Алмазная пыль, зеркала, постеры на стенах — как легендарный клуб Нью-Йорка стал воплощением сегодняшней сексуальной революции.
В конце февраля в саду Тюильри была показана осенне-зимняя коллекция Dior, в рамках которой по давней традиции парижского Дома в первом ряду можно было видеть Бьянку Джаггер. Нам ее образ напоминает о целой эпохе, которая не лишена конца, выпавшей на два значимых культурных десятилетия — 1970-е и 1980-е, — когда Бьянка была музой Энди Уорхола и заядлой тусовщицей, носившей титул иконы стиля. Удивительно, что прошло так много времени, а перед глазами до сих пор ее образ верхом на белой лошади в 1977 году в ночном клубе «Студии 54».
Алмазная пыль, которую клабберы «Студии 54» так упорно стряхивали со своих вещей после ночного безумия, осталась в памяти как элемент нью-йоркского фольклора, возникшего вместе с тем времени, когда из-под обломков обанкротившегося города явился блеск, доносивший музыку диско.
Клуб мгновенно стал культовым местом
Еще в свое время бывшее здание театра и телестудии «Columbia Broadcasting Co» на пересечении 54-й улицы Манхэттена и Бродвея преобразовало ночной пейзаж города, превратившись в место, которое магнитом тянуло знаменитостей. Энди Уорхол, Элизабет Тейлор, Мик Джаггер, Джорджо Армани, Ив Сен-Лоран, — кроме искусства, их стала объединять среда «студийной» тусовки. Впрочем, попасть туда могли и люди «с улицы», только решение всегда оставалось за владельцем, которому был важен имидж заведения. Из-зачего некоторые даже забирались на крышу «Студии» и пытались проникнуть в нее через вентиляционные шахты, но в большинстве случаев переодевались прямо перед входом в клуб, пытаясь угодить стоявшему в дверях Марку Бенеку или же Стиву Рубеллу — идейному вдохновителю и представителю «Студии» среди завсегдатаев и медиа.
Клуб открыл свои двери в апреле 1977 года, когда на фоне очередных компрометирующих ситуаций из телеэкранов продолжала звучать политическая ложь, а на арену ночного города, испещренного граффити, выходили гражданские движения — ЛГБТ-сообщества и правозащитники афроамериканцев. Маргинальные сообщества обрели голос и видимость — с 1968 года в Америке был подписан «Закон о гражданских правах», отменен закон Нью-Йорка, запрещавший мужчинам танцевать друг с другом, был подъем женского движения, изменившего общественное сознание в стране. Семидесятые ознаменовали появление сегодняшнего плюрализма, когда индивидуальное разнообразие интересов стало превосходить массовые тенденции. В одночасье синонимом декаданса и свободы стала «Студия 54».
Внутри клуба находилась сцена, создававшая атмосферу театра, на которой каждый мог почувствовать себя звездой. Акцент ставился на игре света: множество зеркал, сверкающих люстр и диско-шаров вместо привычных композиций. Это было похоже на огромный подиум, где музыка обрушивалась, словно гигантская волна. Диско-музыка отражала совершенно другую эстетику и культуру, важная часть которых заключалась в том, чтобы отличаться. Не так часто в жизни удается почувствовать себя абсолютно свободным и до конца понятым. «Студия 54» давала людям эту возможность — толпам толкающихся и кричащих людей, любителям острых ощущений, особенно геям, для которых диско означало быть в движении до самого рассвета — танцевать и танцевать.
Это был золотой период для нью-йоркских фотографов
Светская хроника 1970-х — это уличные снимки папарацци кинозвезд, фото с Канн и «Оскаров», но хроника «Студии 54» — это, возможно, первое место, которое породило собственный жанр — черно-белые снимки с лобовой вспышкой и выхваченными моментами. Архивные кадры с вечеринок украшали не только стены клуба и первые полосы нью-йоркских газет — теперь они висят в одном из залов Мультимедийного Арт Музея в Москве в рамках фотовыставки Тода Пападжорджа, документировавшего жизнь «Студии» с 1978 по 1980 год. К числу беспечных гедонистов, впрочем, фотограф себя никогда не причислял, но запечатлеть атмосферу гламура и декаданса ночного Нью-Йорка, квинтэссенцией которой была «Студия 54», он не отказался. 1 января 1978 года, когда празднование Нового года затянулось до рассвета, им были сделаны первые снимки на тяжеловесную среднеформатную камеру 6 x 9.
«Я не хотел использовать для этих съемок более легкие 35-мм «Лейки», я собирался запечатлеть живые плоть, пот и страсть. Считал, что так у меня получится передать все детали и богатство тона».
На одну катушку делалось восемь снимков, после чего необходимо было менять пленку. Такая ограниченность заставляла находиться в усиленной концентрации, а удерживать ее было крайне сложно, учитывая интенсивное (визуальное, чувственное и звуковое) воздействие обстановки в «Студии». Таким образом для фотографа «Студии» момент был важнее технической выверенности кадра. В поисках темы для одного снимка Тод блуждал по всему клубу, наводя видоискатель лишь на сцены, заслуживавшие прочтения, а люди продолжали вести себя естественно и непринужденно, не замечая за собой объективы.
В коллекции московского музея МАММ входит 71 работа американского фотографа Тода Пападжорджа, где отражены сказочные эксцессы ночной жизни Нью-Йорка в конце 70-х. Выставка «Студия54» расскажет о моментах, произошедших за три года чистого безумия, которые оставили вечный отпечаток воспоминаний, вероятно, самого значимого ночного клуба 20-го столетия.
Вещи, которые горят ярко, не горят долго
Великолепие «Студии 54» вскоре привлекло власти. В феврале 1980 года, за ночь до того, как был закрыт клуб, а владельны отправлены в тюрьму на 3,5 года за неуплату налогов и распространение наркотиков, прошла еще одна вечеринка. Едва ли не такая же грандиозная, как вечеринка открытия, на которой Стив Рубелл, переодетый Фрэнком Синатрой, исполнил знаменитую песню My Way: «Regrets? I had a few but then again, too few to mention (Какой в пустых упреках толк? Пустяк не стоит сожаленья. Я делал все, в чем был мой долг, не ожидая снисхожденья — Прим. пер.)».
Возможно, они знали, что это был конец. Эпоха диско прошла, а «Студия 54» была лишь опытом человеческого порока и демонстрацией того, чем заканчивается абсолютная свобода.
Автор: Евгений Ионов
Фотограф: Мария Петроченко
Редактор: Ольга Шарова