Не могу перестать думать о «Ковбоях Мальборо, или девушках восьмидесятых годов».
В рассказе «Джозеф» такая понятная нам, женщинам, основная мысль: счастье в прическе всегда надежнее, чем без прически.
Сам мир парикмахерской, где царит настоящий мастер, изысканный и магнетический: «стопкой лежали западные журналы – яркие, до боли прекрасные, они по-другому пахли, чем советская полиграфическая продукция, были напечатаны на принципиально другой бумаге, и содержание, конечно, было тоже шокирующим». По сравнению с салоном Джозефа «Чародейка» казалась гадюшником для элитных дам в итальянских сапогах. (Детали почти чеховские, правда?)
Полина Ванштейн в «Ходе событий» описывает монстра-преподавателя, который был в жизни каждого словесника: Пузырев за опоздание заставлял писать сочинение на 10 страниц или придумывать 30- неопределенных местоимений. А у Полины такая отличная от нынешних старшеклассниц мечта: поступить в гуманитарный класс, а не набрать лайков под фоточками. Пузырев с похмелья выглядел плохо, тер виски, глотал таблетки, было жаль это серое, раздавленное, больное лицо, но с каждой минутой урока его глаза становились яснее и голос звонче, он загорался, зажигал всех. У нас, кстати, так выглядел физрук Топоров Виталий Александрович, но почему-то все его любили и жалели.
Как мне понятна ее дружба с Василенко и его теорией событий, когда приятно слушать умного человека, впитывая, как музыку, фоновое событие, зашифрованное событие, внутреннее событие, внешнее событие, ложное событие, отложенное событие, цепи событий, орбиты событий. Когда умному человеку нужен собеседник, а не просто академическая среда. У нас таким был профессор по зарубежной литературе.
Кажется, все эти рассказы Минаев соткал, чтобы мы вспомнили о чем-то личном, припорошенном пеплом истории, но важном…