Николай Сергеевич сильно изменился. Его сглазили, как уверяла соседская бабка, а районный терапевт подозревала помешательство. В Николае Сергеевиче появилась жестокость и ещё что-то непонятное, после нескольких часов, проведённых в Сети. За два дня до его ухода из дому стали происходить чудовищные вещи, произноситься кощунственные, неслыханные речи. Случилось же это превращение безмятежным вечером выходного дня. Началось всё с того, что тёща, Антонина Васильевна, заметила мрачную задумчивость зятя и вознамерилась излечить это нравоучениями и порцией трудотерапии:
- Ты что, зятёк, маешься-то? Надоело груши околачивать? Хорош пузо растить, дуй вот в магазин. Жена твоя вон на всех надрывается по дому, хоть бы помог!
Но суеты и судорожных оправданий на сей раз не последовало. Ответил "зятёк" непривычным, убийственно низким и спокойным голосом.
- Она следит за своим ребёнком и своей же матерью. И за собой, поскольку постоянно дома. А на работе я и так питаюсь чем придётся. Быт является чисто вашей семейной проблемой. Помолчали бы вы, милейшая Антонина Васильевна.
Тёща поперхнулась.
- Ты совсем что ли с безделья поехал?! Его приняли в семью, за ним смотрят, а он борзеть!!!
- Мужчину нельзя принять в семью, так уж было на протяжении всей обозримой истории цивилизации. Семья начинается с её главы, а не наоборот, это жена и дети приложены к мужу и ему полностью подчинены, а не нынешнее извращение.
Антонина Васильевна нервно сглотнула и набрала побольше воздуха для нового выпада.
- Не рассуждать!!! Не сметь!!! Делом его заниматься не заставишь, только бы языком молоть и права качать! Нет нынче мужиков!!! Проваливай из кухни, сейчас Танюша с прогулки вернётся, девочке ещё не хватало твою ахинею слушать!
- Не знаю, каких вам ещё нужно мужиков, может которые круглосуточно работают, вовсе не бывают дома, ходят в рубище и попутно силой мысли помогают борщу вариться, чтобы жинка смотрела сериалы - мне на это плевать. Государства тоже вроде как не трудом домохозяек и их горластых мамаш стоят. Но ты, крикливый балласт, сейчас заткнёшься и мирно выйдешь из кухни. И поторопись, если ещё хочешь жрать мои продукты. Я с тобой жить вообще не нанимался, начнём с того. Мне, кхм, нужна была только ваша дочка. А ты не пойми зачем находишься в оплачиваемой мной квартире на купленной мной же мебели и ещё смеешь поднимать на меня голос. Компрене ву?
Тёща задохнулась в потоках негодования и вылетела в прихожую. Ей необходима была помощь в лице соседок, которым она намеревалась излить свои страдания, чтобы потом взяться за этого мерзавца всем вместе. Николай Сергеевич с иронией провожал её взглядом. Вернулась "Танюша", дочь его жены от первого брака, с которой он безуспешно пытался наладить отношения несколько лет. Бросив пальтишко на диван, девчонка рванула в кухню, смерив кислым взглядом отчима. Николай Сергеевич перегородил собой дверь.
- Повесь одежду как положено и вымой сперва руки.
Обезьянья мордашка юной леди скривилась:
- Уйди! Ты мне не отец, чтобы указывать.
- Хорошо, руки можешь не мыть. Ты, разумеется, полагаешь, что попадя в больницу от принесённых из твоей подворотни инфекций, я брошусь оплачивать услуги специалистов, продам машину и последний золотой зуб, потому что "всё лучшее детям"? Ошибаешься. Мне фиолетово. Да и исторически, потребности детей никогда не считались чем-то сверхъестественным и первичным, на первом месте были потребности добытчика и кормильца. До конца аж девятнадцатого века. Почитай хоть и бы вполне левого Золя и его "Жерминаль". Всё лучше, чем окорочками перед своей гопотой размахивать.
Девчонка прошипела сквозь зубы:
- Тебя тут никто не ждал! Без тебя лучше было! Ты нам с мамкой всю жизнь отравил!
Николай Сергеевич томно потянулся.
- Да уж прости, солнышко, виноват. За то что растил, извини и за то что оберегал, учил, обеспечивал. За то, что ежедневно терпел постороннего ребёнка с чужими генами, да и не самыми лучшими, как видно. За то что мою жизнь ежегодно отравляло ходячее напоминание о том, что кто-то систематически имел мою женщину. За то, что подтирая тебе, ескузе муа, задницу и выпрямляя твои кривые ручки, работая невесть на кого, в свои сорок пять я не имею собственных детей... Но я это исправлю, не переживай. Хоть и имел дурость на себя тебя записать, после моего ухода будешь получать копейка в копейку и не больше той дани, которой мужчин обложила госгнида и эта гнусная, поганая концепция неомарксизма. А теперь убери одежду, либо уходи, откуда явилась.
В этот момент вошла жена.
- Вы чего опять ругаетесь? Доча, что плачешь?!
- Он меня ругал! Ма, скажи ты ему!
- Коля, ты опять за своё? Выпил, образина?!
- Нет, дорогая, я только теперь за своё, а раньше был за чужое и враждебное. Но лучше поздно, чем никогда.
Вернулась тёща с "подкреплением" в виде злобной сплетницы соседки и принялась причитать, как на похоронах:
- Колька-буян опять забузил! Да что же это делается! Такого мне наговорил! А я к нему как к сыну!
Старательно выщипанные бровки жены сошлись.
- Вот это наши мужики! Сперва не умеют ухаживать, потом неспособны даже нормально себя вести! Вон Машка из Турции вернулась, так там любовь так любовь! Ухаживания, рестораны, цветы! Позорище! Скоро вообще без баб останетесь!
Николай Сергеевич разразился гомерическим хохотом.
- Вперёд, с песней! И ежу понятно, а не нашим мамзелям, что все эти пляжные дегенераты умеют только в уши испражняться да тошнотворные песни петь. У них там по их опросам три четверти населения вообще не читали никаких книг. Да и с работой напряг, это тебе не деньги тянуть из разведённых клуш, которые те выманили у своих благоверных. Это они за ваш счёт только такие романтичные, в леопёрдовых труселях и в дешёвом дресторане, откуда чаще выносят, чем выходят. Ой, держите меня! Да вы с ними месяца не протянете, соловья баснями не кормят. Вся Сеть историями забита. А вот наши, с просторов бывшего Союза, мужики очень даже в фаворе даже в благополучной Европе. Бог в помощь!
- Ты пьян?! Мама, он брал деньги из бюджета?!
- Я ему не выдавала, где-то с корешами наклюкался, ирод!
Наконец он справился с приступом хохота.
- Мне больше ничего выдавать не надо. Я не вижу особого смысла выдавать мне мной же заработанные деньги... Я ухожу. Чтобы выкупиться из крепостного состояния, я буду исправно давать вам ваши деньги, сколько определит наш самый гуманный суд. Но мне тут кое-что посоветовали, как сократить регулярную плату за то, что на моей шее годами сидело три наглых дармоеда. Попробуем. А если не выйдет, сделаю проще - не бегать ошпаренным цыплёнком и не переживать каждый день, а устроиться на тихую и малооплачиваемую работёнку. Пойду вон библиотекарем, тишина, воздух, книжки, люди вокруг культурные, оклад аж несколько тысяч... В любом случае, советую подтянуть поясок и искать нового олуха. Адьёс! И да, я заберу свои вещи. Своими я считаю все купленные на мои деньги. Чеки и прочие бумаги на оргтехнику я уже забрал, по совету доброжелателей. Всем счастливо оставаться!
Через несколько дней после этого, имя Николая Сергеевича склонялось на все лады в телевизионной передаче. Бедным сиротам собрали деньги, нашлись рыцари. А Николай Сергеевич больше не напоминал о себе... Да вы сами можете его увидеть - он теперь библиотекарь, потому что суд решил всё как обычно, в стиле филатовского "расшибись, а будь добёр".
