Начнем, пожалуй, с кадетских корпусов, которых в России было около двадцати. Большинство кадетов поступало в первый класс в возрасте 9-10 лет по конкурсному экзамену, почти все на казенный счет, преимущество отдавалось детям военных.
Граф Алексей Алексеевич Игнатьев поступил в Киевский кадетский корпус в 1891 г., в возрасте 14 лет, сдав экзамены сразу в пятый класс. Его отец, будучи Киевским, Подольским и Волынским генерал-губернатором, не хотел, чтобы сын занимал вакантное место, поэтому платил за него 600 рублей в год, что по тем временам было весьма солидной суммой. В своих мемуарах "Пятьдесят лет в строю" А.А. Игнатьев вспоминал как кормили кадетов, на довольствие которых выделялось 27,5 копеек в сутки. "Завтрак состоял обычно из одной рубленной котлеты и макарон. Перед каждым кадетом стояла кружка с чаем - его пили со свежей французской булкой, выпеченной в самом корпусе". Чай был с сахаром, но многие кадеты, особенно в младших классах, по предписанию врачей получали молоко. "В двенадцать часов - завтрак, в пять часов - обед, состоявший из мясного довольно жидкого супа, второго блюда в виде куска так называемого форшмака, или украинских лазанок с творогом, или сосиски с капустой и домашнего микроскопического пирожного, лишение которого являлось обычным наказанием в младших ротах; оставшиеся порции отдавали 1-й роте", то есть самым старшим. В 8 вечера снова был чай или молоко с куском булки. В летних лагерях кадетам полагалось улучшенное питание. После кадетского корпуса А.А. Игнатьев был принят в самое привилегированное учебное заведение - Пажеский корпус, но о том как там кормили он, к сожалению, не упоминает.
Александр Александрович Самойло был сыном дивизионного врача 1-й гренадерской дивизии в чине действительного статского советника, что соответствовало чину генерал-майора. После окончания гимназии, в 1890 г. он был зачислен в Московское юнкерское училище, расположенное в Лефортово. В книге "Две жизни" Самойло вспоминает: "Кормили нас в училище просто и не всегда сытно. За утренним чаем давали трехкопеечную булку; на завтрак - чай и котлету с каким-нибудь гарниром или пару жаренных пирожков; обед состоял из супа с мясной "порцией" и обычно такой же как и за завтраком, котлетой; наконец, вечером - чай с булкой. По праздникам к обеду добавлялось третье блюдо - небольшое сдобное печенье или что-нибудь в этом роде". Самойло, получая от отца 5 рублей в месяц, "почти ежедневно после обеда покупал одно или пару пирожных у пирожника". Со своей покупкой он устраивался в коридоре у окна, но насладиться лакомством в одиночестве ему удавалось нечасто. "Угощаешь?" - коротко спрашивал небольшой ростом смуглый, монгольского типа юнкер, проходя мимо в соседнюю роту. Получив в ответ любимое юнкерское словцо "валяй" и часть пирожного, он, не останавливаясь даже, следовал дальше. Это был будущий верховный главнокомандующий при правительстве Керенского генерал Корнилов". Но революция развела людей, некогда деливших один пирожок, по разные стороны баррикад.
Отец Антона Ивановича Денина был сдан помещиком в солдаты и, отслужив 22 года, выдержал экзамен на офицерский чин. В отставку он вышел майором в 1869 г. с пенсией в 36 рублей, а через три года у него родился сын Антон, будущий вождь Белого движения. В 1890 г. после окончания реального училища, А.И. Деникин поступает в Киевское юнкерское училище с военно-училищным курсом. В мемуарах "Путь русского офицера" он пишет, что "жили мы почти на солдатском положении. Ели чрезвычайно скромно, так как наш суточный паек (около 25 копеек) был только на 10 копеек выше солдатского". Зато по военным праздникам для юнкеров производилась выдача казенной "чарки водки". Солдатский рацион не отличался разнообразием, но по калорийности и вкусу пища была вполне удовлетворительна. Деникин приводит типичное суточное меню: "утром - чай с черным хлебом; в обед - борщ или суп с 1/2 фунтом мяса или рыбы (после 1905 года - 3/4 фунта) и каша; на ужин - жидкая кашица, заправленная салом". В день солдату полагалось 3 фунта хлеба (фунт = 410 граммов). А.И. Деникин отмечает, что злоупотреблений в отношении питания солдат почти не встречалось. "Солдатский желудок был предметом особой заботливости начальников всех степеней".
Но, конечно, нечистые на руку командиры и интенданты существовали, и в войну они развернулись.
Генерал армии, Герой Советского Союза Александр Васильевич Горбатов, награжденный в I мировую войну двумя Георгиевскими крестами и двумя Георгиевскими медалями, начал службу рядовым 17-го гусарского Черниговского полка в 1912 г. В книге "Годы и войны. Записки командарма. 1941 - 1945." Горбатов вспоминает следующий случай. В 1915 г. командир его полка полковник Дессино построил часть и обратился к солдатам: "Братцы, до меня дошел слух, что вас плохо кормят, короче говоря - обкрадывают. В вашем присутствии обращаю внимание всех господ офицеров лучше смотреть за питанием и за своими вахмистрами, а вам, братцы солдаты, приказываю: если вам будут давать порцию мяса меньше двадцати четырех золотников (золотник = 4,26 грамма), приносить эту порцию непосредственно мне, минуя своих прямых командиров. После этого приказа наше питание заметно улучшилось".
Но война продолжалась, солдаты погибали, а ряды казнокрадов росли.
Генерал Армии, Герой Советского Союза, кавалер четырех Георгиевских крестов Иван Владимирович Тюленев в 1913 г. был определен на службу в 5-й драгунский Каргопольский полк. В мемуарах "Через три войны. Воспоминания командующего Южным и Закавказским фронтами. 1941 - 1945." он пишет: "Солдат обворовывали все кому не лень. Даже фуражир из солдат и тот воровал без меры. В Февральскую революцию 1917 года солдаты первым делом припомнили это своим офицерам, особенно хозяйственникам. Так называемый "крупяной" вопрос стал тогда одним из самых острых во взаимоотношениях солдат с офицерами. Солдаты требовали отчета - куда девались крупы и весь солдатский приварок, который они много дней не получали".
Потом грянула Октябрьская революция и с офицерами разобрались окончательно. Но это уже совсем другая история.