Кровь брызнула на полки с алкоголем. Остап лениво проследил за ней взглядом, не прекращая натирать бокал.
"Хорошо, хоть не на стекло," - подумал он.
- Бабки угнать хотела, сука! На бухло ей не хватает! На! Кровь свою жри, тварь!
Жирный мужик, сидящий за баром, размахивал огромным мясным ножом над девушкой, сползающей с соседней табуретки. Проститутка билась в конвульсиях, захлебываясь в крови, фонтаном бьющей из ее горла.
- Остапушка! Дай еще водки!
Говорить борову, что девушка не пыталась украсть бумажник, а отодвигала от своего стакана, бармен не стал. Достал из ящика бутылку дешевого пойла, перегнулся через стойку и дном столкнул тело на пол, чем вызвал взрыв хохота у людей поблизости.
- Фэйс не прошла! - засмеялась одноногая старуха. - Зато мне место освободилось!
Опираясь на костыль, женщина ловко взобралась на стул. Железный лист, скатанный в трубу и служивший ей опорой, она положила на бар.
- Ну зачем вы так? - спросил Остап. - Кто теперь платить за нее будет? Она даже заработать не успела.
- Ну хочешь, я ей башку отрежу на хер насадишь? Отработает считай. - случившееся, похоже только подняло жирному настроение. Остап поморщился отвращения. Девушка и правда была самой милой в этом месте, если это слово вообще возможно применить хоть к кому-то тут. По крайней мере попала она сюда не как остальные - из-за тяжелой болезни, или отсутствия какой-то части тела. В те времена, когда она была еще элитной проституткой, на нее напал клиент, так что в "Дохлый койот" она пришла с огромным шрамом через все лицо. Все остальное было в порядке, поэтому иногда бармены позволяли ей отрабатывать выпивку.
- Че завис, мелкий! Смотри, тебя сейчас тоже покромсают, хватит тереть уже!
Огромный парень в кожаной жилетке на голое тело скинул какого-то алкаша со стула, залез ногами на барную стойку и, не обращая внимания на хруст чьих-то пальцев под своими ботинками, спрыгнул в бар.
- Смотри как надо. - Остап уступил место второму бармену. Тот взял с полки стакан, покрытый пылью и разводами, харкнул в него, поднял с пола тряпку, затолкал в стакан и вытащил.
- Все! Давай бутылку! Смотри: кладешь ее горлышком на стойку, берешь у меня кастет и - херракс!
Водка вперемешку с осколками стекла полилась в стакан.
- Теперь это не просто водка, а коктейль "настоящий мужик".
Жирный мужик радостно сгреб стакан и помахал им перед лицом одноногой старухи.
- За честность! - проорал он и погрозил кулаком мертвой девушке на полу. - Коктейль "кровавая сука" этой милой леди!
Рука жиробаса уже покоилась на единственной коленке сидящей рядом старухи.
Остап мрачно отвернулся. На людей ему было плевать, но насилия над животными он не любил.
- Вам из свежей, или подешевле, из готовой? - с надеждой спросил бармен.
- Такой леди только свежак, малыш!
Работа есть работа, поэтому Остап пошел на задний двор. Подошел к вольеру, выбрал пса.
- Прости, братишка.
Маленький, но острый нож вспорол горло дворняжки, кровь брызнула в подставленный стакан. Подождав, пока собака сдохнет, Остап чикнул ножом и, спустя пару минут, коктейль был готов. В качестве украшения на краю стакана болталось собачье ухо.
- Сука!!! - прозвучало с дальнего края стойки. Все взгляды на миг устремились туда, но ничего интересного там не происходило. Очередной лошок попался на развод. Маленький кореец с сумасшедшими глазами подходил ко всем подряд и предлагал поиграть в морской бой. На кон он ставил кольцо с огромным красным камнем – якобы фамильную драгоценность, непонятно как сохранившуюся у безумца. Вид кольца не оставлял сомнений в дороговизне - каждый здесь хотя бы раз воровал драгоценности и хоть чуть-чуть, но разбирался. Поэтому всякий с радостью соглашался, но тут же осекался - в случае выигрыша кореец просил руку или ногу. Реже - глаз или оба уха. Зачем ему человеческие части тела - никто не знал. Ходили слухи, что он шаманил, притягивая дожди, удачу и процветание для своей родины. В любом случае, глупое лицо и сумасшедшие глаза обеспечивали корейцу слабый, но бесперебойный поток желающих. И только бармены и постоянные гости знали, что выиграть у узкоглазого невозможно. В сверхъестественной силе дело или нет, но, если проигравший отказывался отдавать долги, кореец делал вид что грустно уходит. А потом - никто так и не смог уследить как - резко оборачивался. Сверкала сталь, и все, на что спорили игроки, оказывалось на полу. Подпрыгивал словно мячик глаз, или катилась отсеченная конечность. Неудачник заходился в диком крике, а азиат скрывался в толпе вместе с выигрышем в абсолютно равнодушной толпе.
Остап вышел на улицу. Снег падал на комки застывшей грязи. Бармен задумчиво смотрел, как маленькие звездочки превращались в пар в сантиметре от уголька его сигареты. Он думал о том, как обманчива бывает внешность. Нет, у большинства работников и постояльцев "Дохлого койота" на лице было написано их кровавое прошлое и настоящее. Но тот китаец, например, или он сам... Остап вспомнил, как повар, который пришел на пару недель позже Остапа, пытался показать кто тут хозяин. Мясник зажал тщедушного бармена с интеллигентным лицом в углу, но ребята его остановили. Парень очень сомневался, что мог бы постоять за себя сам - так бы и остался обесчещенным трупиком на кишащей тараканами кухне.
Вот только история про безумного студента, устроившего резню в центре города как-то очень быстро дошла до этого места. Хотя на самом деле, перерезать толпу малолеток в дешевом баре на хэллоуин, когда непонятно-окровавленный труп перед тобой, или кто-то одновременно и в гриме, и в отключке - гораздо проще, чем даже ударить кого-то здесь.
Ту ночь Остап помнит урывками.
Помнит свой костюм Пьеро, как жадно целовал Мальвину возле бара, как парень в маске Бэтмена предложил ему марку.
Помнит Мальвину со свернутой шеей, свернувшейся вокруг унитаза, как смешивалась кровь с красным гримом на шее медсестры из Сайлент-Хилла, клоуна, чья рваная улыбка была слишком похожа на оторванную челюсть.
Помнит громкие звуки воющих сирен в темноте.
Дурку Остап запомнил хорошо. Как врачи не верили, что все произошло после одной марки, как поражались его неестественной реакции на химические вещества.
А вот побег из желтого дома в голове бармена заменила непроглядная темнота. Очнулся он в паре кварталов от бара.
До сих пор, стоило Остапу сделать страшные глаза и наклонить голову вбок, как любой слишком наглый гость или разнежничавшийся коллега в ужасе отскакивали.
Докурив, бармен направился в зал. Мясник с огромным тесаком, с которого капала бурая жижа, почтительно уступил дорогу в коридоре. Все они были убийцами, насильниками и грабителями, но история Остапа превзошла всех. Он практически не скучал по прошлому. От всех мучений и мыслей по поводу той жизни он избавился еще в сумасшедшем доме. Да и работа приносила истинное удовольствие, даже здесь. Он был барменом и тогда, но капризы богатых родителей, девушка, учеба и необходимость с кем-то общаться, отнимали слишком много времени. Теперь он был с головой в своей среде. Тем более, что благодарить Остап умел, а где еще могли дать приют грязному пацану в обрывках больничной одежды. Да и было неуловимое подозрение, что уйти отсюда он просто не сможет. Когда негласный старший бара показывал ему комнату на чердаке, Остап попытался отшутиться.
- Это что, ад для общепитников? Или, наоборот, рай?
Михалыч тогда аж поперхнулся и ответил необычно глухим голосом.
- Не выше, не ниже тебя уже не пустят. Так что, решай сам, что это для тебя.