…К ночи дошли до Кашина. В вечерних сумерках Никитка разглядел стены детинца, стоявшего в крутой излучине реки, будто подковою огибавшей стены, зарево догоравшего по обоим берегам посада; по ветру тянуло серым дымом. В поле пред городом раскинулись шатры и шалаши войска. За рекою, за развалами обгорелых бревен, бывших когда-то избами слобод, тоже курились костры.
- Видать, не один Даниил-то уже, - оглядываясь окрест, сказал кто-то, со спины не понять.
- Во, глянь, как поспешает!- указал вдаль рукой Коляда.
От войска по дороге мчался всадник, пригнувшись к луке, из-под копыт выметывало комы грязи. В московском стане протрубили рожки, в наступающей темени было видно, как поскакали конные, уряжая войско к рати. Приметили.
Меж тем, гонец подскакал к голове дружины, где была хоругвь тверская, где стоял и князь. Осадив лошадь, всадник спрыгнул с седла, преклонил колено.
- То наш,- проговорил Пантелей.
- Сказывай!- приказал Михаил, оглядывая вражий стан.
- Грамоту передал Даниилу, князь. Ввечеру городецкий князь пришел из-под Кснятина с дружиною. На том берегу Кашины его стан.
- Что Даниил?
- Ничего не сказал. Прочел с боярами и меня без наказу отпустил.
- Знать, не проняло,- усмехнулся Стрига.- Что делать станем теперя?
Михаил молчал, угрюмо глядя на изготовившуюся к бою рать.
- Засеки ставить, - наконец молвил он.- В ночь ратиться не будем. Дозоры расставить. В Кашин можно ль пройти? Эй, Коляда, подь!
Сотский подъехал к боярам.
- Чрез реку по льду- сметят,- раздумчиво проговорил он.- А иначе никак. Упредить бы их, нито не впустят.- Он почесал бороду.- Стрелу что ль пустить?
- Не пустят. Оне, москвитяне, теперь сторожиться станут,- сказал Стрига.
Будто в подтвержение его слов, по полю поскакали всадники, объезжая город.
- Глянь, приметили!- указал рукою Михаил.
На валу, у тына, запылали костры, на стенах детинца заплясали громадные тени людей.
- Стан не разбивать. Коней не расседлывать. Броней не снимать,- отрывисто проговорил Михаил.- Завтрева поглядим. Думается мне, Андрей ввязываться без владимирских полков не станет, ни к чему ему.
Стан огородили возами. Всю ночь палили костры, по одному на двух человек, чтоб обмануть врагов. Усталые дружинники спали по очереди, не снимая оружия, привязав повод к руке.
Чуть забрезжил свет, в противном стане прогудели рожки, московская рать встала на сечу. Михаил урядил свое малое войско, проехал вдоль линии. Молодое безусое лицо раскраснелось, ветер рвал корзно с плеч.
- Братья, дружина тверская, пред нами град наш, Кашин,- крикнул он зычно, указывая рукою за спину.- Не выдадим братью свою, не дадим в полон други своя! Потянем за Тверь, братья, правда наша, Бог с нами!
Князь встал в голове войска, одел шелом, вынул меч, оборотился:
- Потянем дружно!- выкрикнул он, опустил личину и, махнув вперед мечом, пустил коня вскачь.
Первая линия сорвалась, в тишине, наращивая бег, потекла к городу, вторая чуть погодя, вытягиваясь по равнине в виде изогнутого лука.
Никитка стоял у обоза, взволнованно вглядываясь в рассветную мглу. Как так, такое великое дело, а он в обозе! Руки теребили повод, горяча коня. Вот сошлись, до обоза донесло звук первой сшибки, треск и лязг копий о щиты, ржание гибнущих коней, крики раненых. И москвичи враз дрогнули. Отчего? Никита заметался глазами по полю- а, вон ворота города отворились, из них вытекло множество пеших, побежали на москвитян с тыла. Московская рать, еще бы чуть-чуть, и оборотила б тыл, но тут на кашинцев сбоку ударила конница, охватывая, втоптала снова в детинец. Ах, мало тверчей. Правое крыло москвитян дрогнуло, стало отступать, но левое заворотило тверское, заставило отскочить. Левое крыло еще нажало, и вот москвитяне побежали, срываясь с берега в Кашину, бросая на ходу оружие. Вот уже и центр дрогнул, но устоял- конница подошла.
- Ах, еще б немного ба, еще б помочи дать!- махнул с сердцем рукою Пантелей, вглядываясь в сечу. – К реке б прижать.
Вскоре тверские полки отошли. Хоть и досталось москвитянам, а все ж сил маловато, да и с другой стороны городецкие полки двинулись, хоть и неспешно, охватывая, окружая Михаила.
Мимо Никиты молча проезжали дружинники, окровавленные, кого-то поддерживали, чтоб не пал с седла. Проехал Стрига-боярин держа в руке иерихонку[1], разбитую крепким ударом, поддерживал у лба окровавленную тряпицу. Михаил соскочил с седла, отбросил меч, глаза лихорадочно блестят, щеки раскраснелись; судорожно схватил ведро, вылил на себя сверху, сбросил изодранное корзно.
- Уфф! Видали? Еще б чуть, и погнали б Даниила. Едва до хоругви не дорубились!
- А толку?- откликнулся Стрига.- Даст нам, что ль, Димитрий подмоги дождаться? Людей не вернешь.
- Ничто, боярин. Глянь, сколь москвитян-то положили!
- А-а!- махнул Стрига рукою, бросил в телегу изрубленный шлем.- Таку вещь спортили!
- Не горюй, боярин! Гляди!- Михаил указал на вражий стан.
Там, огораживаясь тыном, москвитяне таскали обгорелые бревна с пепелища посада, ставили надолбы, копали ров.- Не станут теперь кидаться на нас. Напужалися!
- А нам-то что теперя делать?
- Ждать!
- Димитрия?
- А хуч бы и его,- рассмеялся Михаил.- Попомни мое слово, сами послов пришлют.
- Блажен, кто верует,- под нос выдохнул боярин.
Весь световой день москвитяне ставили острожек. Уже затемно к тверичам пришла подмога- Зайцев привел сотню дружины, из окрестных городов, и две сотни пеших гридей, в стане стало веселей.
Всю ночь Никитка не мог уснуть, лежа на попоне в телеге- страшно кричал Васька, теребя изрубленную руку. К утру стал стенать, а к рассвету вовсе затих, отмучился.
Хмурый свет дня озарил у града уже три стана. В пришедшем в ночь войске у белого княжого шатра можно было разглядеть хоругвь Великого князя.
- Вот и дождалися!- перекрестился Пантелей.- Теперь либо давай бог ноги, либо тута костьми лечь.
Никитку, не спавшего всю ночь, одолевала мжа, от предчувствия дела к горлу подкатывал комок, но был он почему-то спокоен.
Михаил вышел на край луга, вглядывался во вражеские станы, обхватив себя за плечи. Ветер теребил волосы на непокрытой голове, шуршал прошлогодним кочкарником.
- Князь, не устоять нам,- подошел к нему Стрига.- Промышлять о себе пора.
- Вижу,- сквозь зубы процедил Михаил.- Писца шли ко мне в шатер, обсылаться будем.
Через короткое время в стан Димитрия помчался гонец с грамотою. Михаил наблюдал, как от московского и прочих станов к переяславскому поскакали бояре. К полудню гонец вернулся, тверские бояре собрались держать совет в княжом походном шатре.
- Прислал Димитрий послов, бояре,- коротко молвил Михаил, указав на двоих бояр, стоявших у входа, не сняв по обычаю шапок.
Михаил кивнул, отвернувшись спиною.
- «Аз, великий князь Владимирский Димитрий Александрович…»,- начал говорить боярин,- «…князь Андрей Александрович Городецкий, князь Даниил Александрович Московский, князь Димитрий Борисович Ростовский со товарищи, урядив полки свои, на тебя двинулись за неправды твои. Ты, Михаил, сын и брат наш, на лествице младший из братьи. Но, ум свой к Богу возвысив и гордостию воспылав, смел воли нашей супротив идти, на ны[2] ратию пришел. За то ты Кснятином поплатился. Ты гонца нам прислал, а не доброго большого боярина, будто равному себе, пригоже ль так делаешь? Ты, в обход Великого князя своего, с Даниилом обсылался, чиповно[3] ль то? Дивлюся, каким обычаем ты то учиняешь. Мы волости твоей разор чинить не хотим, христианской крови лить не ради[4]. А аще[5] желаешь, чтоб вперед меж нами ножа не было, прислал бы добрых людей миру для, ударил бы челом великому князю и братьи, и вперед кова[6] противу не затевал бы, ходил в моей воле бы, по зову дружину приводил бы на всех врагов Великого князя и сам бы ногу в стремя вдевал, в срок бор ордынский и княжой присылал бы и помешек княжим людям в том не чинил, гостей из низовых и верховых земель пропускал бы безотволочно и имения их не имал бы, отвел бы дружину свою обратно в Тверь. А не захочешь с нами в любви быть, то пусть Бог нас рассудит»,- закончил речь боярин.
Михаил продолжал молчать, скрестив на груди руки. Наконец, он махнул рукою, отпуская послов. Когда те вышли, оборотился к своим боярам, на лице играла улыбка:
- Ну, что, бояре, не говорил ли я, что Димитрий послов пришлет?
- Прислать-то он прислал, да нам-то что с того?- ответил за всех Стрига.
- А не на всей его воле будем мир учинять. Видать, не все ладно в стане переяславском, иначе не отстали б они от Кашина, а то сразу на Тверь бы пошли. Городецкий князь не завоеводчик[7] Димитрию.
- Что урядим, князь?- спросил Стрига.
- Выбирать нечего, будем мириться с Димитрием покуда, поелику условия его не тяжки нам. Так ли, бояре?
- Так, князь,- хором ответили те.
- Тогда ты, Стрига, и ты, Алекса Маркич, с посольством пойдете. Скажете Димитрию так: «Не я, князья, на вас с дружиною пошел, гостей ваших не удерживал и имения их не перенимал, кова не затевал, крови христианской не лил и дани в срок отсылал. Целовальников владимирских и вперед в Тверской земле не было б, яко повелось. А на напраслину ты бы сыскал с поклепщиков. Отведу дружину, аще ваши полки от Кашина отойдут, полон кснятинцев да кашинцев вернешь, на чем целую крест Димитрию и всей братьи, и ты, Димитрий на том крест целуй». Ладно ли?- обратился он к боярам.
- Ладно,- неуверенно отозвались бояре, но спорить в сей раз не посмели.
- Говорить с Димитрием,- наставлял послов князь.- Буде бояре его скажут, что не след великому князю послов принимать, доступаться всякими мерами, чтоб принял. Говорить гладко да пословно, но твердо на своем стоять. Не задирать. Коли будут бесчестить, на Бога шлитесь. Коли будут о землях рядить, сказывать, что того от князя с вами не наказано, и вперед о том говорить нечего, велите им послов слать оприч… Ну, с Богом!- перекрестил их Михаил.- Кличьте послов переяславских.
В напряжении прошел день. К вечерне дозорные привезли весть, что переяславская дружина снимается, следом потянулись и городецкие полки; тут вернулись и послы, привезли крестное целование Димитриево.
- Пошли и мы. Коляда, отправь людей в Кашин, сведайте, что там, помочь какую дать. В Кснятин плотников отправить не запамятуй, как вернемся. Сбирайтесь в обратный путь. В Тверь сеунча[8] шлите.
[1] Разновидность шлема-шишака, пришедший, скорей всего, с Востока. Отличалась от простого шишака наносником или личиной и была выше.
[2] На нас
[3] порядочно
[4] рады
[5] если
[6] заговора
[7] Товарищ, помощник воеводы. Здесь- союзник.
[8] Вестник победы