- А что здесь такого? Вполне человеческое желание. Не комплексуй! Герман, тебя выбрали из-за способности видеть и возможности делать. Ты во многих вопросах не знаешь элементарных общепринятых истин. Понимаешь? Ты неуч, и потому свободен от предрассудков. И потом, тебе ведь хочется сделать что-нибудь необычное? Надоело, наверное, консервами торговать, да? Приключений хочется?
Герман заёрзал на стуле. Почему-то представился ему берег моря с песчаным пляжем, бриг с тёмным флагом, сокровища в яме под пальмой и малярия в виде одноимённого комара. Приключений хотелось. Уже пять лет он направлял все усилия на взращивание своей карьеры. Холил её и лелеял, даже отпуск по просьбе начальства проводил дома, чтобы вдруг «если что...» быстро приехать. Адреналин в крови появлялся регулярно, дважды в месяц: во время отчётного периода и обсуждения планов на следующий месяц.
Герман близоруко прищурился на мохноухого Лпунга и выключил сварившиеся пельмени. Сметана с давленным чесноком, перцем и зеленью уже настоялась до нужной кондиции. Попадая на горячие пельмени, сметанный соус плавился и наполнял квартиру аппетитным ароматом.
- Будешь? - спросил Герман у Лпунга.
- Думал, не предложишь, - сказал Лпунг, пододвигаясь к столу. Неизвестно откуда в его руке появилась маленькая вилка и потёртая алюминиевая миска. - Сюда клади. И тузлучка побольше.
- Тузлучка?
- Угум, сметанный соус с чесноком и зеленью. Ты не знал, что он так называется?
Прожевав первые несколько пельменей, Лпунг вдруг спросил:
- А отпуск-то тебе дали?
- Угум.
- Хм. Хорошо, тогда слушай...
***
Для Германа проснуться в шесть утра было само по себе приключением. А уж взяться за поиски детали космолёта - это вообще что-то запредельное. От волнения по телу пробегала лёгкая дрожь. Герман сам себе удивлялся, как он согласился на такую авантюрную затею, но если Лпунг не врал (метаморфозы с квартирой говорили сами за себя), то дней через десять, когда будут все необходимые детали, Лпунг сможет взять его в открытый космос. Инопланетная «тарелка» потерпела крушение, во время которого и растерялись запчасти. Детали самые обычные, но человечество не умеет ими пользоваться. Лпунг умеет. Лпунг и сам бы собрал детали, пользуясь невидимостью, но мешают кошки и собаки. Сразу чуют чужака.
За окном сумрачно. Серый туман размывает контуры предметов. Осенью и зимой, под утро, в квартире всегда зябко. Этот феномен необъясним. Раньше избы топили дровами, и к утру печь остывала, всё было понятно. Сейчас центральное отопление, автоматические котельные, а утром в квартире всё равно холодно. «Надо будет Лпунга попросить, пусть придумает что-нибудь» - подумал Герман. Чайник вскипал долго, Герман упорно на него смотрел. Мысли будто пузыри в киселе медленно продирались сквозь сонное сознание и лопались без звука, ничего после себя не оставляя.
Город, в большинстве своём, ещё был дома. Перекрёстки пустынны, и светофоры не успевали включать издевательский красный. К подножью горы Лысой он подъехал уже через час. К этому времени облака поднялись выше и там их рвал ветер. Изредка в прорехах проглядывало солнце, протыкая своими лучами облака. Машину оставил почти у трассы, проехав по грунтовке метров сто. Дальше решил пешком, чтоб глушитель не оторвать.
В самом названии «Лысогорка» было что-то уменьшительное и уничижительное, что не позволяло Герману этот пупырь воспринимать как гору. Лысогорка, пожалуй, самая непримечательная из всех привычных с детства гор. Из Пятигорска она смотрится эдаким случайным холмом, курганом-переростком. Там даже леса нормального нет: разросшиеся кусты боярышника, редкие корявые дубы да ясени. Лпунг легко уговорил Германа взойти на вершину Лысой. Герман хотел за пару часов сбегать туда и обратно.
Первые несколько метров он буквально бежал по дороге, которая уходила в сторону вершины. Ноги, привыкшие придавать ускорение телу лёгким нажатием на педаль акселератора, вдруг стали тяжёлыми. Пульс стало слышно, казалось, сердце стучит в барабаны, и этот звук разносится по всей округе.
Герман примечал кочку и, подойдя к ней, останавливался, чтобы отдышаться. Пот, переваливая через брови, щипал глаза. Кончилась дорога, так и не добравшись до вершины, а трава оказалась скользкой и коварной. Мысль о комфортном салоне автомобиля и приятной музыке всплывала всё чаще, вершина же не приближалась. Когда Герман разглядывал Лысогорку, мягкие линии склона обещали ему лёгкую прогулку и приятные виды. Час, который выделялся для подъёма, закончился, а вершина, казалось, не стала ближе. Только оглянувшись назад, он понял, что прошёл довольно много. Дорога выглядела серой лентой среди пожелтевшей травы. На очередной ложной вершине он уже собрался идти вниз, но тут увидел край подъёма.
Герман перестал задыхаться. Открылось второе дыхание. Вспомнил: вдох нужно делать носом, а выдох ртом. Поймал правильный ритм и идти стало легче. Голова очистилась от суетных мыслей. Остаток подъёма он шёл окружённый мысленным вакуумом. Свежий воздух в больших количествах хорошо прочищает мозг.
Тонзура вершины, обрамлённая чахлыми кустами, встретила Германа холодным ветром. Вспотевший на подъёме, он сразу замерз, как только остановился. Собрался спускаться, но вспомнил слова Лпунга: «Ты обязательно там увидишь что-то необычное. Это может быть что угодно. Никто не знает. Прислушайся к себе и поймёшь».
На вершине стоял синий православный крест. Вокруг не было ничего примечательного, разве что непонятная конструкция из труб. Походив по вершине, нашел пару старых полевых шампиньонов, непонятно как попавшую на вершину лысую покрышку и ржавую дверь от жигулей «классики».
«Прислушайся к себе и поймёшь», - крутилось у Германа в голове. «Пойму, обязательно пойму, но потом», - подумал Герман, когда очередной порыв ветра неприятно охладил взмокшую поясницу. Немного покружив, ему посчастливилось найти дорогу, которая спускалась вниз, и он решил, что лучше идти по ней, чем по скользкой траве. К ветру добавился моросящий дождь. Гудели ноги от непривычной нагрузки. Справа от него, внизу, он увидел останки фундаментов каких-то строений.
«Кому потребовалось строить в таком унылом месте? Речки нет, родника нет. Трава да редкий корявый лес на этой обманчивой Лысой горе. Интересно, когда ведьмы собираются на шабаш, они на эту Лысую гору летят или на какую-то другую?».
Спускался Герман медленно и осторожно, чтобы не упасть. Он прислушивался к себе по совету Лпунга, но никаких необычностей не находил. Хотелось, конечно, сходить к развалинам, но было лениво. Чем ниже он спускался, тем сильнее ему хотелось посмотреть на развалины. «Может к этому стоит прислушаться?» - мелькнула мысль. И Герман тут же переключился на шабаш.
«Интересно, если ведьмы слетаются сюда, то они как располагаются? Палатки ставят? Шатры разбивают? Или, может, тот фундамент, это что-то типа их пионерского лагеря? Летом сюда слетались ведьмы со всего советского союза и дружеских стран, схожих по принципиальным магическим законам. Днём ведьмы принимали обличье пионеров, что им было не трудно. Пионерский галстук кровавого цвета вязался на шею, на грудь можно было приколоть изображение живого мертвеца, вписанного в пятиконечную звезду, так называемый октябрятский значок. Каждую ночь бьют барабаны, ведьмы надевают испанские галстуки и испанские же сапожки...».
- День добрый! – прервал ход его мыслей старик, стоявший рядом с тропинкой. Седина разделила его волосы ровно пополам: справа шатен, слева седой. Причудливо расцвеченные волосы, зачёсанные назад, открывали высокий лоб. На Германа насмешливо смотрели карие глаза. Старик был невысокий, но широкий. Про таких говорят: «Легче перепрыгнуть, чем обойти». Полиэтиленовый зелёный дождевик смотрелся на нём как куцее недоразумение, в крупных ладонях пристроилась корзинка, плетенная из чёрных и зелёных пластмассовых прутьев. На дне лежало несколько опят и пара крупных раскрывшихся грибов - зонтиков.
- Здравствуйте. Подскажите, а что вон там за фундаменты? Что там раньше было?
- Фундаменты? Какие ещё фундаменты? Нет здесь никаких фундаментов.
- Ну, как же, - удивился Герман, - там внизу, - показал он рукой для убедительности.
- А, те, что ли. Так то пионерский лагерь там был, да-а. Только там ничего интересного нет. Вот тропка идёт, по ней быстро придёшь, напрямки.
- Спасибо, дедушка.
- Хм, ну иди, иди, внучок, - сказал старик и едва заметно ухмыльнулся.
---