Создание управленческих произведений, а не просто констатация фактов материального воплощения Дела (плод труда уже многих, вовлеченных в работу, лиц), составляет подлинное творение Дела руководителем. Управленческое произведение – это и поступок руководителя (если брать понятие поступка в духе М. Бахтина [1]), и введённое в работу понятие (направление деятельности), и правило, регламент, документ (как форма) и любой другой, созданный самим (!) руководителем компонент Дела. Управленческое творчество – создание Дела – теперь можно представить как порождение руководителем целого ряда управленческих произведений.
Средства управленческого выражения Дела обладают рядом свойств. Прежде всего средства выражения дела иносказательны к его материалу (и это касается не только «физического материала Дела» – сырья, оборудования, зданий и т.п., но также и всей совокупности профессиональных языков – инженерного, юридического, экономического и других). Требование иносказательности понятно – ведь, приняв в работу лишь сам материал Дела (без иносказательного выражения/высказывания о Деле), нет возможности сказать о Деле что-то новое к тому, что уже и так есть «перед глазами». Аналогично и средства творческого выражения в искусстве, науке, поэзии являются своего рода иносказанием о реальности (к непосредственно взятому «языку реальности»): таков математический язык науки, таковы языки живописи в импрессионизме, кубизме, постмодернизме, таков язык поэтического творчества. Так называемый «натурализм» потому и не принимается людьми искусства, что лишён адекватного выражения – иносказательности, а значит и творческого содержания (он бессодержателен – лишён творческой новизны). Примечательно, что Галилей и позднее Буркхардт отмечали, что изображение (речь у обоих шла о живописи) тем ценнее, чем оно «дальше отстоит от объекта».
Управленческое произведение, творение Дела в управлении – это иносказание в языке (язык, текст – средство управленческого выражения). Один из самых распространенных признаков отвлечённого мышления руководителя – метафоризм. Б. Пастернак воспринимал метафоризм как «скоропись духа». Метафоризм мышления был свойственен известному государственному деятелю России С. Витте. Став министром финансов и не имея соответствующего образования (оно было у него математическим), С. Витте прибегал при работе с финансовыми объектами ко всякого рода аллегориям. Казалось бы, в подобных случаях руководитель рискует погрязнуть – в «дебрях» своего аллегорического языка – в бесконечном изобретении того, что давно известно профессионалам (в случае Витте – финансистам). Однако, такой риск в управлении не появляется в принципе, поскольку, исходя из целого, руководитель не может породить понятия, уже наработанные в профессиональных сферах (с неизбежностью поэтому ограниченные), здесь – в управлении – профессиональная ограниченность просто не может возникнуть, она сразу же стала бы неадекватной. Для руководителя язык, слова есть некие «идеальные предметы», которые наполняются им постигаемой сутью Дела. Если в физическом и информационной материале отражается материальное воплощение Дела в отдельных его частях, то в управленческом языке (в управленческом произведении) отражается воплощение Дела как целого.
Теснейшую связь человеческой деятельности (у нас – управленческой) и языка отмечает В. Гумбольдт: «язык есть не продукт деятельности, а сама деятельность», «язык есть орган, образующий мысль», в нашем случае – управленческая деятельность как раз и создаётся, разворачивается в специфическом языке/понятиях управления. Творение Дела – это буквально отыскание руководителем адекватных слов/понятий, то есть это не стремление дать подходящее наименование для какого-то предварительно обретённого понимания Дела, но отыскание/выговаривание слов/понятий, это и есть само творение Дела. «Вначале было слово», «кто ясно мыслит, тот ясно излагает» – это и об управлении.
Руководитель должен жить в мире слов-понятий, то есть в богатом языковом мире, но слова становятся для руководителя словами-понятиями, а не просто словами-метками (ярлыками) лишь при его способности возвышать слово до выражения неизвестного/нового. Выход в «поэзию управления», когда слова начинают что-то значить, помимо их обыденной интерпретации, это огромное обогащение деятельности руководителя. «Наш выбор языка (слова) – это вопрос истины и заблуждения, справедливости и несправедливости, нравственности и безнравственности, наконец, жизни и смерти» /М. Полани/.
Руководитель в управленческом выражении должен ориентироваться на описание Дела, а не на его объяснение. В управлении, вместо объяснения – «почему это так» или «как мы хотим чего-то достичь» или популярных схем типа «как есть – как должно быть» или чего-то подобного – руководитель ориентирован на единственное описание – «как я вижу/понимаю создаваемое Дело», то есть ориентирован на прояснение Дела через создание управленческих произведений (суть – описание Дела). При этом каждое управленческое произведение (понятие, правило, …) есть лишь момент обогащения «общей картины» Дела, но никогда не есть его фокус. Фокус всегда единственный – это само Дело как целое (и миссия руководителя) и в него можно войти лишь в пределе, окончательно исчерпав, осуществив само Дело (миссию), а значит и его понимание.
2. Рефлексивная работа
Рефлексивная работа – это работа руководителя в проблемном поле (поле тупика), где штатная деятельность (рациональные действия) по сути невозможна. Рефлексивная работа и заполняет тот провал в позитивном, штатном выстраивании Дела, который возникает в тупике.
Для обретения ожидаемой идеи (а только она способна вывести из тупика), руководителю нужно прийти в движение. М. Мамардашвили отмечал: «Вначале действие, а не идея действия. Не сначала нечто придумано (истинное), а потом по этой модели (по истине) кто-то что-то делает, потому что он якобы увидел это истинное. Сначала нечто сделалось, потом стало возможным, а потом истинным (как некое достигнутое состояние, достигнутое понимание)». Декарт и Гоголь – их страсть к поездкам, перемене мест не была ли таким движением, в котором вот это «нечто» происходило и во многом становилось опорой для всего их творческого процесса. Интересно в этой части также замечание эколога и экономиста В. Данилова-Данильяна по ходу обсуждения проблемы ренты в сырьевых отраслях: «Баланс между бизнесом и властью – в виде величины взимаемой ренты и других параметров – может быть достигнут лишь в процессе их совместной работы. Сами по себе (априорно) значения таких параметров не вычислимы. И это касается баланса любых общественных отношений». Можно заметить, что данное положение очень часто не выполняется, так, многие в проблемной ситуации стремятся как раз найти спасительный ход, стремятся вначале что-то понять в возникшей ситуации и без этого активности не проявляют – активность субъекта парализуется. Так называемую нарративную работу можно всецело отнести именно к рефлексивной работе. Нарративное повествование (текстовая/языковая разработка/описание в управлении, в экономике, в науке) осуществляется в контексте существенной неопределённости, а не в ситуации осмысленности и ясности. Нарративная работа и состоит в достижении ясности, осмысления, а вовсе не стартует со смысла и ясности.
Рефлексивной работе также свойственна диалектичность – между работой руководителя с материалом Дела и выстраиванием Дела в понятиях. Здесь возникает некое поле «диалектического напряжения» – как напряжение между «Надо», которое идёт к руководителю через материал/информацию «от Дела/объекта», и «Могу» руководителя, которое определяется вводимыми «в Дело» понятиями, правилами и процедурами. С одной стороны, неадекватность материала (сокрытость скрываемой за материалом сущности Дела) не даёт руководителю «видеть» Дело и не может служить опорой для понятийной разработки Дела, а, с другой стороны, понятийная непроработанность Дела не даёт руководителю «понимать» Дело, и это ставит руководителя в тупиковое положение – штатное продвижение (воплощение) Дела невозможно. И это принципиальный тупик, то есть у руководителя здесь нет хода (возможности движения) в воплощении Дела – ни в части использования материала (всё вроде бы исчерпано), ни в части дальнейшей понятийной разработки Дела (неясно, в чём она может состоять). И лишь обретение адекватной идеи одновременно открывает для руководителя и новый взгляд на материал Дела (и он начинает видеть в Деле то, что прежде было сокрыто), и новый ход в понятийной разработке Дела – открывается сама возможность адекватного воплощения Дела.
3. Переживание истины
Естественно, в управлении возникает вопрос об адекватности/истинности обретаемых руководителем идей. И вопрос адекватности идей выглядит особенно проблемным в связи с той степенью свободы, которая была нами задана для творческого труда руководителя (а другое в творчестве и недопустимо). Не готовим ли мы этим, одновременно, и почву для порождения руководителем ложных идей и неадекватных поступков?
Данная трудность разрешается (и это проработано Гуссерлем в его феноменологии [1]), с одной стороны, указанием на принципиальную сопряженность материала Дела и управленческого произведения/предмета (вводимых в работу понятий – своего рода «картины Дела»), с другой стороны, включением у субъекта оценивающей, сигнальной функции этой сопряженности (что заложено в самой его человеческой природе, а не возникает через работу сознания). Оценка данной сопряжённости – суть целостного схватывания Дела – становится гарантом адекватности обретённой руководителем идеи. В процессе постижения руководителем Дела, относительно порождаемых им понятий постоянно осуществляется такая опытная (испытующая) работа на материале Дела и управленческих произведениях («картине Дела») руководителя. Можно также сказать, что здесь – в управленческом постижении Дела – сопрягается Дело как материальный объект и Дело в его предметном представлении (как набор понятий, как концептуальное предприятие).
И снова мы приходим к нашему фундаментальному выводу – отсутствие в управлении предмета лишает руководителя самой возможности постижения, понимания Дела (здесь – через механизм сопряжения).
В механизме сопряжения мы видим и одно из обоснований нашего тезиса: «правильный руководитель не делает ошибок!». Уже Парменид отмечал: «мысль тождественна тому, что ею узнается в качестве бытия», также и Аристотелем проводится та мысль, что сам разум и есть изначальная истина, ибо разум и его предмет – одно и то же. То есть, эти греческие формулы утверждают тождество бытия (наличного, объектного) и мышления (предметного, субъектного).
В проблемную ситуацию руководитель «вносит самого себя» (свои уникальные опыт и экзистенцию) и этим создает в проблемной ситуации личностное измерение. «Явление тяжелой точки (проблемы) свойственно лишь личности» /М. Мамардашвили/. Другие субъекты на уровень ответственных решений (порождения идей, творчества) просто не выходят. Согласно Мамардашвили истоки оптимизма в тяжелой точке (в поле проблемы) можно выразить примерно так: «есть чувство действия – значит оно возможно».
На безошибочность поступков руководителя работает также и целостность его творческих действий. В творческом акте – в акте мысли/поступка – всё отдельное исчезает, нет уже положений теории, шагов метода, поставленных целей, правил игры, норм этики и всего прочего, есть лишь само свершение Дела, и верно отмечается, что в такие моменты уже как бы не человек, а само Дело управляет течением событий.
[1] Бахтин М.М. «К философии поступка», Собр. соч., Т. 1, М., Русские словари, 2003.